— Добрый день, Елизавета Андреевна.
— Какой же он добрый? Я вот одна осталась, без мужа.
Сергей отвел глаза.
— Это же ненадолго, недели через три вернутся.
— А что мне эти три недели делать? — капризно надула губки Елизавета.
Пока Сергей пытался найти приемлемый вариант времяпровождения для жены сослуживца, она его придумала. Затянутая в тонкую перчатку ручка легла на рукав гимнастерки. И опять этот кружащий голову, дурманящий запах.
— Сергей, проводите меня.
Заманчивое предложение, Иванов с трудом удержал взгляд на нежной шейке и не опустил его ниже. Нет, дружба все-таки дороже. К тому же придется топать под ручку через полгорода. Да к вечеру все тагильские собаки будут об этом гавкать!
— Простите, Елизавета Андреевна, но не могу, служба-с. Не могу роту без присмотра оставить, я ведь теперь исполняющий обязанности.
Правая рука обрела свободу.
— Растете по службе, — поджала губки женщина.
— Всего хорошего, — козырнул Сергей.
На том и расстались. Пройдя полсотни метров, Сергей обернулся. Может, все-таки проводить? Нет, к черту, головной боли и без того хватает.
Рота встретила тишиной и опустевшим двором. Только фигура часового по-прежнему маячила у склада с танками. Всю технику вывезли, осталось только два десятка солдат, которых по разным причинам не взяли на маневры, при двух унтерах. Как раз в караул ходить и внутренний наряд нести.
Бесцельно посидев в ротной канцелярии, Сергей переоделся в комбинезон и вышел во двор, взгляд наткнулся на знакомую фигуру.
— Сарычев, а ты как тут оказался?
— Сегодня утром ногу подвернул, Ваше благородие, фельдшер меня и оставил.
Резонно, хромому на маневрах делать нечего. Сергей на секунду задумался.
— С ногой совсем плохо? Двигаться можешь?
— Могу, ваше благородие, болит, но терпимо.
— Тогда пошли со мной, поможешь.
Посреди мастерских на здоровенных чурбаках громоздилась рама будущего трактора. Возле рамы аккуратной стопкой лежали баббитовые вкладыши подшипников.
— Ну что, начнем, пожалуй…
Пыхтящий черным угольным дымом паровоз зашипел контрпаром, эшелон, замедляя ход, лязгнул буферами и замер у разгрузочного пандуса. Не дожидаясь полной остановки, из вагонов повалили солдаты и унтеры, растворяясь в разноцветной толпе. Только часовой на последней платформе остался недвижим. Техника на платформах потемнела и потускнела, то ли от дальней дороги, то ли от маневров.
Протиснувшись через толпу встречающих, Сергей добрался до Кондратьева, хотел было отдать официальный рапорт, но окружающая обстановка не способствовала.
— С прибытием, господин капитан. Как прошли маневры?
— Хуже, чем хотелось бы, но лучше, чем можно было ожидать.
— Чем же вы там занимались?
— Трактора пушки таскали, грузовики снаряды возили, «Мерседес» — горючее. Высочайше отмечены. А как вы тут без нас?
— Скажем так, без происшествий, хотя порадовать тоже нечем.
— Вот и ладно. Включайтесь в разгрузку, Сергей Николаевич. В Красном Селе я неоднократно пожалел о вашем отсутствии, но сильнее всего — при разгрузке и при погрузке.
Сергей отправился оправдывать доверие начальства. Но едва он сделав пару шагов, как сбоку налетел Ерофеев:
— Командир, ты далее не представляешь, как я рад тебя видеть!
— А чего так?
— Да-а, надоели эти рожи.
И, понизив голос, сообщил:
— Я действительно царя видел.
— Да ну!
— Вот тебе и ну! И царицу тоже. Издалека, правда. Они войска объезжали, а нас от греха подальше задвинули.
— Ну и как он?
— Да никак, вокруг него генералы позолоченные, царица расфуфыренная, а он серый какой-то. Ни то ни се.
— Ладно, Иваныч, после поговорим, технику разгружать надо.
Выдернув из толпы встречающих нужных унтеров, Сергей напомнил им, что с прибытием к месту дислокации служба не заканчивается, а техника сама не разгрузится. Унтеры оторвали солдат от баб и погнали их на платформы. От некоторых уже попахивало спиртным — когда только успели приложиться. Краем глаза Сергей заметил господ Мирошкиных, ворковавших, как два голубка.
