В город не ходим. Да у нас и денег нет — в город ходить. Телевизор смотрим, но ведь не понять ничего.
Тут как раз и подкатил автобус. Пазик. Желто-коричневый.
— Нам туда, — сказала стюардесса. По-видимому, с юмором девушка. Не жалела о потраченной икре. Да и чего жалеть, казённая.
Я повесил планшет на плечо — он у меня кожаный, офицерский, в нем паспорт и прочее нужное, — взял в руки газеты, килограмма два, прямо почтальон, и стал спускаться по трапу вслед за стюардессами.
Тут от здания аэропорта отъехал очередной роскошный белый кабриолет, подкатил прямо к трапу. «Испано-Сюиза». Водитель в форме капитана ливийской революции ловко вышел из машины, подбежал к трапу, отдал честь и поприветствовал собрата на родной земле. По-арабски, понятно.
Мы обнялись, это у арабов в порядке вещей, тем более, что я не в форме.
— Извините, девушки, с вами я как-нибудь в другой раз поеду, — сказал я стюардессам.
Моя стюардесса только нервно улыбнулась — похоже, я всё-таки персона непростая. Имею право на икру.
Я уселся рядом с собратом-капитаном, и мы тронулись.
По пути я попросил заскочить в госпиталь.
— Не заболел? — спросил капитан.
— Нет. Газеты передать. Там с газетами неважно, а тут сегодняшние, свежайшие.
— А, понятно, — и свернул к госпиталю.
В госпитале я провел минут десять, на бегу, и к Резиденции мы подъехали уже ближе к четырем, по местному времени.
Было тепло, как в Чернозёмске в начале сентября. Не жарко. И не холодно. Ветер легкий. Удачно прилетели. Так, видно, и задумано, летом-то жарко, а Леонид Ильич не мальчик.
У себя я принял душ и переоделся. В форму Капитана Ливийской Революции, да. С орденами. Из сейфа достал кобуру и пистолет, проверил, не заржавел ли. Не заржавел.
Вышел в коридор, где налетел на церемониймейстера.
— Вы где это пропадаете, Чижик, — зашипел он.
— А где я должен пропадать? Вы приказали мне оставаться в самолете, я и остался.
— Я попросил вас выйти последним, только и всего!
— Вот я и вышел. После стюардесс.
— А потом?
— А теперь. Теперь я здесь.
Автандил Вахтангович критически осмотрел меня: мундир, ордена, портупея, пистолет.
— Во что это вы вырядились? Представление давать собираетесь?
— Во что было, в то и вырядился. Чемодан-то мой где?
— Мне только за вашими чемоданами следить. Будет, будет чемодан. Вот только куда прикажете мне вас разместить? У нас и мест-то нет. В кладовку разве?
— Не волнуйтесь. У меня здесь собственный уголок.
— Уголок?
Тут по коридору словно горячий воздух пробежал. Или холодный. Это Каддафи с сопровождающими. Видно, смотрели, как разместили Леонида Ильича. У мусульман так принято — заботиться о гостях лично. Убедились, что все хорошо, справились, нет ли каких пожеланий, и оставили отдохнуть. Навязчивость мусульманам не свойственна.
Каддафи увидел меня. Я отдал командору честь, как полагается, и мы обнялись.
— Прилетел? Это хорошо. Вечером поговорим, сейчас, видишь, дела, — сказал он. По-арабски же. Мы в арабской стране.
Секунд десять Автандил Вахтангович приходил в себя.
— Это… Это…
— Это Муаммар Каддафи, Автандил Вахтангович. Наш радушный хозяин. Мы к нему с визитом прибыли.
Какой-то порученец Брежнева, из новых, подбежал ко мне.
— Леонид Ильич поручил отыскать вас, — сказал он.
— Отыскали, — ответил я.
— Он просит прийти к нему через полчаса.
— Приду, непременно.
И я вернулся к себе.
Автандил Вахтангович пусть сам решает, как я буду ему мстить за невнимание к моей особе.
После стюардесс!
Но он, конечно, не виноват. Меня включили в состав делегации в последнюю минуту, и он обо мне знать ничего не знает. Как и остальные.
Собственно, на это и рассчитано.
Авторское отступление
Евгений Чазов, в те годы начальник IV Главного управления при Министерстве здравоохранения СССР и заместитель министра здравоохранения, утверждал, что в семидесятые Леонид Ильич крепко подсел на транквилизаторы и снотворные. Или его подсадили. А снотворные крайне отрицательно сказываются на мыслительном процессе, особенно у возрастных людей, и способствуют ускоренному наступлению слабоумия — научный факт.
В истории Чижика Брежнева, наоборот, подсадили на чай, полезный и приятный напиток, стимулирующий мыслительные процессы. Более того, известен феномен «кофеиновой эйфории» — улучшение настроение и самочувствие после употребления кофеинсодержащих веществ, чая ли, кофе, матэ или гуараны. Но во всем нужна мера, именно поэтому сегодня Европа и США употребляют преимущественно чай в пакетиках. Один пакетик на чашку (150 мл), и никакой передозировки. Рекомендуемая норма для возрастного человек — как раз три чашки в день (5 − 6 граммов сухого чайного листа). И довольно.
Главное — качество!
17 ноября 1977 года, четверг
Трудности перевода
— Пистолет у вас, надеюсь, не боевой? — Автандил Вахтангович страдальчески сделал брови домиком.
— Наградной, — сказал я. — В бою не был.
Действительно, присутствие вооруженного человека на встрече двух лидеров протоколом не предусмотрено. Забота о безопасности советской делегации возлагается на принимающую сторону.
— А патроны?
— Что патроны?
— Патроны настоящие?
Я только укоризненно посмотрел на церемониймейстера.
Он понял мой взгляд по-своему, вздохнул и побежал дальше. Решать важные вопросы с переводчиками.
Переводчиков в делегации два, Виктор Суходрев и Гашим Иваннинков. Суходрев— переводчик заслуженный, маститый, зубр. Беда только, что арабского языка он не знает, его конек — английский, меньше немецкий и французский. А Гашим Иваннинков арабский знает, но не орёл. Это мне по секрету сказал Медведев, охранник Брежнева. Чтобы проверить мою реакцию. А потом спросил, как с арабским у меня. Учил, ответил я. Во время турнира год назад. В свободное время. Понемножку. На базаре не растеряюсь. Ну, надеюсь. А пистолет, он какой? Не простой, а золотой, отвечаю. А посмотреть? А нет. Свои курите, товарищ.
Не знаю, до чего бы мы договорились, очень уж хотелось охраннику убедиться, смогу я из пистолета застрелить его патрона, или нет, но тут нас обоих позвали к Брежневу.
— Такие вот дела, ребята, хочу я прокатиться на местной машине.
— В чем же дело, Леонид Ильич? — сказал Медведев.
— А они ни в какую, мол, не положено. Своего водителя предлагают, и своего охранника. Что за радости ехать пассажиром? Я на хитрость, мол, ты, Володя, отличный водитель, прошел особую подготовку, и всё такое. Ладно, говорят, но наш охранник обязательно должен присутствовать. По протоколу.
— Ну, пусть присутствует.
— Так он не пустит меня за руль, местный охранник. Или расскажет начальству, а нам это ни к чему. Но я придумал вот что, — Брежнев неожиданно мне подмигнул, — пусть, говорю, меня охраняет Чижик, он же ваш капитан.
— А они?
— А они согласились. Чижика можно.
— Вот как? — Медведев
