И я, наконец, решился сказать то, о чем боялся признаться все это время даже себе.
То, что понял сразу, как только ты немного пришла в себя и перестала казаться очень испуганной девчонкой.
И я старательно придумывал причины, по которым этого делать не следовало. Твоя молодость, твое происхождение и все остальное прочее.
Сейчас я это могу себе позволить, ведь завтра я тебя уже не увижу.
Мы целовались через каждые несколько шагов, и Милана уже не спрашивала меня, как я ее целую. А потом долго стояли крепко-крепко прижавшись друг к другу. И затем целовались снова.
Мухорка каждый раз тактично делала вид, что ее увлекает зеленая трава, росшая под ногами, и она утыкала в нее свою морду.
Когда я сказал об этом Милане, она рассмеялась и заявила, что женщины всегда были умнее мужчин, и что к животным это тоже относится. Затем погрустнела и сказала, что совсем не хочет со мной расставаться и что она ….
Я остановил ее слова поцелуем, ведь очень понятно, что она хочет сказать. Увы, но это невозможно.
Когда мы вышли на широкую лесную поляну, из-за деревьев показались три всадника.
Один из них оказался дворянином, крупного телосложения, с заросшим кучерявой бородой лицом и надменным взглядом, что для них вообще очень типично.
Два других представляли собой вооруженных слуг, из тех, что принято держать под рукой, и которые повязаны с хозяином общими, далеко не всегда пристойными делами.
Такие и через несколько столетий не переведутся. Но даже и тогда их будет очень легко узнать, хотя называться они будут совсем по-другому.
И мне совсем не нравился взгляд, тот, которым он смотрел на Милану. Так смотрят на свою очередную прихоть, оценивая, сколько примерно времени она будет вызывать свежий интерес.
Судя по тому, что Милана смотрела на него очень настороженно, он никак не мог являться ее родственником.
Моя Мухорка плелась в нескольких шагах за моей спиной. Она вообще замечательная лошадь, никогда никаких проблем, следует как собачка за хозяином. В седельной сумке пистолет, стволом вверх, я уже так привык. К седлу прицеплен тесак в ножнах, когда гуляешь с девушкой за руку, он как будто бы ни к чему.
А на поясе висит нож не нож, кинжал не кинжал, с лезвием сантиметров тридцать длиной, и все.
Нет, еще есть то, что показал мне Годим, и это всегда будет со мной, до самого конца жизни, сколько у меня ее там осталось.
Прячься за спину Милана, сейчас плясать начнем, а там будь что будет.
Главный скользнул взглядом по мне и снова уставился на Милану, тем взглядом, после которого чувствуешь в себе непреодолимое желание погасить его сильным и хорошо направленным ударом.
— Смотри-ка — обратился он к тому, кто ехал от него чуть справа и сзади — какая симпатичная барышня по моему лесу гуляет. Нельзя ей здесь, в диком лесу, оставаться. Здесь хищников полно, нужно спасать девушку. Спасти, накормить и обязательно обогреть.-
Тот радостно заржал, поддерживая своего хозяина, позволившего себе такую удачную шутку. Мое присутствие ими не подразумевалось вовсе. Вполне возможно, что очень зря.
Милана, вместо того, чтобы спрятаться за мной, вышла вперед и заявила тем голосом, что мне еще ни разу не удавалось от нее услышать.
— Вы что это себе позволяете? Не имею сомнительной чести быть вам представленной, но позволить себе такое по отношению ко мне может только грубый неотесанный мужлан. Я — дочь графа Робера Эврарна! — выпалила она на одном дыхании.
Должен заметить, что на бородача вся эта гневная тирада не произвела ни малейшего впечатления. Скорее, он даже обрадовался.
— Надо же такому случиться! Какой сегодня удачный день! Недаром у меня с самого утра такое предчувствие было. Сначала Тойра легко ожеребилась, а сейчас сама леди Милана в лесу встретилась, кто бы мог подумать. Ее ищут повсюду, а она здесь, под самым носом разгуливает. В компании с каким-то гийдом. С которым под ручку разгуливает. Уж не из-за него ли вы чуть ли не из-под венца сбежали, милая леди?
И уж вам ли после всего этого делать мне замечания о правилах благородного поведения? -
Улыбочка у него вышла совсем гаденькая. Или это мое субъективное мнение?
Милана беспомощно посмотрела на меня.
А что я? Я стоял и смотрел на все это, и в голову не приходило ни одной хорошей мысли. Это твой круг Милана и я даже не представляю, как можно себя вести в подобной ситуации.
— Так что, леди Милана, сочту за честь пригласить вас к себе в гости. Вы погостите у меня некоторое время, а затем я вас найду.
Недельки через две, вероятно. Судя по взглядам, брошенным вами на вашего спутника, вашему будущему мужу уже не удастся обнаружить то, на что он рассчитывал.
Скажу более, вы и интересны ему совсем не из-за этого. Вы это понимаете не хуже меня, и не это ли явилось причиной вашего бегства? Кроме того, думаю, что и ваш будущий муж будет на меня совсем не в обиде.
Да мы ведь и не расскажем ему ничего, не правда ли, леди Милана? -
Взгляд его очень изменился. Несомненно, что в своей голове он прокрутил все возможные сложности, напрямую связанные с таким поворотом дела и пришел к выводу, который сейчас и озвучил.
Вот теперь Милана попыталась спрятаться за мою спину. Поздно.
Повинуясь еле заметному жесту, тот, кто находился слева от него, грудью своего коня оттеснил меня в сторону.
И мне пришлось податься в сторону. А что тут поделаешь, если на тебя прет такая масса?
Только вот когда я рассказывал о терпеливости своей Мухорки, я не озвучил того, что даже мои чертовы тучи попыток вскочить на нее быстро и без помощи стремян она вынесла также безропотно, как и все остальное.
Нет, тренировал я все это для того, чтобы можно было быстро свалить в случае необходимости. Но и в данной ситуации мои навыки пригодились. И сделать удушающий прием, когда сидишь сзади за наездником также легко, как и стоя и даже лежа на земле.
А вот чтобы освободиться от такого захвата даже при помощи кинжала или ножа, необходимы навыки на уровне рефлексов. Ну как, например, ладонь к своему горлу подставлять. Это чтобы удавкой его не захлестнули. Сначала рефлекторно подставил, а затем уже разбираешься, действительно ли что-то за спиной происходит или примерещилось. Иначе темнота почти мгновенно приходит.
Вот я уже и на коне. Один, кстати. Вдвоем некомфортно. И еще, вряд ли этого жеребца Боливаром зовут.
И вот имеем мы то, что имеем. Один я, одна лошадь, и один кинжал в руке. Нет, был бы я крутым бойцом, я бы у него еще и палаш успел выхватить. Пистолета у него все равно не было. А то, что было, он на поясе носит.
И теперь нечего на меня глаза пучить, благородный ты мой. Нет у меня в крови никакого уважения к твоему происхождению, в другом месте я вырос. А есть только ярость из-за услышанного, для чего тебе Милана понадобилась.
