догадывается, на что я мог бы на него озлиться. Но его брата Ярослава Всеволодича, если на своём пути встречу, укорочу на голову! Сам искать войны с ним не буду, но и дружить с ним мне западло. Поедешь во Владимир не один, а с тремя другими купцами. Тебе и им всё ваше добро вернут. Завтра с утра, не задерживаясь, и выезжайте!
– Все передам, как велишь, князь! – Глеб встал и сдержанно поклонился.
Долго потом, после короткого разговора с Владимиром Смоленским, Глеба не покидало странное ощущение, что говорил он не с молодым князем, а с каким-то неведомым существом, поселившимся внутри князя. Слишком не соответствовал возраст князя, по большому счёту ещё отроческий, его словам, поведению и делам, что он вокруг себя уже изрядно наворотил. И ещё так и веявшая от князя невидимая и неосязаемая сила не сила, но явно чувствовалась так и исходящая от него инаковость, какая-то чуждость этому миру. Эти наблюдения порождали в боярине страх, но и одновременно будоражили его любопытство, к сожалению, удовлетворить которое ему было совершенно невозможно.
Сразу после воскресной заутрени, проведённой мной вместе с воеводами в главном городском храме, к причалам Ржева пришвартовалась купеческая ладья, привезшая всем нам неожиданные новости из Смоленска.
По сумбурному рассказу присланных Перемогой гонцов вырисовывалась следующая картина. Мой родной дядька Святослав Мстиславич Полоцкий, лишь только прослышав о том, что в Смоленске случилась новая замятня, а юный князь Смоленский вместе с пешим войском и дружиной отправился покорять Дорогобуж, тут же начал собираться в новый поход, усилив свою дружину тремя сотнями литовских наёмников. По его прикидкам, Смоленск, лишившись полков и дружины, потеряв в смуте половину своих бояр, теперь пребывал практически в беззащитном состоянии.
Но до Смоленска судовая рать полоцкого князя так и не дошла. Преградил ей путь, сыграв роковую роль в судьбе самого князя город Каспля – главный судостроительный центр княжества. Рядом с верфями моего главного корабела Гавши Стояновича, на которых и строился весь галерный флот, была установлена батарея двенадцатифунтовых чугунных единорогов, а русло Каспли с мая этого года можно было перетянуть цепями. На сей раз разведка сработала, вовремя предупредив об отплытии из Полоцка вражеской судовой рати. Извещённый голубиной почтой наместник выдвинулся к Каспле, прихватив с собой гарнизонный батальон, городские полки и боярскую конницу. Перед моим отбытием мы с Перемогой обсуждали возможность появления в наших краях Святослава, и план действий на такой случай был заранее разработан, наместнику оставалось лишь чётко ему следовать.
В итоге судовую рать полочан, уткнувшуюся носами лодий в цепи, единороги приветили брандкугелями, зажигательными гранатами, выкосили частыми картечными залпами. Но трудились не только пушкари, стрелецкая рота часто палила из ружей, вооружённые луками горожане, боярские дружинники и стрелки двух рот засыпали врага стрелами и болтами. Взять в плен в полубезумном состоянии удалось лишь каждого третьего ратника. Оставшиеся две трети войска либо в панике утонуло, либо было нашпиговано картечью, как фаршированные перцы – мясной начинкой, либо сгорело, либо было изрублено на берегу боярскими дружинами при помощи городских полков. Святослав Мстиславич утоп, по всей видимости, не сумел вовремя освободиться от тяжёлого доспеха. Да и немногие умели плавать, такие и в луже могут утонуть.
Теперь планы следовало срочно менять, по полной использовать выпавший случай и захватывать оставшийся обезглавленным Полоцк. Успев не одиножды наглядно убедиться в боеспособности своих войск нового строя, я решился продолжить эту военную кампанию, нанеся удар на западном направлении.
Поэтому из Ржева следовали всё тем же водным путём, только сплавляясь в обратном направлении. Галеры по пути назад навестили обделённый моим вниманием Зубцов, жители которого благоразумно, без какого-либо сопротивления, приняли новую власть. И через несколько дней мы уже были в Вязьме, где некоторое время дожидались возвращения первого Смоленского полка во главе с Брониславом. Недосчитавшись четырёх рот, оставленных в гарнизонах, а также ещё сотни бойцов, выбывших из строя навсегда или временно по ранению, парусно-гребной флот двинулся обратно, к Смоленску.
Попутное речное течение быстро выносило наш победоносный флот к столице. Пехотинцы на вёслах по большей части отдыхали, начиная грести лишь на изгибах русла Днепра. Параллельно с флотом, по берегу, то приближаясь, то отдаляясь, скакали ратьеры. В захваченных ранее городах я не останавливался, просто посылал к наместникам вестовых узнать, всё ли в порядке.
К Смоленску в первом эшелоне подходили одни только парусно-гребные суда. Тяжелогруженые тихоходные дощаники и скачущие берегом ратьеры всерьёз отстали от быстроходных галер.
Толпы народа, словно под напором из шланга, исторгались из Пятницких, Днепровских, Крылошевских ворот Окольного города. На противоположном берегу толпилось не меньше народа, проживающего в Ильинском конце города.
Люди спешили попасть на берега Днепра – к набережным и пристаням, к которым начали подходить первые галеры смоленского государя, возвращающегося из многонедельного боевого похода. В это же время разномастные купеческие суда и рыбацкие лодки спешили отчалить от мостков и вбитых в берег ряжей, дабы освободить место вновь прибывшим кораблям.
Огромные толпы смолян, считай, что весь город, высыпали к Днепру и в нервном смятении наблюдали за начавшими причаливать галерами. В первых рядах встречающих возвышалась на коне фигура смоленского наместника Перемоги, окружённого городскими чинами, а также ротой пехотинцев. А в это время несколько сотен городского ополчения пытались оттеснить от причалов горожан, чтобы освободить пространство для сгружающейся на берег пехоты.
Подплывающие галеры прямо на ходу, по-пижонски, убирали паруса, а гребцы в последний момент синхронно втягивали вёсла. Вот, под бурные и радостные крики горожан, сброшенные с первых подошедших галер причальные концы надёжно принайтовали к пристани. На борту раздались команды, и по опущенным с галер сходням стали спускаться, хоть слегка потрёпанные и исхудалые, но с донельзя бравым видом, первые подразделения бойцов.
Перемога заметил мою галеру издали и внимательно следил за тем, куда она причалит, а как только место нашей парковки определилось, то он немедленно поскакал туда, а вслед за ним бросилась и вся сопровождающая его толпа.
Встречал дядька меня у сходней. Он в пояс поклонился, а потом мы с ним обнялись и трижды расцеловались. Следом подоспел смоленский епископ, долго читая молитву и благословляя.
Пока с галер сходили и выстраивались пехотинцы, наместник, под закладывающий уши колокольный перезвон и шум многотысячной толпы, сумел-таки кратко поведать мне о грозных событиях дней минувших.
Узнал новые подробности о том, как разогнавшиеся на речной быстрине суда неожиданно для себя, на полном ходу, влетели в цепи, перетягивающие русло Каспли. Через несколько минут образовался
