– А…
– А я вперед пойду. Надо установить связь с десантной группой. Возможно, удастся сделать ноги отсюда – я безбожно врал, но больше мне ничего не оставалось – задача ясна?
– Так точно… – по лицу ротмистра было понятно, что оставаться в одиночку ему совсем не хочется. Но и я его взять с собой – реально не мог. Крепость всей цепи определяется крепостью ее самого слабого звена, даже если этих звеньев – всего два…
А, еще одно…
Спустился вниз, выскочил во двор – никто из подстреленных так и не ожил – лежали как миленькие у машин. Подхватил пулемет с лентой, вернулся в квартиру, стараясь не дышать, пробежал к окнам…
Пулемет, конечно, мне не нужен в той задаче, которую я себе поставил – но и лишним он не будет. Его я оставлю на всякий случай вон там, буквально в семьдесят метрах от места боя. Пусть себе лежит, хлеба не просит. Но если придется отступать – пулемет с лентой на сто патронов в тайнике будет весьма и весьма неприятным сюрпризом для противника…
Глаза слезились, наблюдать было сложно – но кое-что я просек. Пули летели уже и здесь, но все – неприцельные. Боевики – дальше по правую руку, по левую – относительно свободно. Просто под огнем вертолетов не поперемещаешься, не побегаешь. Там-то я и пройду – одиночка при наличии специальной подготовки, не стреляющий и не лезущий на рожон – пройдет, группа – группу уже засекут. Вон там я оставлю пулемет, а там я выйду десантникам в тыл и попробую взять кого-то живым. Просто для того, чтобы иметь возможность объяснить, кто я такой и что тут делаю. Если я тупо выйду перед ними и заору "Я свой, русский" – изрешетят с двух сторон, вот и всё.
Но сейчас – надо выложиться. Как следует выложиться. Впереди – шестьдесят метров простреливаемого насквозь пространства, его надо пройти – быстро и чисто. Если привлеку внимание бортстрелков с вертолетов или боевиков – нашпигуют свинцом как гуся на пролете…
Ага!
Откуда-то слева из-за домов, издалека взлетело что-то, похожее на мощную ракету от фейерверка и следом – еще одна! Словно гончая за зайцем, она рванулась за ближайшим вертолетом, но – повелась на раскаленные шары-солнца, отстреливаемые сейчас каждым вертолетом и подсвечивающие поле боя желтоватым, покачивающимся, неверным светом. Вторая ракета почему-то пошла по прямой и – ушла выше. Несколько пулеметов сразу обрушили шквал огня по тому месту, откуда выпустили ракеты – снаряды и пули рикошетили от стен, взрывались фейерверками.
Есть!
Вывалившись за окно, я подхватил пулемет и побежал – хрипло, заполошно дыша, ощущая каждый грамм нагруженного на меня железа, чувствуя, как мгновение сменяется мгновением. Пулемет увесисто оттягивал руку, автомат хлопал по боку, я не смотрел по сторонам – все равно смысла нет, даже если по мне сейчас откроют огонь – все равно надо бежать, на открытом месте оставаться нельзя никак. Сердце разгоняет по жилам кровь, кажется, что оно колотит в висках, глаза вперты в одну и ту же, приближающуюся каждым пройденным метром точку на стене – там я намеревался залечь после перебежки, видно было хреново, но я надеялся, что там не тень на земле, а рытвина. Там отлежусь несколько секунд – и двинулись дальше.
Добежал – увалился под стену и только успел перевести дух – как здание содрогнулось…
Оператор управления огнем штурмового вертолета, парящего выше огрызающихся огнем транспортников, то ли меня увидел, то ли в здании было что-то – но ему пришло в голову запустить по зданию "Вихрь" с термобарической головной частью. Что он и сделал – Вихрей на вертолете было аж шестнадцать штук, одной больше, одной меньше… Для того, чтобы одной из ракет преодолеть расстояние от вертолета до здания потребовалось полсекунды – а потом ракета выбросила облако горючего вещества, моментально смешавшегося с воздухом и подожгла эту топливно-воздушную смесь. И если обычный двенадцатикилограммовый "Шмель" по мощности взрыва равен снаряду шестидюймовой гаубицы – можете себе представить, что сделал со зданием на порядок более мощный Вихрь…
Ракета попала в один из верхних этажей – но досталось даже мне, лежащему на земле. Сначала сверху пахнуло жаром – не просто ветер горячий, а плотная тугая волна горячего воздуха прошлась метлой, что-то вжимая в землю, что-то – отбрасывая в сторону. Потом начался "снегопад" – камни, осколки стекла – все вынесенное взрывом падало вниз, на землю. Здание пока не рушилось – но до этого было недолго…
Я бросил вперед пулемет, обдирая руки и ноги об какую-то дрянь на земле, под бомбежкой с неба пополз от здания, не дожидаясь пока здание рухнет. Какой-то кусок стены – больше это походило на кирпич – крепко, до звездочек в глазах, приложил меня по затылку, сколько всего попало по другим частям тела – я уж и не говорю. Я просто полз вперед, упрямо и тупо, не дожидаясь пока это все рухнет на меня.
