– Прошу прощения, но вас, Ольга Владимировна, я почитаю с Глебом Васильевичем за единое целое, потому и не упомянул.
Прочтя во взгляде Ольги, что прощён, Максим Иванович вернул голову в исходное положение.
– Будучи человеком дотошным я решил разобраться, что же представляет собой теперь уже Странник. Имея немало друзей среди эсеров, мне это удалось довольно легко. И вновь я столкнулся с той же проблемой, как и в случае с Глебом Васильевичем. Все рассказы о подвигах Странника и Ведьмы, которым есть очевидцы, относятся к временам нынешним. Прошлое их во мраке. Пока я ломал голову над тем, что сие может означать, ко мне подошёл небезызвестный вам, Николай, Савва Никольский и доложил, что самолично видел, как Ежов встречался возле казарм с человеком по описанию очень похожим на вас, Михаил. И было это задолго до того, как вы стали вместе работать. И вот тут мне стало по-настоящему нехорошо. Почти в центре Петрограда в одной квартире собираются четыре человека, которые самым активным образом включаются в революционную борьбу, принося ощутимую пользу. При этом у троих нет реального прошлого, а у четвёртого прошлое плохо согласуется с настоящим. И как прикажите мне в этой ситуации поступить?
Высказавшись столь откровенно, Максим Иванович в ожидании нашего ответа заметно расслабился. И то, он теперь как бы перебросил груз своих проблем на наши плечи. И мы пригрузились, каждый по отдельности пытаясь решить непростую задачу. Потом три взгляда сошлись на мне. Всё ясно. Друзья наделяют меня полномочиями для принятия решения. Быть по сему!
– Глеб, принеси, пожалуйста, «Тигр», – попросил я Васича.
Когда тот вернулся с карабином, я предложил нашему гостю:
– Взгляните на это ружьё.
Максим Иванович со знанием дела осмотрел оружие, потом посмотрел на меня.
– Очень интересно, но после «Самопала» Ежова уже не так необычно.
– Вы так думаете? – я достал из ящика стола лупу и протянул Максиму Ивановичу. – Посмотрите год выпуска.
По мере того как он вглядывался в затёртые цифры лицо его бледнело. Наконец он поднял глаза и оглядел нас почти безумным взглядом.
ГЛЕБМолодец Макарыч! Коль пошла такая пьянка – лупи правдой. Наша правда она почище любой кувалды будет: так вдарит, что либо совсем мозги вышибет, либо повёрнутые на место вставит. Этому, похоже, вставила. Сидит, слушает рассказ Михаила о том кто мы и откуда и потихоньку розовеет. Отходит, значит. Вот и ладно. А то я уж хотел Ольгу за валерьянкой посылать. Мы в разговор не встреваем. Макарыч, он «базар» хорошо фильтрует и лишнего не скажет. Вот только закончил не совсем понятно.
– А теперь, Глеб Иванович, решайте, как вам дальше со всем этим жить.
Почему Глеб, а не Максим? Может, оговорился? Смотрю на Михаила слегка недоумённо, и Ольга так же смотрит. А уж гость наш так и вовсе рот от изумления приоткрыл. Один Ёрш ни на кого не смотрит, похоже в себе что-то ищет. Потом как хлопнет ладонью по лбу. – Ну, конечно! – Сообразил, значит, что-то. Тут Макарыч и говорит:
– Для тех, кто не понял, позвольте представить: Бокий Глеб Иванович! – и слегка театральным жестом указывает на нашего гостя.
Так вот оно что… Вот он значит какой – Бокий. Ольга, похоже, так ничего и не поняла, но тоже приглядывается. Теперь мы все четверо, хоть и каждый по своему, пялимся на гостя. Тот от такого внимания засмущался немного и вопросительно смотрит на Михаила.
– Понимаете, Глеб Иванович, в нашем времени вы были довольно значительной фигурой.
«Пока тебя свои же не расстреляли», – добавил я про себя. Тот понятно мои мысли не прочёл, потому выглядит весьма довольным. Дальше, слово за слово, Бокий и не заметил, как Макарыч его завербовал. Как это, однако, здорово! Царский сатрап, то бишь Львов, у нас уже есть. Теперь мы к нему большевистского контрразведчика приплюсуем. Интересно, как Макарыч – он же всегда утверждал, что не было у большевиков до Октября контрразведки – теперь запоёт?
А Бокий уже совсем освоился. Говорит, как будто век с нами дружит:
– В комитет я доложу, что с Абрамовым всё в порядке и можно его привлекать под начало Ежова. А как нам поступить с Никольским?
– Вы думаете, что он может представлять для нас опасность? – насторожился Михаил.
– Помимо, что сволочь, так он ещё и знает чего не положено, – заявил Бокий. – Вот и думайте, опасен он или нет? Кстати, существует подозрение, что он может быть провокатором.
ОЛЬГАПроводив Бокия, я вернулась в комнату. Лица мужиков были сосредоточены, но сидели они молча. Видимо, ждали моего возвращения. На этот раз я не стала подпирать спиной косяк, а села за стол. Михаил вопросительно посмотрел на Ерша.
– Похоже, у нас нарисовалась проблема?
Тот неохотно кивнул.
– Боюсь что Бокий прав: этот гад представляет для нас угрозу.
– Будем убирать? – предложил Глеб.
– Экий ты быстрый! – насупился Михаил. – Убирать – не побеседовать, а он, между прочим, состоит в той же партии что и ты.
– Я пока что, вне всяких партий, – напомнил Глеб.
– Но числишься ты за большевиками, пусть и в сочувствующих.
– Вот из сочувствия к партии, которую эта сволочь позорит, я его и уберу, – усмехнулся Глеб. – Ты ведь с Войновским не церемонился.
– Ты не путай хрен с пальцем! Извини, Оля. – Похоже, Михаил разозлился не на шутку. – У меня просто не было выбора.
– А у нас он разве есть? – вступил в разговор Ёрш. – Ну, посуди сам, – начал убеждать он насупившегося Мишку. – Оставлять за спиной врага, который уже начал тебе пакостить, как минимум, не разумно. Тем более провокатора.
– То, что он провокатор – это надо ещё доказать, – уцепился за последний аргумент Михаил. – Дадим поручение Львову, пусть осветит этот момент.
– А как не осветит? – спросил Глеб. – Всё-таки не его подразделение. Что тогда? Дадим этой гниде поучаствовать в революции? А ведь он может и возвыситься. Шторм, он всякую муть наверх поднимает. Глядишь и станет наш Савва комиссаром, а то и чекистом. Он-то церемонится не станет. Выпустит кишки и нам, и Бокию, и сотням, а то и тысячам, правых и виноватых – без разбора!
Михаил поочерёдно обвёл взглядом Глеба и Николая.
– Вы, я вижу, решение уже приняли. Ну, а ты что скажешь? – обратился он ко мне.
– А у меня, Мишенька, своя правда – бабская. Есть три дорогих мне человека и любой, кто представляет для них угрозу: белый, красный, зелёный или лиловый в крапинку – есть враг, которого надо нейтрализовать, хоть вот этими ручками. – Я протянула в Мишкину сторону обе свои красивые руки.
На Мишку было больно смотреть, и Глеб поспешил прийти ему на помощь.
– Ты, Макарыч, не принимай всё на свой счёт. Мы четверо составляем в этом мире одно целое. Если часть против, то и целое не может быть «за». Считай, что в этом вопросе у тебя есть право вето.
