- А жрать тебе, Слава, каждый день хочется или только по средам? — парировал я.
- Так можно же просто придти и взять.
- Ага, так они тебе и отдадут. У них, между прочим, пулемёты тоже имеются. Да и дружить с ними надо, а не реквизициями заниматься. Лучше думай, что мы им предложить можем?
- Оружие? Патроны?
- Керосин! — осенило меня. — Керосина у нас литров пять есть. Ещё котелки, ложки и прочую утварь, что от батарейцев погибших осталась.
- И немецкие тоже можем отдать.
- Не можем! — отрезал я.
- Почему это?
- Если у них кто из оккупантов увидит — крестьянам может сильно не поздоровиться. Немцы имущество своё собирают гораздо активнее, чем наше.
Слава смущённо почесал затылок, как видно, проблемы крестьянства его до сего момента не волновали.
- Колёса… — задумчиво предложил он.
- Что «колёса»? — настала моя очередь удивляться.
- Мы можем предложить им на обмен колёса от передков и пушек. Они в хозяйстве всегда нужны.
- Вот видишь, что, значит, направить умного человека на правильный путь! Сразу идеи хорошие появляются. А поскольку Бухгалтер у нас ты — то тебе и писать. — С этими словами я протянул ему огрызок карандаша и листок из блокнота.
Трошин покорно разложил листок на колене и приготовился писать, но потом, почему–то замявшись, спросил:
- Антон, а что такое Рос–гос–страх?
Я чуть не подпрыгнул, но потом понял, что он прочитал шапку на листочке, вырванном мной из промо–блокнота, который я таскал в кармане разгрузки.
- Российское государственное страховое общество, вон, видишь, и орёл двуглавый. Это нам выдавали из старых запасов, чтобы противника путать. В каком здании главное управление нашей «конторы» сидит, знаешь? — филигранно, как показалось мне, выкрутился я из сложной ситуации.
- Нет, не знаю. — честно ответил Трошин. — Меня только в Киеве допрашивали.
- Извини, что напомнил. — Я почувствовал себя несколько неловко. — Так вот, при царе в «нашем» здании располагалось страховое общество «Россия», вот и остались запасы».
- А, тогда понятно.
- Но ты «шапку» — то оторви, всё таки. — Посоветовал я ему.
Оставив Трошина заниматься эпистолярным жанром, я вернулся к мальчишкам.
- Ребята, а как у дядьки Пилипа фамилия?
- Нэущэнко, — ответил Сашко, и добавил. — А вы у яком звании таварыщ командир?
- А с чего ты взял, что я командир?
- Дык вон яка добрая форма у вас. И этот, други, вас слухаецца. По всему видать, шо вы командир. А вы от германа тикаете, али не?
- Что? — непонял я.
- Ну, вы уходите или германа бить будете?
- Бить будем! — И повернувшись к Трошину, громко сказал. — Фамилия старосты Неущенко.
Слава кивнул головой, давая понять, что услышал меня.
- Да, и ещё добавь, что если он согласен на встречу, пусть на заборе повесит две белые тряпки. В метре друг от друга.
Трошин быстро сделал приписку и отдал бумажку мне.
«Уважаемый гражданин Неущенко, если вы заинтересованы в обмене сельскохозяйственной продукции на различные промтовары (керосин, брезент, колёса и прочее), то мы хотели бы встретиться с вами сегодня вечером у вас дома. Вячеслав Трошин. Если вы согласны, то к 7 часам вечера вывесите два полотенца на заборе.»
- Мощно и содержательно. Но, в то же время — ни о чём. Ты, просто мастер написания коммерческих предложений! — сказал я Трошину.
- Что–то не так? — спросил он.
- Да нет, это я тебя хвалю. — Успокоил я его.
Хитрым образом сложив записку, так, что она превратилась в крошечный пакетик размером с почтовую марку, я протянул её старшему мальчишке.
