— Так что же мне делать?
Сказано это было с таким отчаянием, что Сергей забеспокоился за Мирошкина всерьез. Возникла мысль под каким-нибудь благовидным предлогом изъять у него наган, а то еще себе в лоб пулю пустит. Или в лоб Леруа. Ни тот, ни другой исход Сергея не устраивали. Не придумав, как забрать револьвер, Иванов прибег к уговорам:
— Что делать? Терпеть. Я его давление терплю, и ты терпи.
— Тебе проще.
— Не отрицаю. На меня давить сложнее. Но чем дальше, тем слабее будет давление.
— С чего ты это взял?
— Как бы тебе объяснить… И Леруа, и тому, кто за ним стоит, трудно воспринять угрозу падения монархии всерьез. Ну да, приехали какие-то люди на диковинных машинах, документы у них странные, сами страшные истории рассказывают, книга еще эта. А оглянешься вокруг — все это уже было: и Пугачев, и Стенька Разин, и декабристы, мелкие бунты я и не считаю. И что? Россия уже тысячу лет стоит, нынешняя династия скоро будет трехсотлетие праздновать. Все бунты и восстания пережили, нынешнюю революцию задушили. Вот и кажется им, что и все остальные задушат.
— Но Леруа-то копает!
— Копает, но без огонька. Если за нас всерьез возьмутся, то уже через сутки мы, захлебываясь кровавыми соплями, будем умолять, чтобы нас выслушали! А тут один Леруа — интеллигент, генштабист. Нет, несерьезно все это. Революция их всколыхнула, но она закончилась, и чем дальше, тем меньше на нас будут обращать внимание. А пока что терпи, сожми зубы и терпи. Главное — слабину не дать и вместе держаться.
— Боюсь, сорвусь.
И тут в голову Иванова пришла гениальная мысль:
— Знаешь что? Посиди-ка ты здесь полчаса, никуда не выходи, я придумал, как Леруа от тебя отвадить.
Зайдя в мастерские, подпоручик позвал первого же попавшегося солдата:
— Сарычев!
— Я, ваше благородие!
— Как нога, не болит?
— Никак нет, ваше благородие!
— Тогда бегом в винную лавку, купишь четверть казенки и принесешь мне. Только быстро.
Сергей протянул солдату деньги, тот хотел было их взять, но осекся:
— Так меня в город не выпускают.
— Бегом! Это приказ.
Солдатика как ветром сдуло. Сергей вернулся к Мирошкину:
— Надо еще немного подождать, спасение близко.
Сарычев обернулся быстрее отведенного часа. Иванов сковырнул пробку с бутылки, набухал полный стакан и поставил перед Мирошкиным:
— Пей.
— Не хочу.
— После третьего стакана никакой Леруа ничего от тебя не добьется. Пей. И наган дай сюда на всякий случай.
Забрав оружие, Сергей оставил друга наедине с бутылкой и стаканом, запер снаружи дверь, а сам отправился к Кондратьеву:
— Господин капитан, одерните Леруа! Он своими нападками подпоручика Мирошкина до нервного срыва довел! Подпоручик с утра напился, кричал, что Леруа убьет и сам застрелится.
— Где он? — встревожился Кондратьев, поднимаясь из-за стола.
— Не извольте беспокоиться, я его к себе отвел и запер. Наган я у него отнял, а бутылку он не отдал.
Сразу проверять слова Сергея капитан не стал, поверил на слово, и отправился в гостиницу к Леруа. О чем они там говорили, осталось неизвестным, но через час оба прибыли в роту, не скрывая крайнего недовольства друг другом. За этот час Сергей успел убедиться, что подпоручик дошел до нужной кондиции. Похоже, он даже перебрал и вместо трех стаканов принял четыре. Придав каморке нужный антураж, Сергей дождался обоих капитанов.
— Сами видите, в каком он состоянии.
Леруа подошел к лежащему на кушетке подпоручику и попытался его пробудить. Мирошкин неудачно попытался лягнуть капитана, после чего отвернулся и окончательно выпал из реальности.
— Вот — результаты вашей деятельности, — перешел в наступление Кондратьев. — Мне в роте нужны нормальные офицеры, а не алкоголики и психопаты, каковыми вы их успешно делаете.
Леруа зыркнул на Сергея и приглушенным голосом напомнил капитану о каких-то своих полномочиях, но ротного уже понесло:
— Я буду вынужден написать рапорт о методах и результатах вашей деятельности.
— Это ваше право.
