— Байки у костра — древнейшая форма литературы, — сказал Влад. — А литература без художественного преувеличения не обходится.
— Да ладно вам, — усмехнулся Женька. — Мы уже давно не дети, и байками нас успокаивать не надо. Понимаем, что к чему.
— А что? — спросил Влад.
— И к чему? — подхватил я.
— И, главное, зачем и для чего? — подмигнула Марта.
— Да ну вас! — махнул рукой Женька и засмеялся. — Тоже мне, утешители.
— Уныние — большой грех, — сказал я назидательно. — Хотя, если честно, мне и самому не по себе. Спастись-то мы спаслись, но что делать дальше, лично я совершенно не представляю.
— Может, устроим совет? — предложила Маша. — Всё равно делать особо нечего. Глядишь, что-нибудь и придумаем.
— Легко, — согласился я. — Тогда будем считать, что совет уже начался. Вроде как сам собой. И даже не совет, а просто обсуждение в товарищеском кругу создавшегося положения. Потому что не знаю, как вы, а я органически не переношу всяческих специально назначенных советов, заседаний и совещаний. Засыпаю я на них. Неудержимо.
— Для того, чтобы решить, что делать, нужно как следует обрисовать и уяснить ситуацию, — сказал Женька. — С вашего позволения, я могу попробовать.
— Валяй, — разрешил Никита. — Можно и обрисовать, и уяснить. Лишний раз не помешает.
— Значит, так, — начал Женька. — Поправьте меня, если я ошибусь. Волей неведомой нам и, судя по всему, разумной и могущественной силы мы оказались в каком-то совершенно другом мире. Очень может быть, что это некая планета, находящаяся от Земли на невообразимо далёком расстоянии. Возможно также, что расстояние здесь не играет никакой роли, а мы находимся в очередной альтернативке. Но альтернативке такой… э-э… как бы это сказать… отстранённой, что воспринимается она как другая планета.
— Э, погоди, — сказал Никита. — Ты что же, хочешь сказать, что это, — он широко повёл рукой, — может быть Земля?
— А почему бы и нет? — прищурился Женька.
— Кажется, я понимаю, что имеет в виду Евгений, — приподнял бровь Влад. — Но пусть сам расскажет. Мне интересно, совпадают ли наши мысли.
— А я не понимаю, — заявила Маша. — Как это может быть Землёй? Мы же видели местных животных — у нас таких нет, это точно. Даже в каких-нибудь амазонских джунглях.
— Ты же фотограф, Машенька, — сказал Женька, — а не биолог. Но дело вовсе…
— Я-то, конечно, не биолог, — перебила его Маша, — однако и не полная дура. Сегодня мы видели десятки видов животных и растений. И все они — я подчёркиваю: все — абсолютно никому из нас не знакомы. Ни тебе оленя, ни дикобраза с муравьедом или какой-нибудь долбаной пальмы, не говоря уж о берёзке. Нет, не Земля это, и не фиг мне голову морочить.
— Маш, — примирительно сказал Женька, — ты, главное, не волнуйся. Никому я голову морочить не собираюсь. Просто стараюсь учесть все варианты. Представь на минуту альтернативку, где история пошла по другим рельсам не сто, не двести и даже не тысячу лет назад, а, скажем… ну, не знаю… десять миллионов.
— Или пятьдесят, — негромко сказал Влад.
— Да хоть сто! — с энтузиазмом воскликнул Женька. — Или даже тысячу!
— Ух ты, — восхитилась Марта. — Тысячу миллионов лет назад… Миллиард?
— А почему бы и нет? — В глазах Евгения плясал огонь костра. — Или ещё раньше — три, а то и четыре миллиарда лет назад, когда на Земле только-только зарождалась жизнь. Вот и представьте, что какая-то из альтернативок и возникла тогда и стала развиваться самостоятельно. Могли там через сотни и сотни миллионов лет появиться совсем другие виды живых существ и растений, не те, которых мы знаем? Да запросто! Мало того, я допускаю вариант, что существуют альтернативки Земли, где и вовсе нет человека, а то и жизни как таковой! А что? Теоретически вполне возможно, — Женька с победным видом оглядел всех нас.
— Теоретически возможно, — заметил Влад, — что история пошла по другим рельсам, как ты выражаешься, вообще сразу же после Большого Взрыва. И тогда мы будем иметь дело не с альтернативными Землями, а с альтернативными Вселенными, где Земли и даже Солнечной системы может не быть вовсе. А если они и есть, то там исконными хозяевами являются… да хоть бы и эти наши пятиглазые урукхаи! Соответственно и животные там такие же. Пятиглазые и с пучком щупалец вместо ушей. То есть я хочу повторить и, возможно, усилить мысль, твою мысль. Расстояние вообще может не играть здесь никакой роли. Я имею в виду расстояние, измеряемое в километрах или световых годах. Значение имеет лишь то расстояние, которое отделяет одну альтернативку от другой. Хотя вряд ли здесь подходит вообще слово «расстояние».
