— Давай прикинем. Внутри много странных предметов, но места для лежания обозначены четко. Значит, внутреннее пространство является пространством мертвых, из которого они должны возродиться.
— Хм… Как бы обозначение материнской утробы, выраженное прямыми линиями?
— Ну да! Помнишь, когда мы жили с Большим Лисом, у нас была погребальная пещера?
— Помню. Она потом обвалилась… Точнее, у нее вход засыпало. Но там были кости, а здесь их нет.
— Вот поэтому-то я и хочу попробовать: скорее всего мы возродимся в своих собственных телах!
— Ты хочешь сказать, что мы как бы умрем, оставаясь живыми?
— Или оживем, став мертвыми. Я так думаю. Мы ляжем там спать и, наверное…
— Вождь!.. Малый Лис, мы пришли… Там в снегу…
Лис и Хорь оглянулись: на почтительном расстоянии стояли два подростка, похожие на обтянутые кожей и завернутые в шкуры скелеты. Они робели и смущались, не зная, кому говорить первым. Лис озадаченно крякнул и ткнул пальцем:
— Говори ты!
— Там в снегу… Мы пошли за водой… Там в снегу ноги.
Второй парнишка добавил:
— Там много ног! И круглые камни… зеленые камни!
— Это не камни! Они с боков мягкие…
— Э-э-э… Ладно! Пошли посмотрим, Хорь! — вождь почесался и встал, подхватив оружие.
Лис выворотил из снега смерзшийся ком и положил его на камни. Под ним в снегу оказался еще один такой же. Хорь присел рядом на корточки.
— Что же это?! И правда похоже на ноги…
— Да, это похоже на ноги больших птиц. Только без лап, без пуха и перьев.
— А может быть, это части каких-то других животных, у которых ни пуха, ни перьев нет?
— М-м-м… Лягушек? Только очень больших? Трудно представить, но, наверное…
— В любом случае это — еда! Видишь, с них удалено все лишнее!
— Да, похоже: как бы предлагается брать вот за эту косточку и есть. Но почему ноги? Одни ноги?!
Хорь шумно сглотнул слюну:
— Как будто ты не знаешь, для чего едят ноги! Чтобы сила появилась в бедрах, чтобы лучше, быстрее ходить и бегать!
— Это понятно! Но почему ОДНИ ноги?
— Хм… Может быть… А другой еды здесь нет? Хм… Значит… Значит… Надо идти! То есть это место — не место большой стоянки. Пришедший сюда должен обрести новую силу в ногах и двигаться дальше!
— Что ж, никто тут и не собирается оставаться навсегда…
С этими словами Лис отломил от брикета куриную ногу и с хрустом откусил кусок мороженого мяса. Хорь последовал его примеру. Мальчишки стояли в стороне, глотали слюну, но подойти не решались. Лис сам вспомнил о них и не стал до конца обгладывать очередной окорочок. Подобрав и остальные кости, он щедро бросил их детям: «Держите!»
— Уфф! Наверное, много нельзя — как бы брюхо не замерзло!
— Надо подождать, пока оттают. А что за странные камни нашли эти ребята?
Придерживая раздувшееся брюхо, Хорь вновь полез на снежник. Через некоторое время он вернулся, держа в руках два одинаковых предмета. Он поставил их на камни, и Лис стал задумчиво чесать бороду.
— Да-а-а… Интересно… Они и круглые и прямолинейные одновременно. Как те большие пустые камни на площадке… Только эти совсем маленькие, и на них полно всяких знаков. Они удобно ложатся в руку — может быть, их нужно бросать?
— Вряд ли, Лис. В них что-то бултыхается — такое впечатление, что у них внутри жидкость. Может, это такие сосуды?
— Хм… Сосуды? Какой же смысл может быть у сосуда, в который нельзя ничего налить? И из которого нельзя ничего вылить?
— Ну-у, не знаю… Давай попытаемся понять символы на нем. Пока ноги оттаивают.
— Давай. Тут, собственно, мало нового. Мы почти все разгадали раньше. Сначала форма, которая, конечно, выражает общий смысл. Что может означать сочетание прямизны и круга?
— Прямые линии — это совершенство связи Земли и Неба, а круг… Конечно, Солнце! Что же еще всегда бывает круглым?!
— Только ствол дерева, что, по сути, выражает то же самое! Теперь рассмотрим цвет. Та-а-ак… зеленый, черный, блестящий светло-серый… А?
— Да ты и сам уже догадался, Лис! Это же прямое продолжение того, что обозначено формой. Черный цвет — ночь, холод, смерть и… весенняя земля, на которой еще ничего не выросло. Зеленый цвет — возродившаяся трава, жизнь, еда — значит, вот-вот пойдут олени, мамонты и все остальные. А вот серый…
— Он не совсем серый, а почти белый.
— Тогда это снег. Остатки весеннего снега.
— Скорее всего, Хорь. Ты знаешь, мне даже кажется, что можно угадать внутреннее содержание этого предмета. Ты еще не догадался?
— Тут не хватает символа бурной весенней воды, да? Может быть, жидкость внутри — это и есть она?
— Честно говоря, просто не могу придумать ничего другого, Хорь. Но весенняя вода очень сложное понятие. Оно включает в себя собственно воду и ее силу. Я бы обозначил то и другое разными символами.
— Ну Лис… Это же странное место: здесь все одновременно и просто, и сложно. Все обозначения и символы как бы прорастают друг в друга… Может быть, здесь есть нечто, чем можно сразу обозначить и воду, и ее силу? Мы же не видим, что там внутри, значит, это сокрытый, сокровенный смысл.
— Тогда нужно понять, является ли этот смысл изначально сокрытым, то есть не предназначенным для познания, или нужно совершить какое-то действие, чтобы познать его?
— Если подразумевается действие для познания, то должно быть и указание на него: в форме, в цвете или, может быть, в месте, где лежит предмет. Давай посмотрим сначала на форму.
— Давай, Хорь. М-м-м… вот тут, где прямизна, ничего нет — только цвет.
— Но на прямизне и не должно ничего быть!
— Пожалуй… А вот круги… С этой стороны круглая блестящая вмятина… Нет, она не похожа на указание… А с другой стороны… Смотри, Хорь, здесь какой-то заусенец, причем с круглым отверстием.
— Действительно… Отверстие… Круглое… Но круглое отверстие всегда было обозначением женского места, из которого рождаются дети!
— Само собой… Конечно… Но как это понять? И потом, женское место имеет еще одно предназначение…
— Так, может быть, смысл именно в этом? Нужно туда засунуть…
— Ты смеешься, Хорь?! В такую маленькую дырочку?!
— Тьфу, Лис! Это же совсем просто! Как ты не понимаешь?! Это ОБОЗНАЧЕНИЕ женского места. Значит, пихать туда нужно ОБОЗНАЧЕНИЕ мужского члена! А что у нас символизирует член?
— Палец, конечно… Но туда и палец не влезет…
— Тогда поддень ногтем!
Раздалось шипение, и Лис выронил предмет. Шипение усилилось, наружу полезла белая пена. Хорь довольно ухмыльнулся:
