Моя пачка денег произвела впечатление на Зинаиду Павловну. Ей, конечно, Вольфсон рассказал, сколько мы зарабатываем за одно выступление, но он не знал основных моих источников дохода. Но вот большее на нашего главбуха произвело впечатление не сам пачка, а то, с какой легкостью я с ней расстался. Это ей сказало о многом.
Тут пришла Наташа и попросила Зинаиду Павловну пройти к ней в кабинет, чтобы внести её данные в документы и чтобы она поставила на них свою подпись как главного бухгалтера нашего центра. Теперь надо решить вопрос зарплаты с Вольфсоном.
— А сейчас давайте решим вопрос с вами, — обратился я к Александру Самуиловичу. — Сколько на сегодняшний день, по вашему мнению, стоит ваша работа в свете расширившихся ваших обязанностей?
— Получается, — ответил мне Вольфсон, — что объём работ увеличился в три раза, но понимая, что прежнюю мою зарплату нельзя чисто автоматически умножить на три, я согласен на тысячу в месяц.
— Хорошо. То, что вы будете получать в нашем центре, входит в эту тысячу?
— Там официально, на начальном этапе, мы сможем провести мне только сто пятьдесят рублей. Поэтому прошу считать это как бы премией.
— Понятно. Вы проделали большую работу и я готов пойти вам на встречу. Я, правда, столько рублей дополнительно с собой не захватил. Чеками один к двум возьмёте?
— С удовольствием. Это даже лучше.
Я из внутреннего кармана пиджака аккуратно, не вынимая всю пачку, достал две купюры по двести пятьдесят чеков и отдал Вольфсону. Он поблагодарил меня и убрал их в портмоне. В обычный кошелёк они бы, просто, не влезли из-за размера. Тут вернулись Наташа с Зинаидой Павловной и настала моя очередь, как директора, подписывать документы. После чего мы пошли все вчетвером к Борису Николаевичу. Перед уходом я рассчитался с официанткой и подарил ей, на что она очень надеялась, две наши фотографии и значок с логотипом группы «Демо». Слыша искренние слова благодарности в мой адрес, я понял, что полностью оправдал её надежды.
Главбуха мы оставили в приёмной и уже втроём зашли в кабинет к Пастухову. Он был рад меня видеть и быстро подписал документы, бегло их пролистав, потому, что ими занималась его сотрудница Наташа.
— Борис Николаевич, — сказал я, обращаясь к Пастухову. — А где можно поэтажный план нашего здания посмотреть?
— У Наташи спросите, — ответил Первый секретарь ЦК ВЛКСМ, — у них в отделе должен быть.
— Борис Николаевич, Наташа показала себя хорошим специалистом, а у нас кадровый голод. Можно у вас её переманить?
— Ну ты и нахал. Всё хорошее себе захапать хочешь? Да шучу я. Если Наташа согласится, то я не против. Наташа, ты как?
— А можно? — робко спросила девушка.
— Скажи честно, сама-то хочешь?
— Да, мне интересно поработать в этом центре.
— Ну что ж, Андрей, забирай Наташу, но не обижай. Я буду следить.
— Спасибо, Борис Николаевич, — ответил я. — У себя я её назначу начальником отдела и она будет у меня руководить международными вопросами. В августе к нам знаменитые английские музыканты приедут, вот и будет заниматься, для начала, этим фестивалем на Красной площади. Как, Наташа, справишься?
— Постараюсь, — ответила улыбающаяся девушка, которая о таком даже и не мечтала. — Я два языка знаю, английский и французский.
— Вот видишь, — сказал главный комсомолец страны, — какие ценные кадры тебе отдаю.
— Ещё раз спасибо за всё, — сказал я, вставая. — мы пойдём. Можно мы тут у вас ещё немного поработаем где-нибудь отдельно? Мне нужно план здания изучить и решить ещё кое-какие организационные вопросы. Да и Наташе надо будет заявление по собственному желанию сегодняшним днём написать и бегунок получить.
— Идите в 301 кабинет, он пока пустует. Ключи возьмите у секретарши. Ну тогда удачи, а мне надо доделать отчетный доклад. И про концерт не забудь. Все уже знают и ждут двенадцатого.
