Немного позже к «дележу» приступила Вена — опять же под предлогом защиты «диссидентов», причем в большинстве своем либо греко-католиков, либо униатов. Захватив Львов с окрестностями, примерно треть Галиции, австрийцы сразу же остановились, соприкоснувшись с наступающими царскими войсками. Территория оказалась по размеру примерно такой же, может чуть больше, чем оттяпал прусский король Фридрих.
Но больше всего захватили русские — все «кресы всходни», почти половину земель рухнувшей в небытие Речи Посполитой. Границу они установили по линии Новогрудка и Ровно, включив огромную территорию в состав своей империи новыми губерниями. Тут православное население составляло подавляющее большинство — спасаясь от гайдамаков и запорожских казаков, поляки и евреи буквально хлынули на запад, за Буг, опасаясь массовой резни. Надо отдать должное русским — восставших они остановили вовремя, хотя казалось, что атаманы зальют всю правобережную Украину кровью несчастных шляхтичей и жидов.
От Великого княжества Литовского и Русского остался жалкий огрызок, все бывшие православные земли на востоке сами попросились под руку русского царя. Причем евреи и поляки, видя, какое побоище происходит на Украине, стали массово покидать земли и переселятся за Неман, надеясь найти спасение на коронных землях.
Однако Российская империя не намеревалась поглощать Жмудь и Черную Русь, как ожидали, наоборот — там провели сейм и объявили о полном и окончательном разрыве унии с Польшей.
На Волыни и в Галиции образовалось новое государство, получившее историческое название «Червонная Русь». И по слухам, на царский венец в новоявленном княжестве, берущего свое начало еще от князя Даниила Галицкого, что принял корону от папы, претендовал один из младших братьев императора Иоанна Антоновича, а другой мог стать новым Великим князем Литовским и Русским.
Вассальное к Польше герцогство Курляндское уже официально сменило покровителя. Старый герцог Бирон всегда отличался предусмотрительностью, и русские со времен царицы Анны чувствовали себя настоящими хозяевами. Так что протекторат императора Иоанна Антоновича в Митаве восприняли с нескрываемой радостью
«Раздел» Польши оказался ужасной реальностью!
И теперь король Станислав отчаянно боролся за сохранение под своим скипетром хотя бы чисто польских по населению земель, на которые пруссаки и австрийцы нагло претендовали. Даже на пресловутых «диссидентов» не ссылались, которых в помине не было. Если не брать в расчет массу евреев, хлынувших из Украины и Литвы. Но кто же иудеям равные с добрыми католиками права даст?
Такого в Европе нигде не было, а раз нет прецедента, то и разговоры никто вести не станет!
— Его императорское величество озабочен тем, что если упразднить Польское королевство, то поляки на свое земле станут «диссидентами» в Пруссии и Австрии, что поделить между собою их территорию смогут. А сие будет несправедливость, которую следует избежать, дабы последствий, подобных тому, что ныне случились с Польшей, не произошло. А потому предлагает собрать конференцию, на которой обсудить вопрос этот и дать гарантии вашему величеству.
Станислав Август вздохнул с нескрываемым облегчением — примерно треть бывшей Речи Посполитой ему удастся удержать под своим скипетром. Причем населенных исключительно поляками, без всяких иноверцев. Это оставляло надежду, что со временем будет возможно провести реформы, ущемить «панские вольности», собрать действительно вменяемый сейм и законодательно упразднить все конфедерации.
— Вместе с тем, его императорское величество Иоанн Антонович, не желает, чтобы права шляхты хоть в чем-то ущемлены будут. Их следует сохранять всецело, а «liberum veto», как основу польской демократии и независимости оставить, и не посягать на эту возможность честно выразить в сейме свое отношение к принимаемым законам.
Король Станислав впал в полную прострацию от слов русского канцлера. Это был удар под дых, сильный и неожиданный. И полное крушение всех его планов!
