Оставив трёх бойцов в кустах на берегу, мы с Трошиным поползли к ближайшему. С трёхсот метров эта тридцатьчетвёрка выглядела практически неповреждённой, в отличие от соседнего с ней БТ–7, сорванная башня которого валялась метрах в пяти от машины.
Триста метров по–пластунски, это вам не по Тверской субботним вечером гулять, доложу я вам! Соответственно, до танка мы добирались почти полчаса. Однако наши страдания были вознаграждены сторицей! Не знаю почему, но в танке был практически полный боекомплект — при свете налобного фонарика я насчитал целых шестьдесят семь снарядов.
- Вячеслав, посмотри по маркировке, много тут осколочно–фугасных? — попросил я Трошина.
- Сорок шесть, — ответил тот через пару минут.
- Ты не помнишь, сколько в них взрывчатки?
- А тебе… то есть вам зачем?
- Да ладно тебе, будем отныне на ты… Вне строя, конечно… Выплавлять будем.
- Как «выплавлять»? — не понял он.
- Обыкновенно. Так сколько взрывчатки–то?
- От полкило до восьмиста грамм. Это от конкретного снаряда зависит.
- Так, возьмём среднее — шестьсот грамм, — принялся я вслух считать, — умножить на сорок шесть…
- Двадцать семь тысяч шестьсот… — практически мгновенно ответил Трошин.
- Ну, ты, блин, и кал… арифмометр — изумился я. — О! Всё! Слава, отныне твой позывной — Бухгалтер!
- Что?
- Для тех, кто в танке, — скаламбурил я, — повторяю: «Отныне твой позывной у нас в группе — «Бухгалтер»!» Почему не слышу криков радости и восторга?
- Слушай Антон, у тебя что, нервов вообще нет? Веселишься всё время!
- А что, если бы я слезу пускал по каждому поводу, со мной было бы приятнее общаться? Ты вот лучше думай, как нам всё это добро до дому переть?
- А что тут думать? Сейчас ребят позовём, и пока мы остальные танки осматривать будем, они через нижний люк их на землю выложат. Часа за два управятся. А потом, как стемнеет всё на базу, — он употребил наше словцо, — и отнесём. Вот только это около шести центнеров выходит, так что придётся в несколько заходов.
- Молодец! Хвалю за проявленную смекалку. Так, давай ты за бойцами, а я тут посижу, понаблюдаю.
….
Проводив взглядом бодро ускакавшего Антона, «старики» продолжили разговор.
- Шур, а скажи честно, не страшно тебе? — спросил Фермер.
- Сань, а что боятся–то? Сам знаешь, наше дело солдатское, а суку эту, Гиммлера… Заодно станем почётными гражданами государства Израиль…
- Вы–то всё время скачете, дела делаете, а я вот сижу на одном месте, и мысли всякие в голову лезут… А тут Гиммлер этот ещё… Это же было, уже всё, и батя мой — где–то взводом своим сейчас командует. Чудно… Я вот привыкнуть никак не могу.
- Ты что, предлагаешь мне тебе команду подать? Что–то типа «Майор Куропаткин отставить рефлексию!» Не выйдет, Саша. Ты что же, думаешь, меня всё это не волнует? Волнует, а куда деваться? Попала нога в колесо…
Фермер тряхнул головой, и, как будто отдал себе ту самую команду «Отставить рефлексии!», другим, деловым тоном, сказал:
- Шур, ты ваших «конторских» всяко лучше меня знаешь, как думаешь, не пора на связь с «Большой землёй» выходить?
- Я думаю — пора. Я с вечера, кстати весьма, озаботился… На, взгляни. — И он протянул Фермеру толстую тетрадь в чёрном дерматиновом переплёте.
Тот открыл её и прочитал надпись, аккуратно, крупными буквами сделанную на первой странице:
«Журнал боевых действий группы специального назначения «Рысь»".
На следующих двух страницах каллиграфическим подчерком были изложены героические деяния двух (всего лишь двух!) минувших дней. С подробным указанием трофеев, потерь противника и собственных (а куда деваться?) потерь.
Командир вернул тетрадь Бродяге.
- Это ты правильно. Верно. Пригодится.
- А то!
- Ты как думаешь на связь выходить?
- Пойду, послушаю на коротких волнах, может, поймаю чего. Просто так, с бухты–барахты сеансы связи не получаются. Блин, как не вовремя дятел этот сбежал!
- Ты про Сотникова?
- Про него, молокососа…
- Ну, сбёг, и сбёг… Чего уж теперь?
- Да я записку правильную хотел ему с собой дать. В нужном стиле, так сказать… А и хрен бы с ним, тут ты прав. Ладно, пойду я на «ёлку».
- Давай. А я посижу, прикину хрен к носу…
Посидев под «штабным» тентом ещё десяток минут, Александр решил найти себе какое–нибудь занятие. Это кабинетные учёные и рефлексирующие интеллигенты могут думать, спокойно сидя в кресле, а для человека, большую часть жизни провёдшего «в поле», такая бездеятельность была непривычна.
- Несвидов!
- Я, товарищ майор! — Сержант откликнулся практически сразу.
- Пойдём ка, сержант «эмочку» посмотрим… Вдруг она — «на ходу»…
- Пойдемте, товарищ майор.
- Ты инструменты из грузовика прихвати, вдруг пригодятся.
….
Пока Бухгалтер ходил за пивом…то есть за подмогой, я начал потихоньку разгружать танк: выкладывал снаряды на землю через эвакуационный люк, а затем откатывал их в сторону. Ворочать десятикилограммовые унитары, свесившись вниз головой, было занятием несколько утомительным, поэтому за четверть часа я выгрузил только четыре снаряда. Правы были классики, говоря о том, что специализация — ключ к эффективности производства! Так что я решил немного передохнуть, а, заодно и понаблюдать за местностью.
«Интересно, почему же этот танк целёхонький стоит и даже со снарядами?» — думал я, разглядывая поле сквозь мутноватое стекло командирского перископа. — «Пробоин нет. Все люки, кроме днищевого, закрыты. Снаряды не истрачены. Прям, какой–то «Летучий Голландец» белорусских полей!».
Поскольку ничего существенного в поле моего зрения пока не попало, я решил доложить командованию об успехе поисковой экспедиции. К некоторому моему удивлению на вызов ответил не Фермер, а Казачина:
- Казачина в канале. Что хотел Арт?
- Фермера дай!
- Обожди минутку, его ещё из–под машины достать надо.
- Откуда? Вы чем там занимаетесь? — заволновался я.
- Всё в порядке. Он от скуки решил «эмку» отремонтировать.
- Ладно, понял. Тогда не тревожь его. Передай только, что эклеры с начинкой мы нашли. Сорок шесть. Как понял?
- Понял тебя хорошо. Эклеры с начинкой. Сорок шесть. Дальше?
- Мы от вас на «Один–Ка» в направлении на «два часа». Нужна помощь в разгрузке. Как понял?
- Понял хорошо. Да не переживай я записываю.
- Ну и славно. Отбой.
После разговора я выгрузил ещё два снаряда и снова занялся наблюдениями. Взглянув в правый боковой перископ, я заметил группу людей, пригнувшись идущих к танку на расстоянии каких–нибудь пяти десятков метров.
«Ну что за беспечность! Так и на танке кто–нибудь подъедет, а я, замечтавшись, и не замечу. Хотя обзорность в «тридцатьчетвёрке» и в правду — не ахти, книжки не врали». — Подумал я, и, на всякий пожарный, взвёл ППД.