В роте Леруа больше не появлялся, а на следующий день и вовсе уехал из города. Бесчувственного Мирошкина Сергей оставил ночевать на своей кушетке, а сам устроился на стульях в канцелярии. В пять часов утра рота была разбужена доносящимися со двора криками. Поспешно натянув сапоги и нацепив портупею с наганом, Иванов выскочил во двор. Даже часовой с винтовкой не смог остановить прорыва мадам Мирошкиной на охраняемую территорию. Но тут часовому на помощь пришли другие караульные, и наступление было остановлено.
К моменту прибытия подпоручика боевые действия велись в десятке саженей от ворот. Пользуясь численным преимуществом, караульные пытались выдворить Елизавету Андреевну за ворота, та громко и ожесточенно сопротивлялась.
— Отставить!
Караульные замерли, мадам бросилась к Сергею.
— Где мой муж?!
— Там. Спит. С ним все в порядке.
Сергей дотащил слабо шевелящегося товарища до экипажа, и чета Мирошкиных отбыла домой. На этом историю можно было бы считать законченной, но на следующий день Кондратьев высказал Сергею претензию:
— В следующий приезд Леруа запаситесь водкой заранее, а не посылайте за ней в последний момент неблагонадежных солдат.
— Леруа об этом знает?
— Ему такие знания ни к чему, — усмехнулся ротный.
* * *
— Заводи!
Доступ к маховику на новом тракторе был затруднен. Да и сам маховик меньше и тяжелее, чем обычный, крутить его — то еще удовольствие. На четыре оборота маховика двигатель отозвался парой хлопков, после чего отказался заводиться окончательно. Иваныч заявил, что свечи залиты и перед следующим пуском их надо просушить. На этом первая попытка была закончена. Что интересно, до этого двигатель заводился без проблем, а при первой же попытке проверить все на ходу закапризничал.
— Иваныч, в чем дело? Почему не заводится?
— Так ночью какой мороз был, да и сейчас не намного меньше! Бензин плохо испаряется, искра уходит.
— Так что же ты раньше молчал?
Оправдания, что никто не удосужился его спросить по данному вопросу, Сергей слушать не стал. Трактор с трудом затянули обратно в мастерскую, где всю ночь топили печь, поддерживая плюсовую температуру. С утра процедуру запуска повторили. На этот раз двигатель капризничать не стал, завелся и заработал с привычным чуханьем, наполняя небольшое помещение удушливым выхлопом. Все, кто был в мастерской, спешно ретировались из нее через не менее спешно распахнутые ворота.
Прокашлявшись, Сергей повернулся к Филиппову.
— Дмитрий Дмитриевич, не дело это, надо что-то придумать с зимним пуском. Россия — страна холодная.
Тут влез со своим предложением Ерофеев:
— Мы в мороз под моторным отсеком костер разводили, а перед пуском горячую воду заливали.
— Костер — это слишком, — отверг идею инженер, — и охлаждение здесь воздушное, горячую воду не зальешь, но рациональное зерно в этом есть.
— Надо сделать маслогрейный бак, — предложил Сергей, — и заливать горячее масло.
— Хорошая мысль, — поддержал инженер, — а я подумаю об устройстве двойной системы зажигания.
Тем временем двигатель уже несколько минут работал без чьего-либо присмотра и глохнуть не собирался. Пришла пора опробовать его на ходу. Никому не доверяя права впервые тронуть трактор с места, Ерофеев нырнул в ворота. Через несколько секунд «чух-чух-чух» ускорилось, сквозь него уши присутствующих различили лязг включенной передачи и… Первым из ворот выполз глушитель, почти одновременно с ним появился передний каток Несмотря на черепашью скорость, лязг гусениц почти заглушал шум мотора. Ворота начал проходить мотор, вот показался бензобак и кабина с вцепившимся в рычаги Ерофеевым…
— Ура-а-а!!!
Все присутствующие орали от души. Даже те, кто непосредственно к работе над трактором дела не имел, почувствовали свою причастность к большому делу. Трактор прополз еще пару метров и замер. Иванычу сойти на землю не дали, толпа подхватила его и вскинула над собой. Потом кто-то вспомнил про инженера, и вверх полетели уже двое. Сергей опасался, что очередь дойдет и до него, но обошлось, солдаты ограничились только двумя.
— Полный успех, Сергей Николаевич! Поздравляю!
К нему, раздвигая солдат, пробился Кондратьев, за ним Сергея поздравил Мирошкин.
— Да что я, вон основной виновник. — Иванов указал на расплывшегося в радостной мине инженера, едва ступившего на землю.
— Не скромничайте, подпоручик, если бы не вы… Насколько я знаю, вы своими руками гайки крутили.
— Было дело, — признался Сергей.
Кондратьев подозвал инженера:
— Дмитрий Дмитриевич, а как мы трактор назовем?
Об этом никто до сих пор не задумывался.
