— Давай, в темпе, верёвки режь! Вооружайтесь, мать вашу!
— Ты кто? — удивленно спрашивает он. А кинжал ещё в воздухе поймал. И сразу за рукоятку — молоток!
— Старшина Красовский! Ещё глупые вопросы есть? Нет? Выполнять!!!
А сам присаживаюсь на корточки у сотника. Пистолетным стволом разжимаю ему зубы. Немилосердно бью его по щекам — очнись!
— Га?
А ещё разок?
— Эй! — не очень-то у него это получатся — с пистолетным-то стволом во рту...
И ещё раз...
— Ты кто?
— Старшина Красовский, двести восемьдесят шестая стрелковая дивизия, отдельная разведрота.
— Э-э-э... не знаю такой.
— Ну и что? А ты что за фрукт?
— Не знаешь? — в его глазах явственно видно удивление.
Бац!
— Ой! Гнатюк я! Сотник Гнатюк!
— Та ещё собака, — опираясь на палку, подходит сзади Филенко. — Людей живьём сжигал... личность известная. Тут вся его сотня, вчера только появились.
— Сколько их?
— Человек шестьдесят... Впрочем, — он смотрит на лежащих во дворе головорезов, — уже меньше.
— Добавить что-нибудь хочешь? — обращаюсь я к бритоголовому.
— А... а что? Вин сказал всё...
— То есть, как язык, ты интереса не представляешь...
Кровью из разнесённого затылка забрызгало изрядный кусок стены — парабеллум не подвёл.
Встаю, и обтерев ствол, убираю пистолет в кобуру.
— Вооружились?
— Так точно! — в один голос отвечают парни.
— Вопросы есть?
— Старшина... — это Руслан.
— ??! — на моём лице написано удивление.
— Товарищ старшина!
— Другое дело! Что за вопрос?
— Вот... — он протягивает мне кинжал. Как и положено — рукояткой ко мне. — Откуда он у вас?!
— Товарищ подарил. Между прочим — тоже Гарипов! И тоже — Руслан!
— А-а-а... как давно?
— Да... — чешу я в затылке. — Не так, чтобы и очень... хотя, это как посмотреть...
Ну, да. Парни все восьмидесятых годов рождения, на вид им лет под тридцать — это ж какой нынче год будет? А по сравнению с сорок третьим... изрядный срок получается.
— Это прапрадеда Махмуда кинжал, там наш родовой знак есть!
— Ну и хорошо! Тот Руслан, между прочим, знатный боец был!
— Так он и сейчас ещё крепок.
Оф-ф-фигеть — не встать! Так это внук Гарипова? То-то я и смотрю — похож! Однако...
— Охримчук! У тебя дед воевал?
— Под Питером, до сорок четвертого. Потом комиссовали его по ранению. Семь лет, как помер уже.
Так.
Что спрашивать у Филенко — не знаю. Да и опасаюсь, откровенно говоря. И так уже какая-то мистика происходит.
— Слушай мою команду!
Ребята подтягиваются.
— Охримчук — на тебе раненый! Тащишь, пока можешь, потом сменим. Гарипов — на тебе тыл...
— С тобой пойду, командир!
А ведь и пойдёт. По всему видать, толк из парня будет.
— Ладно, берёшь левый фланг. Дорогу знаешь?
— Знаю!
— Уходите... — подаёт голос Филенко. — Я иду медленно, обузой стану для всех. Автомат есть, гранат наберу... Задержу их тут всех.
Вот же ж мать твою! Сызнова история повторяется? Тот Филенко остался, уж и не знаю кто он этому — родня или однофамилец, теперь и этот туда же? И опять оглядываться назад, считая выстрелы? Авотфиг! С нами пойдёт — и баста!
Топот ног, хриплые выкрики — на выстрелы бегут сослуживцы (подельники?) "сотника". Камеру, поди, несут? Сейчас мы вам тут устроим съемки!
— Отставить! Занимаем оборону! Гарипов — левый фланг!
— Есть командир!
— Филенко — тыл!
— Есть!
— Охримчук — правый!
— Есть!
— Мой центр! Без команды не стрелять! Подпускаем ближе — и работаем гранатами. Потом — огонь на добивание. Чтобы никто не ушел!
— Не уйдут, — недобро усмехается Охримчук, вытаскивая из разгрузки гранаты. — Все тут лягут...
Отчего-то и я в этом не сомневаюсь.
Поудобнее устраиваюсь в проломе стены — отсюда хорошо видна большая часть улицы и бегущие по ней головорезы. Разномастно одетые, но неплохо вооружённые. А этот вид построения я знаю! Страйкболисты называют его — "боевое пятно". Столпившись посередине улицы, толпа ощетинилась стволами во все стороны, даже и вверх кто-то глядит — ПВО? Супер... и как вы собираетесь из глубины строя стрелять? Внешне страшно, но и только. А "МГ" всё это построение фиолетово — он троих солдат навылет прошивает.
Так вот, значит, какие они — сегодняшние нацисты!
В тот раз они выглядели по-другому и говорили на чужом языке. И они вторглись из другой страны.
Эти — выросли здесь, среди нас.
Сейчас мы и они хорошо друг друга понимаем. В смысле — язык понимаем, их-то идеология нам чужда, как и идеология их учителей. Ничего... у меня под рукой хороший инструмент убеждения и перевоспитания.
Для ваших предшественников его хватало — хватит и вам.
А мои фланги и тыл защищают сейчас внуки тех, кто воевал рядом в сорок третьем. Они — со мною, а не среди вас. Значит — наше дело правое.
Ту войну мы выиграли.
Выиграем и эту!
— Приготовились! Огонь!
К О Н Е Ц
