— Какой странный туман вокруг! И не холодно здесь.
— Может быть, тут обиталище духов? Или самого…
— Малый Лис, наверное, знает. Они же с Хорем…
— Кажется, если мы так и будем идти, то упремся прямо в небо.
— Да, оно стало совсем низким после Холодной Беды. Только его здесь не видно — может быть, мы уже поднялись выше?
— Живые не попадают в Страну Счастливой Охоты…
Дальше подниматься было некуда. Осторожно высунувшись из-за черной глыбы, Лис осмотрел площадку. Она была невелика, и за ней склон круто уходил вниз. Здесь же находилось много странных предметов, которые не казались опасными, но имели совершенно неправильные формы. Запах тоже был странный. Он чем-то отдаленно напоминал запах покинутого жилья. Тут явно кто-то жил, и не очень давно, а сейчас никого нет. Лишняя осторожность, правда, еще никому не мешала…
Лис жестом подозвал ближайшего мальчишку — изнеможденный многодневным недоеданием и тяжким подъемом, парнишка сидел на скатанной шкуре оленя и тупо смотрел перед собой.
— Иди, — одними губами сказал вождь. На почерневшем, с глубоко ввалившимися глазами лице ребенка ничего не изменилось. Он даже не кивнул в знак согласия, а просто встал и побрел вперед.
Бесшумно подошел Хорь и тоже стал смотреть, как по площадке бродит парнишка. Пацан явно не понимал, зачем его послали и чего от него хотят. В конце концов он вернулся обратно и встал перед Лисом, желая только одного: чтобы разрешили сесть и не двигаться. Вождь кивнул и забыл о нем.
— Никто не нападет, ничто не шевелится, Хорь.
— Я и так чувствую, что здесь нет жизни. Но, кажется, она была раньше.
— Ты думаешь, что все это создано живыми?
— М-м-м… Мы с тобой, Лис, никогда не бывали ни в верхнем, ни в нижнем мире. Там могут путешествовать только шаманы.
— Но, может быть, существует еще нечто?
— Ты думаешь о местах, откуда приходят… м-м-м… промежуточные существа? Такие, как Чужая, Пожиратель Дыма и Повелитель Грома?
— А тебе ничего не напоминает этот запах?
— Да, я почему-то сразу подумал о них, когда принюхался.
— Во всяком случае, те, кто сотворил это, сами являются тварными. Как и мы. Я так думаю.
— Но почему, Лис, тут так много прямых линий? Зачем?!
— Может быть, в этом заключена непонятная нам символика? Давай подумаем. Что у нас бывает прямым и что это означает?
— Ну-у-у… Прямым бывает луч солнца, линия вечерней и утренней тени… Натянутая тетива лука, просто натянутый ремень или веревка… если подвесить камень или палку… Что еще? А, вспомнил! Еще почти прямыми бывают стрелы и древко копья!
— Так-так-так… Чувствуешь тут какую-то связь? Солнце — тень… Камень на веревке — он стремится к земле и делает ее прямой! Натянутая тетива… она сдерживает силу лука — он тоже как бы хочет распрямиться, но не может и посылает стрелы… И они летят… И летит копье… Они летят прямо, пока хватает силы, пока хватает стремления…
— Хорошая стрела — это прямая стрела. И копьем орудовать легче, когда у него прямое древко!
— Ты тоже начинаешь понимать, Хорь?
— Пожалуй. И как это я сразу не догадался?! Но тогда получается…
— Да, это очень серьезная символика. Похоже, что прямая линия, прямизна — это знак связи Земли и Неба, знак силы стремления к совершенству!
— Что ж, каким-нибудь раггам ни за что не выразить силу стремления. Мы бы, наверное, смогли, но нам это просто раньше не приходило в голову. Мне опять вспоминаются «промежуточные» существа, Лис.
— Мне тоже. Тем более что линии в этих сооружениях… м-м-м… не такие прямые, как луч или тетива, но явно обозначают, символизируют эту прямизну. Пойдем потрогаем!
Лис сделал знак людям, чтобы они сидели и не двигались, а сам ступил на площадку. Хорь двинулся за ним следом.
— По-моему, это похоже на жилище.
— М-м-м… Снаружи оно покрыто прямыми кусками дерева…
— Да-а-а… Это сколько же нужно сил, чтобы выстругать каждый такой кусок?!
— Наверное, этим занимались многие поколения. Смотри: дерево довольно старое, кое-где оно начало разрушаться, а на углах несколько кусков сломано.
— Вижу. Но что означает само сооружение? С этой и с той стороны есть дырки внутрь. Они заделаны прозрачным камнем.
— Это скорее какой-то нетающий лед. Сквозь него видно насквозь.
— Да, видно, что внутри большая пустота, но она замкнута и попасть в нее невозможно.
— Может быть, это символ разделенности миров? Этим сооружением из дерева создатели выразили разобщенность пространств?
— А-а-а, в том смысле, что, скажем, мир живых и мир мертвых отделены друг от друга! Есть только отверстия, в которые жители того и другого могут заглядывать?
— Скорее всего. Согласись, что на ТАКОЕ не стоит жалеть сил!
— Конечно! Но меня смущает другое. Души умерших как-то ведь попадают в свой мир. То есть он как бы замкнут, изолирован, но, с другой стороны, одновременно и открыт. Для тех, кто жил правильно, конечно.
— Ты хочешь сказать, что где-то здесь должно быть обозначение входа?
— Ну-у-у… Если мы правильно поняли этот символ…
— А вот это не может быть им?
— Это?! Ты когда-нибудь видел вход или выход, выраженный прямыми линиями?
— Но все это сооружение олицетворяет стремление к прямизне. Кажется, у него даже крыша почти прямая!
— Хм… Может быть, ты и прав, Лис… Такая как бы крышка… И в нее упирается эта странная палка. Она, наверное, является знаком закрытости?
— Скорее всего, Хорь. Но, заметь, это знак закрытости для тех, кто внутри, а не снаружи.
— Не обязательно. По-моему, это может означать и отсутствие кого-либо внутри. То есть это как бы знак внутренней пустоты. И наверное, предложение внешним заполнить эту пустоту. Может, попробовать?
Не дожидаясь ответа, Хорь взял в руки толстый кривой лом. Дверь вагончика со скрипом приоткрылась…
Малый Лис и Черный Хорь сидели у начала спуска и вглядывались в бесцветное марево перед собой. За их спиной в центре площадки у маленького костра копошились женщины — Лис разрешил им отламывать небольшие кусочки дерева от прямолинейного сооружения.
— Какой странный туман… Ты совсем не боишься, Хорь?
— Если тебе страшно, то я один! Там внутри четыре лежанки — именно столько взрослых мужчин у нас осталось. Разве это не прямое указание?
— М-м… нет, всем нельзя. Давай лучше сначала мы с тобой вдвоем попробуем. Вот только что из этого может получиться?
— Давай прикинем. Внутри много странных предметов, но места для лежания обозначены четко. Значит, внутреннее пространство является пространством мертвых, из которого они должны возродиться.
