солдатиков гонять.
— Поосторожнее, майор, — бросаю я и высвобождаюсь из его хватки, просто сбрасывая его руку.
— Что⁈ — вмиг разъяряется он, от такой непривычной со стороны юнца дерзости.
Бросаю взгляд ему за спину на стоящих чуть поодаль в боевой готовности Игоря и Пашу и делаю едва заметный знак, чтобы они ничего не предпринимали.
— У меня там пулевое свежее, а ты хватаешь, — говорю я беззлобно.
И он тут же подвисает и осекается.
— Арсений! — вступает Ирина. — Ты что творишь!
— Так со спины не видно было, что пацан, — пожимает он плечами. — Ты кто, фронтовик?
— Боец невидимого фронта, — хмыкаю я. — А ты, авиация? Лётчик что ли?
— А чё дерзкий такой? — тут же хмурится он. — Ты как разговариваешь с офицером?
В голове проносятся кадры из «Матроса Чижика», где офицер хлещет лайковыми перчатками вытянувшегося во фрунт морячка и приговаривает: «Будешь замечать офицера⁈ Будешь, замечать офицера, скотина⁈» Ужасы царизма, однако.
— Так, — снова говорит Ирина, — немедленно прекрати. Это Егор. Мой… племянник.
Она не привыкла к такому. Сейчас прямо, какой-то офицеришка будет ею командовать. Командовать она и сама умеет и делает это не хуже тебя, мой дорогой Арсений. А впрочем, женщин не разберёшь, я давно на это дело рукой махнул. Бывает такая вся из себя королева, а свяжется с чистым мудаком и терпит все его задвигоны.
Но, вообще-то, мне тоже интересно, кто он такой. И… от меня не укрылось, как она запнулась, прежде, чем назвать меня племянником.
— Ну, вот и познакомились, — киваю я. — Ир, он кто, помимо того, что лётчик? Он случайно не абьюзер?
— Во-первых, он не лётчик, а связист, наше училище закончил, а во-вторых, это мой друг.
— Понятно, — киваю я и протягиваю ему руку. — Друг моей тётки и мой друг. Значит подружимся, Арсений.
Он пожимает мою руку и кивает:
— Подружимся.
Но во взгляде его читается недоверие к этой идее.
— Ты с нами обедать будешь? — спрашиваю я. — Нам тут про памятник на кладбище поговорить надо. Ну, и так, вообще.
Видно, что он хотел бы пообедать с Ириной, но я задаю вопрос так, что всем становится ясно, какой ответ я предпочитаю услышать. Впрочем, ему, разумеется, плевать, что я там предпочитаю, поэтому он уверенно заявляет:
— В этом деле я могу подсказать кое-что. Так что, если надо…
— Спасибо, Арсений, — не даёт ему договорить она, — но нам нужно некоторые семейные дела обсудить. Давай потом созвонимся. Завтра.
Он сжимает губы, но решает, должно быть, что настаивать сейчас было бы не айс и даёт задний ход.
— Да, конечно-конечно, я позвоню, — недовольно говорит он. — Я всё равно, перекусил уже.
— Эх, обидели такого хорошего человека, — цитирую я «Иронию судьбы», когда Арсений уходит.
— Ладно, давай без иронии, пожалуйста, — чуть качает головой Новицкая и присаживается за столик. — Это просто знакомый.
— Да пожалуйста, — я тоже присаживаюсь. — Только он ведёт себя неправильно, будто он не просто знакомый, тебе разве так не кажется? Скоро тобой начнёт командовать, ты как, не против? Рота, подъём!
— Забудь о нём, — говорит она и кладёт свою руку поверх моей. — Я же сказала, просто знакомый. Или что, ты мне будешь сеансы жгучей ревности устраивать?
— Я нет, а он будет. Я таких знакомых насквозь вижу. Волнуюсь за тебя, вот и всё.
— Глядите-ка, — вдруг улыбается она и я тут же отвечаю ей улыбкой на улыбку.
— Ладно, рассказывай, как ты тут? — меняю я тему. — Обустраиваешься?
— Обустраиваюсь. Ты где загорел так, на Юг мотался?
— В Узбекистан, — на всякий случай вру я.
— Ох, подведут тебя узбечки под монастырь, и защитить теперь некому будет. Если только широкозадая твоя.
