— Молодцом, Рубцов, так держать. Настоящий боевой задор, это я уважаю. Но только давай дождемся заключения врачей. Посмотрим, что они скажут.
Вердикт медиков появился только вечером. Ничего определенного он не содержал. Пока что никаких отклонений у меня не выявили. Для более точного диагноза требовалось провести тщательное обследование. Противопоказаний к выступлению не было.
Уже через час я вернулся в гостиницу и первым делом побежал звонить домой, а еще Маше.
— Ты куда пропал, Витя? — спросила Светка и тут же затараторила, не дожидаясь ответа: — А я тебя по телевизору видела! Ты так хорошо дрался, а потом свалил того дядьку. А еще твое фото в газете было. Ну, где ты с быками.
Слышать ее голос было уже радостно и приятно. У Виктора Рубцова, коим я уже почти стал, из всех родных людей осталась только эта сестренка. И я в самом деле испытывал к ней самые теплые родственные чувства. Ведь по сути для этого тела, для этой крови, что текла сейчас по моим жилам, Светка действительно была родным существом.
— Как у тебя дела в школе? — спросил я, пытаясь прервать поток ее словоизвержения. — Все в порядке, учишься?
— Ой, а что там будет? — беспечно отмахнулась девочка. — У меня одни пятерки, все хулиганы меня стороной обходят, никто за косички не дергает.
— Это еще почему? — нахмурился я. С чего бы это мою сестренку, как любую другую нормальную девчонку, обходят стороной бузотеры? Непорядок, знаете ли.
— Как почему? — удивилась Светка. — Потому что я Рубцова. Мой брат чемпион СССР по боксу. Ха-ха. Только Динька Коржиков не боится тебя, но он меня не обижает, а наоборот. Портфель таскает и конфетки покупает.
А, вот это другое дело. Я уж было подумал грешным делом, что с моей сестренкой что-то не так.
И это неудивительно, особенно учитывая все те удары судьбы, что ей пришлось недавно перенести. На первый взгляд, Светка довольно легко перенесла смерть родителей и бабушки, но я знал, что на самом деле на сердце у нее образовалась огромная рана. Я же помнил, как зимой сестренка выла ночами, кричала во сне, звала маму и папу, а еще и бабушку.
Долгое время она не могла спать одна. Нам помогали воспитатели, направленные органами опеки, но разве можно помочь в таком деле? Такие раны лечит только время. Ну, и еще повезло, что в молодые годы трагедии забываются и переносятся легче, чем в зрелые.
Мы поболтали еще немного и я убедился, что дома все в порядке. Потом трубку взяла тетя Галя и рассказала, как они радовались, когда меня объявили победителем. Про неприятности со снимком и свое пошатнувшееся здоровье я, естественно, рассказывать не стал. Распрощался, сказал, что надо готовиться к завтрашнему поединку.
Следующим адресатом была Маша. К сожалению, дозвониться до Егора Дмитриевича не удалось. Никто не брал трубку. Я ждал целых две минуты, вслушиваясь в далекие протяжные гудки.
Затем отключился и уныло побрел в свой номер. Наверное, Маша ушла на занятия, а Егор Дмитриевич находится в своей комнате и не соизволил поднять трубку. У него иногда бывали такие чудачества, не хотел брать трубку и все. Хоть ты в лепешку разбейся.
Вечернюю разминку пришлось опять провести в номере, потому что врачи рекомендовали мне покой и Деменчук распорядился не пускать меня сегодня в спортзал. Худяков, придя ко мне в номер, удивился моему стремлению снова отправиться на тренировку.
— Чудак человек, — сказал он, качая головой. — У тебя сегодня был трудный бой. Завтра еще один. Отдыхай, не насилуй организм. Давай лучше обсудим, что будем делать с твоим новым соперником.
Я послушался его, хотя и попрыгал со скакалкой минут пять для разминки. Чувствовал я себя хорошо.
Моим завтрашним соперником будет боксер из Югославии, Светомир Николич.
— Говорят, он прячет моторчик под задницей, — сказал Худяков, достав из холодильника газировку. Спасаясь от жажды выпить алкоголя, тренер пил лимонады в огромных количествах. — Очень быстрый боксер. Я его не видел, но те из наших, кто наблюдал его бои, подтверждают эту информацию. Он шуршит по рингу, как гребаный колибри. Сто тысяч оборотов в секунду.