Новый взрыв, послабее – видимо НУРС – но смертельно раненому зданию этого хватило с лихвой – два пролета начали с глухим, грозным гулом медленно оседать вниз, превращаясь из новых элитных "центровых" зданий, какими они были еще вчера в оплывающие цементной пылью развалины. Я замер, закрыл голову руками…
Десантная группа, вертолет "Шесть-один"
Забросив автомат за спину, фельдфебель крепко вцепился в лежащего на полу десантного отсека сослуживца, потянул на себя. Сзади кто-то помогал, вцепился в плечи и тоже тянул, остальные стреляли, прикрывая огнем. Чижик не знал, жив ли тот, кого он тащит или мертв – ему было все равно. Он просто тащил и тащил – а другие разберутся…
Пулемет – в спину – ударил, когда вытаскивали одного из последних. Оба пилота, до конца выполнившие свой долг, были мертвы, извлечь их из покореженной пилотской кабины вертолета не представлялось возможным – если извлекать – лягут все. Оставалось одно – напалмовый костер будет вечным памятником героям. Боевикам удалось-таки выйти в тыл – прошли не улицей, а зданиями, прячась в выгоревших пролетах этажей – прошли. Скорее всего – от трех до пяти человек, небольшая группа – но большего ведь и не надо.
Пулеметная очередь саданула со второго этажа, метров с семидесяти – е захочешь, попадешь. Кулем упал военврач Метельцын, находившийся у раненых, свинцовая строчка вычеркнула из жизни еще одного десантника и добила двоих из тех, кто лежал на земле, ожидая погрузки в вертолет – корпус сбитого "Сикорского" их уже не защищал от пуль. Большего стрелок сделать не успел – десантники разом дали залп из подствольников – а потом ракета "Вихрь" ударила в здание – и все окна разом дохнули огнем…
Суки… По раненым бьют…
Фельдфебель Чижик сменил позицию, выдолбил, что оставалось в магазине по дышащим опасностью черным провалам окон, сменил позицию, снова начал стрелять. В зависший вертолет поднимали раненых – кто еще оставался жив…
То здание, откуда бил пулеметчик, уже рухнуло, на всякий случай оператор штурмового вертолета тем же способом разрушил и соседнее, откуда можно было вести огонь…
Пуля противно цокнула рядом, через секунду – еще одна. Пристрелялись…
Выпустив длинную очередь по тому месту, откуда в него, по видимому, стреляли, Чижик увалился за остатки стены разрушенного дома, поднял автомат – и тут почувствовал, что рядом кто-то есть. Но предпринять ничего не успел.
Старший лейтенант Александр Воронцов
Не знаю, сколько рушилось то проклятое здание. Мне показалось – целый час. Но падало оно – не в сторону – просто сложилось под себя как будто подорванное саперами. И я оказался – на самом краю этой кучи…
Еще не успела улечься пыль от первого взрыва – как последовал второй, рядом. Не на шутку разошедшиеся вертолетчики всерьез решили стереть огрызающийся огнем квартал с лица земли. И все бы было ничего – если бы в нем не был я, если бы в нем не было ротмистра, если бы в нем не было никчемного придурка Козлова и его шефа с семьями – и многих других, которых я не знал, которые не смогли вырваться из пылающего города, кто не участвовал в этой кровавой вакханалии – а кто просто сидел мышами в своих, в одночасье из крепостей превратившихся в ловушки квартир и ждал своей судьбы…
Черт…
Пахло газом, где-то через развалины пробивалось танцующее пламя, пыль не улеглась до сих пор – наверное, Голощекин меня уже схоронил, а может – решил сваливать от греха подальше. Что ж, если не выполнил приказ – его дело.
Че-е-ерт…
Пулемет я так и оставил – на краю развалин, запомнил где – мало ли, что потом. Автомат за спиной, не факт что целый – вон какая дрянь на меня падала, голова до сих пор раскалывается, а во рту привкус соленый – могло и автомат разбить таким же вот куском, что мне по башке прилетел. Запросто. И какой все-таки придурок автомат – основное оружие бойца, не пистолет даже для полицейских – из пластика делает? Написать, что он по прочности металлу не уступает можно, бумага все стерпит – а на деле как? Выяснять бы не хотелось…