Постепенно разгрузочный бардак сменился осмысленной суетой, и вот уже первая машина, фыркая мотором и подпрыгивая на жестких рессорах, скатилась по пандусу. В кузов полетели солдатские пожитки. Во вторую погрузили ротное имущество, в третью — пустые бочки из-под масла и бензина, в хозяйстве все пригодится. Потом выгрузили «Мерседес» с цистерной, последними выгружали трактора.
— Иваныч, а Филиппов-то где? Что-то я его не вижу.
— В Петербурге остался. Сказал — дела, позже приедет.
Сергей решил, что инженера отпугнули прелести путешествия в солдатской теплушке и он предпочел ей пассажирский вагон второго класса.
Разгрузка подошла к концу, оба трактора уползли в роту. Кондратьев построил участвовавших в разгрузке солдат и повел их следом. Мирошкин куда-то незаметно исчез, видимо, жена увела.
Филиппов нагрянул на неделю позже всей роты и с порога огорошил всех известием.
— Министр дал денег на трактор!
Переждав многочисленные ахи, он поведал историю о том, как один инженер на прием к министру попал.
— Кому другому я бы и сам не поверил, но, услышав про автотракторную роту, министр меня принял без проволочек. Ну почти без проволочек. И не только принял, еще и выслушал, обо всех делах расспросил, а под конец еще и денег выделил из сумм на чрезвычайные нужды.
— Сколько?
— Двенадцать тысяч, копеечка в копеечку.
Все ахнули еще раз. Кондратьев не поверил:
— Что, просто так взял и выделил? Не может этого быть!
— Ну почему же просто так? Я ему прошение написал, смету расходов, в том числе уже понесенных, приложил: все честь по чести. Министр резолюцию наложил «Выдать из ассигнований на чрезвычайные нужды», и вот я здесь.
Судя по длительности задержки, все было далеко не так просто, как рассказывал инженер, но, тем не менее результат был налицо.
— Дмитрий Дмитриевич, пойдемте в мастерские. У нас за время вашего отсутствия тоже кое-какие перемены произошли.
В мастерских пришла очередь инженера удивляться. Рама сверкала свежей краской, все восемь катков с обоих бортов уже стояли на своем месте. В углу красовались свежей краской топливный и масляный баки.
— Откуда, Сергей Николаевич?
— Нашелся среди солдат хороший жестянщик, вот и спаял. Вы лучше скажите, что с фрикционами.
— С фрикционами, дорогой Сергей Николаевич, все хорошо. Раз деньги есть, будут и фрикционы. Немедленно сделаю копии чертежей и пошлю на заводы, посмотрим, кто сколько заломит.
Быстро скопировать чертежи не удалось, уж больно много было работы по ремонту техники. Маневры в присутствии царя не пошли ей на пользу. Хотя сам царь был здесь ни при чем.
К фрикционам удалось вернуться только в конце августа. С учетом имеющихся технологий Филиппов решил применить сухие двухдисковые. Первый же поступивший на сборку фрикцион оказался кривым и никак не хотел нормально замыкаться. Попробовали собрать второй — та же история. Тяжелые железки погрузили в вагон и отправили в Коломну. Инженер собрал чемодан, купил билет и отправился следом. Вернулся он только через месяц, зато с уже собранными и отрегулированными агрегатами. Их тут же попытались поставить на предназначенные им места, что, естественно, с первого раза не удалось. Пришлось подгонять и обрабатывать по месту.
Выхлопную трубу и ящик глушителя склепали в ротных мастерских. За образец для трака взяли трак от «тридцатьчетверки», хоть он и казался для такой машины великоват и тяжел. От своего прародителя трак отличался только дюймовым поперечным грунтозацепом, а пальцы и вовсе были взаимозаменяемы. Траки заказали на местном заводе, благо опыт отливки траков для «тридцатьчетверок» у него был и брака шло значительно меньше.
Много хлопот доставил карданный вал, идущий от главного фрикциона к коробке передач. Крестовины никак не хотели балансироваться до приемлемого результата, даже на холостом ходу трансмиссия и двигатель тряслись как припадочные. Несколько раз Ерофеев терял терпение, и негодные крестовины летели в мусорный ящик под аккомпанемент отборного мата.
— Чтоб я еще раз с этой… связался? Да пошло оно все на…
Через некоторое время механик успокаивался, с завода привозили новые крестовины, и все повторялось сначала.
На фоне эпопеи с крестовинами почти незаметно для Сергея прошло прибытие шести новейших «Рено» марки BD, грузоподъемностью три тонны. Даже от прошлогоднего грузовика новые машины отличались разительно, прогресс в этой области шел семимильными шагами. Пневматические шины, под характерными утюгообразным капотом стоял мощный тридцатипятисильный мотор с зажиганием от магнето. По-прежнему лишенная дверей кабина получила полноценное ветровое стекло.
