«Как же, случай. Уже все в Питере знают – если и можно меня где-то с гарантией увидеть, так это на приемах и балах у Зинаиды Николаевны. Чем ты, жабоедина, и пользуешься. Причем уже второй раз подряд!..».
– Весьма удачно. Чем могу?..
Полковник едва заметно скосил глаза влево, вправо, и пристроился рядом с Александром, подладившись под его шаг.
– Меня просили уточнить.
Мулен сделал многозначительную паузу, намекая на высокое начальство. Только вот непонятно на какое именно: по дипломатической линии, или по военной?
– На каких условиях вы бы согласились принять на свою фабрику нескольких французских инженеров.
– На работу?
– О, что вы, речь идет лишь об обычной стажировке.
– Дорогой Луи, вам прекрасно известно, что я никого не стажирую. Не принимаю делегаций, не обмениваюсь опытом, не провожу экскурсий… И так далее, и тому подобное. Так что мой ответ вам известен.
Официальный шпион Третьей французской республики изобразил на лице нешуточное огорчение, но что-то сказать так и не успел:
– И хочу заметить, что в свое время вы тоже отказали в аналогичной просьбе моему хорошему другу, профессору Менделееву.
– О ля-ля, что я слышу! Так это… Месть?..
Собеседники приятно посмеялись над этой милой шуткой.
– И все же, князь, меня очень огорчает столь малое сотрудничество меж нашими великими странами.
Александр наконец добрался до заранее облюбованного места рядом с приоткрытым окном, и остановился, отгораживаясь грузной фигурой атташе от остальной публики.
– Скорее, мой дорогой Луи, вас огорчает другое сотрудничество. С другой, хм, великой страной.
Почти моментально глаза Мулена стали очень серьезными – потому как до этого дня князь таких откровенностей себе не позволял.
– Возможно, вы правы. Знаете, никогда не мог понять…
Так и не заданный вопрос на мгновение повис в воздухе.
– Всего лишь вопрос выгоды. Станки моих немецких друзей оказались качественнее, а предложения кредита выгоднее остальных, вот и все.
– Значит, теперь вам ничего не мешает завести себе новых друзей?
Русский аристократ благожелательно улыбнулся:
– Я всегда открыт для любых ВЫГОДНЫХ предложений. И кстати, ваши упреки не имеют под собой абсолютно никаких оснований.
– Ээ?.. Боюсь, я не совсем вас понял, князь.
– Это я к вопросу о сотрудничестве. Как минимум с одним французским промышленником у меня вполне хорошие отношения. Мсье Леоном Гомоном, которому я поставляю киноаппаратуру и механику – и надо сказать, его заказы только растут. Я покупаю в вашей прекрасной стране порох, ваши негоцианты покупают у меня различную продукцию моей Сестрорецкой фабрики… Как видите, все не так уж и плохо.
Если бы Луи Мулен мог открыто выражать свои чувства, он непременно бы фыркнул и скривил лицо. Потому что его представления о сотрудничестве кардинально расходились с таковыми у «сестрорецкого затворника». Который, приобретая в ля белль Франс всего лишь сырье для сестрорецкого патронного производства, в обмен продает целую кучу своих новомодных технических штучек!.. Все эти многофункциональные ножи и зажигалки, велосипеды, фотоаппараты и кинопроекторы, коляски для инвалидов и моторы, работающие на сырой нефти, а так же многое, СЛИШКОМ многое другое… Тем же «Электрогефестом» и ацетиленовой горелкой весьма заинтересовались кораблестроители. Агрень и МАг буквально сводит с ума французских инженеров, которым все никак не удается обойти патенты князя, и изрядно портит настроение генералам, (потому как сравнение русской армейской винтовки и новейшей винтовки Лебеля оказалось далеко не в пользу последней). Вдобавок, он еще выставил на конкурс ГАУ несколько пулеметов оригинальной конструкции. Несколько! Это тогда, когда в самой Франции нет ничего даже и близко похожего!!! И после этого он еще говорит, что все не так уж и плохо?!..
Кстати, насколько Луи был осведомлен, этот русский князь-промышленник вот-вот закончит строительство собственного порохового завода, после чего перестанет закупать даже это сырье.
– Хмм, вы конечно же правы. Да, к вопросу о новых друзьях… А какое предложение вы бы посчитали выгодным?
Титулованный аристократ тут же мечтательно прикрыл глаза, и немного стыдливо признался – он всегда хотел производить оптическое стекло. От начальной плавки в печи, и до финишной полировки линз включительно. И даже обращался с этой своей мечтой к немецким друзьям, вот только они проявили удивительную несговорчивость. Знаменитую тевтонскую упертость, если хотите.
– Я… передам куда следует ваши пожелания. Всего наилучшего!..
– Взаимно.
Провожая взглядом удаляющегося военного атташе, князь Агренев позволил себе цинично усмехнуться.
«Давай-давай, передаст ты наш. Только я и сам знаю, что вы скорее удавитесь, чем продадите мне такую ценную технологию – или кучу отговорок придумаете, или такую цену заломите, чтобы я ее с гарантией не смог заплатить».
Слегка отведя душу в беседе с французом (небось, теперь не меньше месяца голову будут ломать, анализируя все его намеки и ответы), Александр заодно поставил в памяти галочку. О том, что надо бы не позабыть уточнить у Греве: как там у него идут дела с покупкой Изюмских песчаных карьеров. Потому что если все идет хорошо, то пора уже зайти в гости к господину Нечаеву-Мальцеву – помнится, Юрий Степанович очень заинтересовался самой идеей выделки оптического стекла силами исключительно русских специалистов. Так заинтересовался, что твердо обещал всю возможную помощь, как своими знаниями, так и мастерами своих же стекольных заводов.
«Плюс тот факт, что компания Феди Швабе уже больше чем наполовину принадлежит мне… Хорошо, что ее глава, герр Гамбургер об этом даже не подозревает. Да и некогда ему что-то там подозревать – занят, бедняга, напряженными переговорами с солидным и весьма состоятельным коммерсантом из Швейцарии. Ему, блин, предлагают полностью профинансировать строительство большого производства, фактически завода, а он так торгуется, зараза, будто бы и не немец, а хохол какой!».
Впрочем, понять Гамбургера было можно. Чем меньше у него оставалось паев в руках, тем меньше он контролировал свою же компанию – кому ж подобное понравится? Но и падающие из года в год доходы тоже ему не нравились (причем гораздо больше), вот и приходилось крутиться Альберту Ивановичу, чтобы и рыбку съесть, и не напороться седалищем. Гхм, на что-нибудь очень неудобное. Так что рано или поздно, на балансе у предприятия все равно появится большой трехэтажный заводской корпус, а в нем – множество русских учеников, старательно перенимающих опыт и сноровку у немецких мастеров. В свою очередь, сама компания окончательно поменяет владельца – но кому интересны такие мелочи?