— Дистанция? — предложила Марта.
— Может быть, — кивнул Влад. — Или промежуток.
— Ну… да, — сказал Женька. — Нечто в этом роде я и имел в виду.
— Оскар, между прочим, сказал, что мы не на Земле, — напомнил Никита.
— Он сказал, «это не ваша Земля», — уточнила Марта. — Я помню очень хорошо. Вот и пойми, что он имел в виду. Ваша, наша… Я вот с какой Земли? А вы по отношению ко мне? То-то и оно.
— Сам чёрт ногу сломит, — подал голос Никита.
— Не говоря уже о том, что Оскар этот самый непонятный мог и соврать — недорого взять, — сказала Маша.
— Все эти рассуждения весьма интересны, — сказал я. — Но с практической точки зрения мало что нам дают. Вернее, совсем ничего не дают. Не знаю, правду ли говорил Оскар, но уверен, что в одном он не соврал.
— Это в чём же? — поинтересовался Женька.
— В том, что нам надо выжить. Помните? Кто выживет, тот и станет хозяином во Внезеркалье. Вот мы и выживаем.
— Э-э… но ведь Оскар погиб, — сказал Женька. — На наших глазах практически. И это Внезеркалье вместе с ним. Разве не так?
— А бог его знает, — сказал Влад. — Предположения можно строить до бесконечности, Мартин прав. Если Оскар погиб, то почему с нами по-прежнему Локоток? Живой и здоровый, если, конечно, к нему применимы эти понятия.
— Верно, — припомнила Маша. — Оскар говорил, что Локоток — это как бы его неотъемлемая часть. Или что-то в этом роде.
Мы все, как по команде, посмотрели на Локотка.
Он сидел на корточках рядом с нами, взобравшись на обломок толстой сухой ветки и, казалось, завороженно глядел в огонь. Красно-оранжевые блики играли на его «коже», отражались в ней, и создавалось впечатление, что сам Локоток принадлежит этой огненной стихии и вот-вот превратится в пламя и сольётся с костром, исчезнет в нём, как до этого он исчезал в полу и стенах покинутого нами и погибшего в извержении вулкана загадочного «дворца».
— Локоток, а Локоток! — позвала Маша. — Что нам делать?
Искусственный человечек повернул к ней голову, будто слушая, что она говорит, затем слез с ветки, лёг на бок и замер, поджав под себя ноги.
— Мать честная! — засмеялся Влад. — Да он же нам показывает, что утро вечера мудренее, не иначе.
— Точно, — сказал Никита. — Лёг и, типа, уснул. Хороший ответ!
— Не хуже любого другого, — сказала Маша. — Локоток и так помогает нам как может. Он не виноват, что не умеет говорить. Хотя, помнится, Оскар утверждал, что говорить он может. Только редко. Ну, мало ли. Считает, наверное, что так наглядней и понятнее.
— По-твоему, он живой, что ли? — недоверчиво покачал головой Никита. — Брось, Маша. Помнишь, Оскар говорил, что его создали некие хозяева больше миллиона лет назад? То есть Оскар — искусственное существо. Значит, и Локоток — тоже. Как часть Оскара.
— Если на то пошло, то мы вообще не знаем, существо Оскар или кто, — с вызовом ответила Маша. — Кто или что. Я с тобой, Никита, спорить не собираюсь. Потому что с вами, мужиками, спорить вообще бесполезно. А лучше всего послушать, что говорит сердце, и соответственно поступить.
— И что же оно говорит? — с самым внимательным и серьёзным видом осведомилась Марта.
— У тебя в рюкзаке есть какая-нибудь тряпка, не очень нужная прямо сейчас? — спросила в ответ Маша.
— Например?
— Например, майка.
— Есть.
— Давай.
Марта покопалась в рюкзаке и протянула Маше майку:
— Держи.
— Спасибо, — поблагодарила Маша и бережно укрыла майкой Локотка. — Вот так.
Затем она оглядела нас и с вызовом произнесла:
— Только не надо меня спрашивать, зачем я это сделала, хорошо? Сделала — и всё. Захотелось мне.
Мы переглянулись и охотно согласились с тем, что желание женщины — это закон. Если оно не очень противоречит желаниям других находящихся рядом женщин и мужчин.
Ночь прошла без происшествий.
Мы установили очерёдность дежурства, натащили ещё хвороста для костра, чтобы хватило до рассвета и ни одна хищная и опасная тварь нас не потревожила. Если не считать отдельных представителей местной разновидности комаров, которым таки удалось полакомиться нашей кровью и остаться при этом в живых. Но тут уже ничего сделать было нельзя, и приходилось только надеяться, что с их укусами мы не подхватим никакой заразы.
