в Рейхе то запрещали, то вновь разрешали. Недавно запретили вновь якобы по личному распоряжению Гитлера. Объявляя следующую песню, диктор был строг: «Памяти камрада Иоганна Штимме, члена центрального комитета компартии, погибшего на боевом посту».И так как все мы люди, то должны мы — извините! — что-то есть, хотят кормить нас пустой болтовней — к чертям! Спасибо за честь!
Соль невольно сжала кулаки. Там, на Земле, ее тоже называли камрадом. Здесь — нечистой. Rotfront, друзья!
Марш левой — два, три! Марш левой — два, три!
На звонок она вначале не обратила внимания. Катитесь вы все во главе со своим Старшим Братом kolbaskoj po Maloj Spasskoj! Потом, пересилив себя, все же поднялась, сделала звук тише.
Встань в ряды, товарищ, к нам, — ты войдешь в наш Единый рабочий фронт, потому что рабочий ты сам!
На пороге стоял дед, Агфред Руэрг.
— Ты не ошибся дверью? — спросила она по-немецки.
* * *
Дед дослушал «Марш Единого фронта» до конца и лишь потом выключил радио. Повернувшись, взглянул мрачно.
— Они там держатся, а ты уже сдалась, внучка?
Тоже по-немецки, хотя и с акцентом. Соль задохнулась от возмущения, но постаралась ответить спокойно, голос не повышая.
— Нет. И не сдамся. Просто… Не ожидала.
В глазах Агфреда Руэрга что-то блеснуло.
— Неблагодарное отечество? А чего ты, внучка, ждала? Встречи под хорал и наградят лавровым венком?
Спорить не хотелось, но слишком все было несправедливо.
— Не надо, «Красное Знамя» у меня уже есть. Знала бы, вступила в ВЛКСМ!
И действительно, ей предлагали — зануда Марта Рашке с глазу на глаз и больше намеком. Мол, есть мнение, что заявление примут, а религиозные пережитки мы поможем преодолеть.
Дед помолчал немного, затем вздохнул.
— Сейчас ты ничего не услышишь, внучка. А что услышишь, примешь в штыки. Ты никогда не жила на Клеменции, я — на Земле. Мы с тобой оба инопланетяне.
Соль изумленно моргнула. И в самом деле! Немцы с французами сто лет договориться не могут, а ведь соседи.
— Пойдем! Посмотрим на твою Землю.
* * *
Вскоре она вновь убедилась, что учебники правы. У вилланов и сеньоров все врозь. Одни открывают тайные проходы в стенах, вторые тоже, но совсем другие. Со стороны Крепость-2 наверняка похожа на сыр, источенный червями. Бр-р!
…Пустой коридоре, пластиковая карточка в руке у деда. В проеме стены белесая мгла, чем-то похожая на вату. Туда?
Ай-й!
Открыла глаза и головой помотала. Нет, обычный лифт куда привычнее. Попали же они прямиком в трюм, если, конечно, на орбитальной станции имеются трюмы. Если же нет, то в ангар. Черное звездное небо за огромными, во всю стену, иллюминаторами и корабли всех видов и размеров. Ну, точно обложка книги про отважного Капитана Астероида, только вместо галактического героя дед, а неотразимая красотка Кейт понятно кто. Хотя, конечно, никакая не красотка, и розового скафандра с перламутровыми пуговицами у нее нет…
Агфред Руэрг выбрал самый маленький кораблик, больше похожий на коробку с леденцами, только прозрачную. Откидной колпак кабины, маленькая лесенка сбоку.
— Дед! — изумилась она. — А тебе разрешили?
Тот лишь скупо улыбнулся.
— Полезай! Там ремни, не забудь пристегнуться.
Соль прикинула, как это все выглядит со стороны. Дедушка решил покатать внучку на эфирном корабле? Просто так, хорошего настроения ради? Сказка! Только не очень-то верится в эту сказку. И в космос не хочется, ничего там нет кроме вакуума и всякого мусора.
Думала, взлетят, но вместо этого они куда-то провалились. На малый миг тело стало свинцовым, сердце замерло, похолодели пальцы. А потом вес исчез вообще, хорошо ремни успела застегнуть. Но это мелочи, главное то, что открылось их взорам: белые облака, синие океаны, неясные очертания берегов.
Земля! Огромная, во весь горизонт!..
* * *
— Для кого возвращение на планету предков — праздник, для кого возможность сделать карьеру, — негромко рассказывал дед. — В руководстве миссии нет единства, поэтому Высший Распорядительный совет настоял, чтобы все решения принимались консенсусом. Лучше разброд и шатания, чем захват власти каким-нибудь Старшим Братом.
Соль невольно кивнула. Знакомо!
— Меня специально отозвали на Крепость-1, чтобы как следует надавить на тебя. Не удивляйся, иногда и девочка, маленькая, словно горчичное зерно, может склонить чашу весов в нужную сторону. Всего пока рассказать не могу…
— И не надо, — не выдержала она. — Мне политика еще на Земле надоела. Ждешь, когда я спрошу про отца? Правильно ждешь!
Агфред Руэрг невозмутимо кивнул.
— Естественно. У кого уже спрашивала?
— У епископа Ришара. Этот папист сказал, что отец жив, а остальное сообщит, если я отвечу на его вопросы. В НКВД мне не давали спать, дед. Наверняка бы сломали, но сутки я все-таки продержалась.
…За иллюминаторами — Земля, прекрасная в своем совершенстве, но Соль ничего не замечала. В СССР ей казалось, что главное — дождаться.