- Вот, передайте дядьке Пилипу. Кстати, а как его дом выглядит?
- Дак, ён чацвёрты ад ваколицы!
- От чего?
- Ну, ад края вёски.
- От околицы, что ли?
- Да.
- А от какой?
- Ад той, што в сторону Скнаревичей, — и, не рассчитывая на мою сообразительность, мальчик показал рукой.
- Спасибо вам, хлопчики. Если вечером придём, с меня — гостинец!
- Ой дзякую вам, дядька командир! — сказал младший.
И ребятишки весело зашагали по направлению к селу.
-Арт, а ты уверен, что этот староста нас немцам не сдаст? — спросил Трошин.
- Нет, не уверен. Но ребята то, чем мы здесь занимаемся, не видели. Так что, даже если и сдаст, то ловить нас будут в деревне. Он же подумает, что мы окруженцы простые. А мы на машине приедем. Да с подстраховкой. Но, первую партию снарядов уже к речке тащить надо. И, кладите сразу двадцать штук. Всё равно, волочь — легче, чем нести.Пока бойцы в темпе вытаскивали снаряды, а Бухгалтер сноровисто выкручивал взрыватели, я снова попытался связаться с командиром:
- Арт в канале. Фермер — ответь! — так раз десять.
Наконец я услышал в наушнике:
- Фермер в канале. Слушаю тебя.
- Закентовались с местными. Тот кто здесь мазу держит — бывший мент. Откликается на погоняло Филипп Неущенко. Узнай у Зельца, он с ним лямку вместе не тянул?
- Узнаю. О чем договорились–то?
- Хотим барахло на хавчик махнуть.
- Ну и узнайте.
- Мы на семь вечера стрелу забили. Я думаю, если на «ублюдке» подвалить, то и товар доставим и «эклеры» без гемора вывезем. Как понял?
- А если он сдаст? Тогда, как я понимаю, «ублюдок» прикрытием послужит?
- Так точно.
- Понял. Что везти?
- Бутыль с керосином, пары три колёс от передков, мелочи нашей до кучи: котелки, ложки, ремни.
- Где «точка»?
- «Картинка» у тебя под рукой?
- Да.
- Из «кустов» «тропинка» должна выходить, от вас — «на час», от нас — «на восемь». Мы на объект от «экватора» выйдем. Заодно и проконтролируем. И Зельца с ксивой — в обязалово пошли.
- Да уж разберусь, как–нибудь… Кстати, я «эмку» на колёса поставил.
- Поздравляю! Всё, мне ещё тяжести таскать, отбой.
- Отбой.
Спустившись с гребня холма, я помог мужикам вытаскивать снаряды, а заодно и нашёл в боевом отделении пару полных магазинов для ДТ, неизвестно почему ускользнувших из загребущих рук «дядьки Пилипа».
Оставшиеся до времени «Ч» два часа, мы провели, комфортно расположившись в кустах, что росли метрах в трёхстах от деревни. Не служба, а сказка: мы подкрепились немецкими сухими пайками, и вели наблюдение, разделившись на пары, так, что всем удалось даже по полчасика вздремнуть.
Примерно в шесть часов на заборе четвёртого от дальнего конца деревни дома появились два белых полотенца.
….
Бродяга. Взгляд сбоку.
«Потом, на машинах, они поедут…» — слова Арта продолжали звучать у меня в голове.
«На машинах…»
Понятно, что свой автомобиль Гиммлер в самолете не привезет, чай не на «Боинге» летит.
Значит, встречать его будут машины из местного гаража. Учитывая ранг визитера, это уж точно не «Опель» будет.
Любимая машина гитлеровской верхушки — «Хорьх». Как это писалось в наставлении для американских парашютистов–диверсантов в 1944? «Если вы увидите «Хорьх» — стреляйте сразу, в девяносто девяти случаях из ста вы уничтожите важную птицу».
