– Митя, почему ты даже мне не рассказываешь о своём мире?
Митяй ополоснул руки, лицо и торс, перед тем, как выйти из автожира, он разделся по пояс, взял из её рук полотенце и сказал:
– Таня, в своём мире я был самым обычным человеком, готовился стать защитником Матери Земли, но потом мне пришлось какое-то время защищать кое-что другое. Поверь, я был нормальным парнем, хотя кое-какие умники меня и считали психом. Однажды, когда меня уже не будет, наступит такой день, когда ты сможешь заглянуть в мою старенькую Тошибу, которой Бог никак смерти не даёт, и узнаешь всё о том, кем был твой муж в своей прежней жизни и в каком мире он жил. Ну, а после этого ты примешь очень важное решение, стоит ли тебе рассказывать всю правду обо мне народу Говорящих Камней или нужно дать ему ещё какое-то время. До этого времени я не расскажу ни тебе, ни кому-либо ещё о себе ничего нового. Всё, что я уже мог рассказать, ты уже и так прекрасно знаешь, Танюша. Ну, и чем же ты собираешь кормить сегодня мужа? Пахло так вкусно, что я весь чуть на слюну изошел и мне даже не требовалось аппетит нагуливать. Боже, какая же ты у меня прелесть, Танюшка.
Подхватив жену на руки, Митяй понёс её к автожиру, целуя на ходу и нашептывая разные нежные глупости. Они вкусно пообедали в общем-то совершенно дежурным обедом, потом разложили кресла и пару часиков полежали, зря что ли он обещал своей любимой райское блаженство, после чего снова полетели на юг, но уже поднявшись гораздо выше на и на максимальной скорости. Поэтому ночевали они у подножья нагорья Тобести, над которым возвышался ледниковый купол толщиной в добрых два с половиной километра, если и того не выше. Горы здесь были вполне приличные, под три с половиной километра в высоту, но вместе с ледяным куполом явно зашкаливали за шесть километров. Юго-восточнее над плато Дарфур, географию Африки Митяй знал в общем-то неплохо, тоже возвышался ледяной купол, но потоньше и, что очень характерно, совершенно другого, изумрудного оттенка, а здесь льды были голубоватыми и он подумал, а не является ли Дарфурский ледяной купол остатками ледников палеозоя? Всего учёные ведь выделяют четыре ледниковых периода, ранний протерозойский, поздний протерозойский, палеозойский и последний, кайнозойский, который только что закончился ко всеобщей радости, но ещё далеко не все его подарки растаяли. Судя по густой облачности и тому, что вершина Тобестинского ледяного купола, как впрочем, и Дарфурского, была покрыта мошной шапкой вечных снегов, как один, так и один купол работали, как хорошие холодильники и на их макушках шло постоянное накопление снега.
Когда Митяй это понял, то сразу же повеселел. Если поддерживать баланс между зелёным и белым цветами, то Африка никогда не стане желтой и жаркой, а навсегда останется зелёной и всё её ледники просуществуют не то что двадцать, а все сто тысяч лет. Главное не дать мамонтярам сожрать все деревья, а быкам вытоптать траву, чтобы Северная Африка не превратилась раскалённую духовку и на этот континент не прибежал из Арктики маленький полярный зверёк. Вот эту зверюгу точно нужно срочно внести в Красную книгу и вычеркнуть из неё по причине окончательного исчезновения. На следующий день Митяй облетел Дарфурский ледяной купол по кругу и с дотошностью хорошо проплаченного аудитора пересчитал все реки. Их оказалось девятнадцать, но только десять были достаточно полноводными и, к его огромной радости шесть из них текли на юг, в самом танкоопасном, в смысле песков, направлении. Он вдавил педаль газа до отказа и помчался на юг. Вскоре он увидел то, что хотя уже и попало на карту потому, что они расширили зону картографирования на четыреста километров, но сам он воочию не видел – впадину Боделе, самая нижняя отметка которой имела значение сто пятьдесят шесть метров и там имелось вполне приличное озеро, но ещё южнее находилось куда более крупное озеро Чад, урез воды в нём когда-то находился на высоте в двести восемьдесят один километр и Митяй очень хотел, чтобы здесь, в самом центре Северной Африки появилось огромное озеро.
Ну, а для этого всего только и требовалось, что повернуть воды Нигера с юга на север, что было хотя и трудно сделать, но всё же вполне по силам. Скорее всего в верховьях Нигера также имелись остатки ледника, а может быть эта река питалась одними только дождями, но ведь там находился горный массив Адамава с вулканом Камерун, и вот на нём-то ледовый панцирь точно должен находиться. В общем ситуация понемногу стала проясняться и настроение у Митяя резко повысилось. В принципе ведь можно было отсечь от океана и обе Вольты, Белую и Чёрную, присоединить их к Нигеру, а его эстуарий пущай пересыхает, не велика потеря. Зато тогда на месте слияния Белой и Чёрной Вольты появится озеро, постепенно наполнится водой и затем соединится с Нигером и тогда задача обводнения самой опасной точки на карте Африки будет решена. Зеркало озера будет, конечно, хорошо испарять воду, но находящиеся поблизости ледники ещё конденсируют и, превратив сначала в снег, а затем в фирн и лёд, в процессе таяния вернут её обратно в озеро. Нормальный кругооборот воды в природе, практически вечный двигатель, лишь бы только на Земле не было огромных, иссушающих всё и вся пустынь, вносящих во этот мир беспорядок и приносящих беды.