Отдышавшись, король тут же заметил, что говорил Воронцов о «демократии» заученными словами. Видимо, не совсем запомнил суть слова, а потому наизусть вызубрил. Значит, он сам сильно ошибся в Иоанне Антоновиче — это оказался не молодой человек, воспитанный невеждой в подземном каземате, а вполне образован, раз сам канцлер его текст озвучивает, не совсем понимая сути слов.
— Всех шляхтичей и жидов, что бежали от гнева народного в коронные земли, обратному возвращению и поселению на своих прежних местах не подлежат. Дабы не вносить в умы подданных императора желание свести с ними счеты, за те многолетние мучения и издевательства, что творились над православными людьми.
Канцлер остановился, посмотрел на короля — Станиславу показалось, что в его глазах плясали веселые огоньки, а на губах на мгновение появилась ехидная улыбка.
— А також прежним владельцам ничего возвращено не будет, для покрытия того ущерба что православной братии и люду нанесен был. Но так как многие в том не виноваты, то потери им пусть возвращены будут из королевской казны. И сие будет справедливо!
Станислав только качал головой, терпеливо снося удар за ударом. Что делать с прорвой шляхты и жидов, заполонивших коронные земли, никто не знал. А тут еще выплачивать им из казны ущерб, хотя та давно пуста. И отказаться от сего ультиматума невозможно!
Горе побежденным!
Старинное правило, с которым римляне познакомились от галлов, сработало теперь на поляках. Так что нужно принимать все русские условия, признавать два новых великих княжества как можно скорее, проведя через сейм, иначе последствия для Польши окажутся фатальными в своей предсказуемости.
«Союз трех черных орлов» (гербы России, Пруссии и Австрии) почти насмерть заклевал одного «белого». И Польское королевство может быть сохранено только русскими, и никем более. Немцы его просто растащат, и постепенно начнут онемечивать поляков, как они сделали со славянами Мекленбурга, Померании и Бранденбурга, что пять столетий тому назад Бранным Бором именовался.
— Государь-император добьется согласия от своих братьев, великого князя литовского и великого князя русского, что те помещики, что владели поместьями на землях сих, если присягу верноподданных учинят, вернуться обратно могут, и на русскую службу приняты. А вот владения их возвращены быть не могут, и лишь как службой своей верность покажут, то получат их как поместья. Но без крепостных, ибо рабство на территории империи Российской, упразднено навсегда.
Канцлер остановился, еще раз вздохнул и произнес строгим голосом, в котором зазвенела сталь:
— Убийц посла русского выдать с головою, как и тех конфедератов, что злодейства учиняли. Казним явных злодеев, а вот по остальным давно плачет Сибирь! А теперь прошу ваше величество ответствовать, согласны ли вы на кондиции императора Иоанна Антоновича?
— Согласен! И принимаю!
Станислав еле вытолкнул из горла слова — а что ему оставалось делать, когда только от царя зависит будущее спасение…
.
Глава 7
Санкт-Петербург
Иоанн Антонович
утро 28 ноября 1766 года
— Все что произошло, Василий Иванович, называется «эксцессом исполнителя». Мой кузен Фридрих нанимал двух шляхтичей для нападения на князя Репнина — я правильно понял? И заплатил за имитацию нападения три тысячи ливров?
— Да, государь, Игнаций Кохальский получил пятьсот экю, по шесть ливров каждый. И предполагалось выстрелить, когда покойный Николай Васильевич ехал в открытой коляске. Судя по всему, нашего посла предполагалось лишь ранить. Но второй шляхтич Анджей Вронский связался с конфедератами и те решили напасть на особняк в большом числе. Деньги в сумме десяти тысяч луидоров пошли на наем отряда, оружие у них было.
«Охренеть, как много заплатили. В рублях сорок тысяч выходит. Щедрости немыслимой жест — мой кузен Фридрих удавился бы от скупости. Ах, «дядюшка», решил меня подзадорить, на посла покушение произвести, чтоб я не «соскочил». Зря ты так, сам себя перехитрил!»
