С точки зрения привыкшего ходить под парусами человека, "Ласточка" действительно выглядела сущим безобразием, но её командир вызвал бы на дуэль любого, посмевшего это высказать. Отсталые люди не имеют права ни глумиться над чудом технической мысли, воплощенном в металле, ни жить после такого оскорбления. А суеверия пусть оставят для чёрных кошек. Гроб плавающий, видите ли... сволочи.
Да, "Ласточка" чуть-чуть похожа на огромный гроб, ну и что? Более совершенной формы не придумать, а плохих примет должен бояться неприятель, обнаруживший "истребитель" на позиции пуска самодвижущихся мин. По четыре минных аппарата на каждый борт! Это, господа, внушает! И две ракетных установки по двадцать семь направляющих. Сила, способная отправить в гости к морскому царю любой из ныне существующих линейных кораблей любого флота.
В истребители "Ласточку" определили в Адмиралтействе после долгих споров. Ни один из рангов новинке не подходил, поэтому решили утвердить особый, для единственного корабля. Так Давыдову не впервой обкатывать и испытывать в бою новшества - как-никак был первым командиром первого в мире военного парохода. Сейчас и вспоминать смешно, как тогда гордился невиданной мощью деревянного недоразумения...
Ну что же, пройдёт ещё несколько лет, и таким же наивным будет выглядеть восхищение клёпаной бронёй и наклонными бортами, способными отразить вражеские ядра без малейшего для себя вреда. Пусть так и будет, но сегодня нефтяные котлы истребителя выдают бешеную скорость в девятнадцать узлов из двадцати одного обещанного, и горе тому англичанину, что слишком поздно увидит стелющийся низко над водой дым. Впрочем, если и разглядит, то это ему не слишком поможет.
Условный стук по переговорной трубе дал Давыдову знать, что штурман просит его подняться в рубку. Недоработка изобретателей, чёрт побери! Неужели не могли догадаться, что если каюту командира расположить рядом с машинным отделением, то спокойно разговаривать в ней смогут только глухонемые. Да и это под сомнением - при отсутствии иллюминаторов свет даёт маленькая керосиновая лампа, но из соображений безопасности она зажигается крайне редко.
И вообще всё на "Ласточке" подчинено идее наибольшей прочности и скорости хода, удобству же экипажа отдано столь малое внимание, что порой кажется, будто корабль проектировался под состоящую из карликов и гномов команду. Да, и эти карлики не должны ни отдыхать, ни принимать пищу, ни мыться, ни, извините на напоминание, отправлять естественные надобности.
Наверх Денис Васильевич поднялся не в самом лучшем настроении, и на ходу потирал ушибленную голову. Масляное пятно на фуражке тоже не добавило удовольствия.
- Что там у нас, Дмитрий Дмитриевич?
Штурман, и он же старший офицер "Ласточки", протянул командиру бинокль:
- Паруса, Денис Васильевич.
- И это всё? Ради каких-то парусов на горизонте вы решили лишить меня заслуженного отдыха? Неужели сами не справитесь?
Штурман не смутился. Он как раз рассчитывал на такой ответ, и надеялся сегодня открыть личный счёт потопленным неприятельским судам. Не мичманам-механикам же этим заниматься, а других офицеров на "Ласточке" нет.
- Разрешите действовать самостоятельно?
Давыдов деланно зевнул, изображая скуку, и кивнул:
- Постарайтесь только не шуметь, Дмитрий Дмитриевич. Хочу нормально выспаться, а тут как раз вы со своими парусами.
Капитан третьего ранга слегка лукавил. Ему самому хотелось пустить ко дну парочку английских корыт, прикрывающихся несуществующим ирландским флагом, но Адмиралтейство требовало фактического подтверждения своей теории, согласно которой командовать в бою истребителем сможет даже неопытный офицер.
Да и разве это настоящий бой будет? Вчера вот тоже вроде как воевали, ага. Испанские рыбаки заранее донесли о формирующемся в порту конвое, а хитрые контрабандисты арматора маркиза де Бонжеленя сделали всё, чтобы не проскочить мимо поджидающей их "Ласточки". Правда, и место было выбрано с учётом удобства спасения команд, а если повезёт, то и перевозимых ими войск. Зачем проявлять излишнюю жестокость, если судьбе оказавшихся во враждебной стране солдат не позавидует даже висельник? А моряков со шлюпок снимет отирающийся неподалёку голландский фрегат.
Атлантика к западу от Понтеведры. Шхуна "Святая Бригитта"
- Ты полный болван, Чарли, и всё это потому, что только наполовину ирландец. В час твоего зачатия Святой Патрик отвернулся от Ирландии, и смотрел в другую сторону.
Капитан потрепанной морями и жизнью шхуны привычно костерил своего боцмана - единственного, кто отваживался не только подворачиваться старому ворчуну под горячую руку, но и перечить, отбивая нападки не менее едкими высказываниями:
- Да, Святой Патрик смотрел на север, где твою покойную матушку обрюхатил вонючий шведский китобой. Скажешь, не было такого?
- Враньё, он был норвежцем. И не трогай мою мать, свинья!
- Хорошо, её трогать не будем, и вспомним твою сестру, вышедшую замуж за людоеда.
- Испанские плантаторы на Филиппинах не едят человечину, дурень.
- А по мне, так они хуже папуасов, хотя и католики.
Давнишние друзья могли переругиваться часами, но сегодня капитан не был настроен на долгое развлечение. Неясные предчувствия томили его душу и сжимали сердце, а опыт подсказывал, что к их мнению нужно обязательно прислушиваться. Любой моряк со временем становится суеверным и не считает глупостями любые приметы, будь они хорошие или плохие. На хорошие ещё можно не обращать внимание. а вот наоборот...
- Что-то меня корёжит, Чарли, прямо с самого утра.
- Угу, - согласился боцман. - Тоже есть такое дело. Примерно так же меня ломало, когда в Малаккском проливе пропало корыто рыжего Салли. Прямо точь-в-точь!
- А ты набрался рому в Сингапуре и опоздал к отходу.
- Так я же чувствовал! Слушай. Нил, а вдруг это из-за солдат в трюме? Они ведь англичане, и Господь гневается на добрых ирландцев.
- Да какие из нас ирландцы?
- Ну не скажи. Если до сих пор не пошли на корм рыбам, то самые настоящие. Верная примета!
"Святая Бригитта" за тридцать лет своего существования что только не перевозила. Не раз в её трюмах оказывались чёрные невольники для хлопковых и сахарных плантаций Нового Света, четырежды ходила на китобойный промысел к берегам Гренландии и Исландии, курсировала с грузом опиума между Калькуттой и Сингапуром, а потом старой шхуне не повезло. Или наоборот повезло, это как ещё посмотреть. Нилу О"Лири, выкупившему видавшее виды судно у прежнего владельца, до смерти надоели тёплые воды, и захотелось достойно встретить старость, пробавляясь таким почтенным и достойным промыслом, как контрабанда. Вот тут и вышли на него люди маркиза де Бонжеленя с предложением. Моряк подумал-подумал, да и согласился, тем более отказаться ему всё равно бы не позволили. И откуда только гнусный француз прознал о прошлогодних шалостях в Карибском море, если ни одного из ловцов жемчуга не осталось в живых?