Как-то раз, ещё будучи студентом, Митяй ввязался в отчаянный спор с преподавателем физической географии, преподавали им на первом и втором курсе такой предмет, считавшим, что на планете Земля всё сбалансировано, и принялся яростно доказывать тому, что пустыни хотя и являются мощнейшим инструментом, влияющим на климат всей планеты, вовсе не являются не то что благом, а даже просто необходимой нормой зла. В доказательство свое правоты, он привёл в пример Коню Пржевальского статью из журнала «Нейшнл Джиографик» о том, что когда-то в Сахаре росли леса. На вопрос, куда же они делись, Митяй тогда ответил, что их съели южные мамонты и мастодонты, которые после этого сдохли с голода, так как копытные вытоптали всю траву и Гольфстрим быстро надул в Северную Африку сначала тёплых ветров с мощными ливнями, которые смыли плодородную почву в Средиземное море и Атлантический океан, а потом, когда зелёный зонтик исчез, температура в этой части континента стала стремительно повышаться уже под воздействием солнечных лучей и ветры, гнавшие пыльные бури, создали пустыню Сахару, Сахель, Ливийскую пустыню, Нубийскую и затем обрушились на Аравийский полуостров и пустыни пошли шагать всё дальше и дальше, вплоть до Монголии. Хоть как-то сопротивляться пустыне могли такие реки, как Нил. Вот потому-то народ и рванул из Северной Африки во все стороны. Митяй в тот день был настолько убедителен, что Конь был просто вынужден с ним согласиться, поскольку бывал в Тунисе и видел Сахару.
Ну, а теперь Митяй воочию убедился в правоте своей гипотезы и её подтверждало также ещё и то, что нагорье Тобести и особенно плато Дарфур под самый конец ледникового периода, когда ещё даже не все льды покинули Евразию, были может быть и не намного выше, но зато уж точно гораздо шире и массивнее, чем он это мог видеть на физической карте своего времени. Ну, двадцать тысяч лет это тебе не шутки, а пыльные бури, быстро переходящие в песчаные, что угодно сроют. Поэтому и ледяные купола, которые не могли существовать без надёжного тыла в виде пышной растительности, надёжно удерживающей и постепенно отдающей в атмосферу влагу, при её благополучном развитии и сохранности просуществуют очень долго. С таким настроением, долетев до берегов озера Чад, Митяй развернулся и полетел обратно, рассказывая Тане о том, какой станет африканский континент, если они не приструнят мамонтов, мастодонтов и прочих быков. Та его прекрасно поняла и смотрела на мужа, как на величайшего героя всех времён и народов, а Митяй, видя её взгляд, подумал: – «Да, в двадцать первом веке ни одна женщина никогда в жизни так не посмотрит на своего мужа.» и был в чём-то прав, как и та древняя мудрость, что жена и лакей героя не видят. Ну, ему по большому счёту было в общем-то совершенно безразлично, считают его героем или нет, лишь бы народ выполнял все его распоряжения без лишней говорильни.
На следующий день, ближе к вечеру, они добрались до Адждабии, именно так назывался в будущем город на побережье залива Сидр, где поселились в глубокой древности тайлады, совершенно ничем не походившие на арабов или негров. Они и на итальянцев не очень-то смахивали. Разве что на тех, которые имели русые волосы и тёмно-голубые, чуть ли не ультрамариновые, глаза. Впрочем, у туарегов вроде бы тоже голубые глаза, так может быть они и являлись их прямыми предками? За то время, пока они отсутствовали, в Тайладоград прибыло целых два племени, причём их всех доставили в город на вертолётах и автожирах. Митяй ведь запретил сгружать супершишиги и прочую колёсную технику, а про малую авиацию он ничего не говорил. Тайлады из более отдалённых от моря районов оказались ребятами очень лёгкими на подъём. Узнав, что им там не только выдадут говорящие камни, но и экипируют по полной программе, они не взяли из стойбищ ничего, кроме нескольких каменных божков, амулетов и туник из шкур антилоп. Ведловство в Северной Африке не было редким даром. Более того, ведлами были даже олроды, а потому крокодилы, едва завидев человека в козьей шкуре, да, ещё с целым ворохом копий за спиной, моментально ныряли и, энергично работая хвостами, держась на большой глубине старались уплыть куда подальше, ведь из их шкур получались отличные крыши для шатров, да, и мясо у них тоже было хорошее.