Я задумался. Что делать? Попробовать быть еще быстрее? Или продолжать использовать свою тактику обманок?
— Неа, даже не думай, — сказал Худяков, выпив лимонад. Когда он запрокидывал бутылку кверху, чтобы отпить газировки, его кадык двигался неровными толчками. — Ты его не переиграешь. Этот парень специализируется на быстроте. Он вынослив, как лошадь и может бежать целыми часами напролет. Так что готовь свою голову. Ты должен будешь победить его финтами.
Глядя, как пьет тренер, мне и самому захотелось лимонада. Я встал и достал еще одну бутылку из холодильника. Сел обратно, еще раз пораскинул мозгами.
Да, пожалуй, так будет лучше. Если югослав действительно быстр, как ракета, обогнать его будет чертовски трудно. Надо бить его на собственном поле.
Заманить в ловушку, а потом смотреть, как он корчится. Ну, будем посмотреть. Завтра будет не менее горячо, чем сегодня. А может, еще жарче.
Но я ошибался. Поединок с Николичем оказался не просто трудным. Это была настоящая резня.
Накануне поединка я пораньше прибыл во Дворец спорта. Хотел убедиться, что врачи допустят меня к бою.
Несмотря на раннее время, народу уже собралось немало. Люди стояли перед дверьми, на небольшой площади у здания, прогуливались на дорожках. Множество машин припарковано у обочины дороги. Меня узнали и начали кричать приветствия.
Наперерез мне бросились журналисты и любители автографов. Я расписался на нескольких своих фото с памятного противостояния быкам. Потом забежал во Дворец с бокового хода, игнорируя журналистов. Не хватало еще раздавать интервью, не санкционированное руководством.
Врач, осмотрев меня, сказал что-то по испански и подписал бумаги для допуска к поединку.
— Он говорит, что у тебя вполне хорошее состояние, — сказал мне переводчик. — Вчерашнее недомогание, видимо, вызвано переутомлением. Но сейчас все прошло. Чудесно, Витя. Вперед, мы ждем от тебя побед.
Ну, раз уж даже переводчик зовет меня в бой, действительно нельзя ступить и шагу назад. Я и так был рад, что меня допустили к поединку. Прямо гора с плеч свалилась.
Худяков и Деменчук, находившиеся тут же, обрадовано пожали мне руки. Закончив со всеми формальностями, я отправился переодеваться и готовиться к бою.
По дороге мысленно настраивался на бой и вспоминал все, что мы вчера распланировали с тренером. А еще я вспоминал, что говорил Егор Дмитриевич насчет быстрых бойцов.
— Ну, главное, работай по плану, — сказал Худяков, когда я переоделся и начал разминку. — Помнишь ведь, что мы с тобой решили.
Да, я все прекрасно помнил. Мозги работали на удивление четко и ясно. Как будто вчера я не валялся с больным животом и головой.
Для того, чтобы противостоять боксеру-живчику, нужно максимально насытить действиями время во всех раундах. Бойцы темповики и сами любят постоянно атаковать, поединок с ними это вечное кровавое рубилово. Весь бой представляет собой эффектное зрелище, приводящее зрителей в восторг.
Стремительность действий такие парни держат за счет нескольких факторов. Это невероятная выносливость, взрывная энергия и еще характер. Чем больше характера, тем тяжелее сражаться с таким бойцом.
Они все время идут в атаку, никогда не отступают. Даже если им приходится отойти, то они стараются яростно контратаковать даже во время отхода. Это помогает им контролировать ритм поединка и подавлять инициативу противника.
Удары у таких боксеров не отличаются силой, куда там до моего вчерашнего голландца. Но зато они наносят тысячу других, коротких быстрых ударов, которые по своему эффекту могут быть не менее опасны, чем один нокаутирующий. Причем даже если их противники знают об этом, им редко удается противопоставить что-нибудь взамен, слишком уж высокий задан темп.
Ну, а если рискнуть и попробовать посостязаться с ним в быстроте, то можно легко улететь в нокаут. В этом темпе быстрый противник уже набил себе руку, он чувствует себя, как рыба в воде. А если не тренироваться в таком темпе постоянно, то очень скоро выдохнешься сам и свалишься на настил с высунутым языком. Я об этом еще вчера подумал.