Мы распрощались с Пастуховым, взяли ключи от пустующего кабинета и вчетвером пошли разбираться с навалившимися на нас обязанностями. В кабинете никого не было, но вся мебель и телефоны были в наличии. Мы расселись вокруг большого стола и я стал нарезать всем задачи.
Кадры брал пока на себя Вольфсон. Протокол собрания номер два, где уже будут значиться он, как заместитель, и ещё пятеро сотрудников, включая Наташу в качестве начальника международного отдела, составит тоже он. Наташу отправили писать заявление в кадры и сниматься со всех учетов, чтобы уже сегодня она здесь не числилась. Для ускорения процесса я ей дал наши фотографии и поставил на них свой автограф. Это будет лучше, чем взятка, уже проверено. Ещё выдал мелкие сувениры с символикой нашей группы.
— Мне и так, как узнали, что я оформляю документы для группы «Демо», все сотрудницы завидовали, — сказала счастливая Наташа, забирая всю эту нашу рекламную продукцию. — А теперь вообще умрут от зависти, что я к вам перехожу на работу и буду заниматься советско-английским концертом на Красной площади. По поводу пятничного вашего концерта все уже списки в своих отделах составляют. Они хотят со своими мужьями и знакомыми придти, а на всех мест в зале не хватит, поэтому спешат застолбить места. Ну я побежала. С такими подарками мне за полчаса всё оформят.
А мы стали решать вопрос с печатью. У Зинаиды Степановны, оказывается, были завязки в разрешительном отделе в этом районе, поэтому она была согласна прямо сейчас съездить и получить разрешение, а потом и изготовить саму печать. Только попросила меня ей тоже выдать несколько наших фотографий с моим автографом, там они могут очень даже пригодиться. Деньги у неё есть, за всё потом отчитается. А потом она с печатью приедет сюда, здесь они напечатают письмо о видиопроекторе и Вольфсон поедет в «Москонцерт». А я сейчас позвоню моей знакомой Розе, которая секретарша Демичева, и решу вопрос с этим, так нужным нам, агрегатом.
Copyright © Андрей Храмцов
Глава 13
«Гоп-стоп, мы подошли из-за угла»
Роза меня узнала сразу и засыпала поздравлениями. С наградами, с Днём рождения и прекрасными песнями. Потом стала упрекать, что я совсем её забыл и давно не заезжаю. Я ей клятвенно обещал приехать на следующей неделе и пригласил её, в знак того, что я её помню и очень ценю, на любой наш концерт в «России» десятого или четырнадцатого мая на выбор. Она очень обрадовалась, сказав, что билетов на них уже не достать и с удовольствием сходила бы с мужем четырнадцатого, так как это будет воскресенье. Тогда я ответил, что мой человек, её тёзка по отчеству, заедет к ней через час и привезёт две контрамарки на наше воскресное выступление.
За это она была готова мне помочь решить любую мою проблему. И я ей рассказал о моих затруднениях с видеопроектором.
— Для меня это вообще не вопрос, — сказала уверенно Роза, которая категорически, ещё с прошлого раза, запретила мне называть её по отчеству. — Сейчас я напечатаю письмо в «Москонцерт» на нашем бланке и подпишу его у министра, благо он на месте. Тебя он любит, поэтому не откажет. Так что пусть мой тёзка приезжает и я все сделаю.
— Целую ваши руки, Роза. Теперь я вечный ваш должник.
Так, это я что, стал стихами по телефону разговаривать? Так и свихнуться недолго. Рядом сидел Вольфсон и улыбался. Он понял, что я, прямо на его глазах, легко решил абсолютно нерешаемый для его уровня вопрос и поэтому на него это действо произвело неизгладимое впечатление. А может услышал, что есть некая Роза с таким же отчеством, как и у него.
— Вы, я надеюсь, поняли, что нужно будет сделать? — спросил я Александра Самуиловича.
— Да, понял, — ответил Вольфсон. — Я еду к Розе и беру у неё письмо о том, что Министерство культуры просит «Москонцерт» передать на баланс нашего центра видеопроектор. Номер и данные вы мне дали. Отдать за это две контрамарки вышеуказанной Розе. Потом вернуться сюда и ждать Зинаиду Степановну с печатью, чтобы напечатать и завизировать письмо уже от нас, что мы приняли этот видеопроектор на баланс.