— Ох, Ириш, вечно ты мне этот широкий зад инкриминируешь, — усмехаюсь я. — Но за защитой я только к тебе. Рассказывай давай, как устроилась.
— Чего рассказывать-то? Живу в хрущёвке в комсомольской деревне.
— Прям в деревне?
— Не совсем, это пятнадцать минут от метро ВДНХ, второй Новоостанкинский переулок. Вот… Что ещё сказать, к работе пока официально не приступила, я ещё в отпуске числюсь. Но на работе торчу от звонка до звонка. Пока вхожу в курс, знакомлюсь с делами.
— Ну, и как не раскаиваешься, что всё бросила и сюда рванула?
— Рано пока выводы делать, — машет она рукой. — Поживём — увидим. Да, и чего раскаиваться? Всё в наших руках, тебе ли не знать, Брагин? Бери и делай, а раскаиваются пусть лентяи и тунеядцы.
— Точно, — киваю я. — Пусть раскаиваются трутни. Значит, будем впахивать до седьмого пота.
— Слушай, знаешь что, приезжай ко мне вечером, там и обсудим всё. Поговорим нормально. Мне сейчас некогда, если честно. Что думаешь? Заодно и посмотришь, как я обустроилась.
Что я думаю? Думаю, что всё когда-то заканчивается, кроме верной дружбы…
— Ты когда уезжаешь? — уточняет она.
— Не знаю ещё, — пожимаю я плечами. — Главная цель командировки с тобой повидаться, а остальное мелочи.
Она смеётся и ерошит мне волосы на макушке.
— Хороший мальчик, — говорит она, улыбаясь.
— Да, тётя, — поддакиваю я.
— Но злой и заносчивый, — смеётся она.
Ну вот всё и решилось, придётся оставаться. Ирина уходит, а я пересаживаюсь за столик к парням и заказываю бефстроганов с картофельным пюре. Неплохо, лучше, чем в столовой.
Поев, мы не торопясь идём пешком к гостинице «Москва». Игорь не возражает против получасовой пешей прогулки и мы, как туристы, крутим головами, любуясь столицей. Поскольку время до встречи ещё есть, заглядываем на Красную площадь. Пашка здесь впервые, так что впечатлений у него хоть отбавляй.
Да хоть бы и не впервые, на кого это зрелище не производит впечатление? Мы стоим и заворожённо любуемся главной площадью страны. И лишь изрядно постояв, сбрасываем оцепенение и двигаем к гостинице.
— А это кто такие? — интересуется Злобин Де Ниро, кивая на парней. — Личная гвардия?
— Мои боевые товарищи, — отвечаю я.
— Ты вроде и в боях ещё не был, — хмыкает он.
— От этого лучше не зарекаться. Я готовлюсь, Леонид Юрьевич, к тому же, сами знаете, и вечный бой, покой нам только снится.
— Ну-ну…
Мы поднимаемся наверх. Казино уже начинает преображаться. Статус помещения окончательно утрясён, теперь начинается ремонт, пол местами застелен, кучей нагромождены вёдра и бидоны с краской, кисти и валики.
Работы предстоит много. И кто-то должен этим всем заниматься. Нужно делать стойку, ставить столики для посетителей, оборудовать кассу в отдельном помещении, скорее всего, в гостиничном номере или в отдельном помещении здесь же на этаже.
Нужно, также, устанавливать игровое оборудование, которое ещё не пришло. Но главная задача — это подготовка персонала. Можно частично использовать тех, у кого есть опыт работы в катранах. Кто-то работал на Ашотика, кто-то в Сочи, в Питере, Одессе. Такие люди есть, но их немного, их знать надо, разыскивать, и шлифовать грани, как алмазам.
Для этого нужен опытный ювелир, горящий своим делом. И это Миша Бакс, никого круче него я пока не знаю. Скоро приедет Лида, которой согласовывают перевод непосредственно под начало Злобина. Быстрая карьера и жизнь в общаге, но это уж Мишина забота, только его самого надо как-то выдернуть.
— Пойдём, выйдем на террасу, — предлагает Де Ниро. — Чего нам пылью дышать, верно?
Верно, тем более, что с террасы открывается захватывающий вид. Шпили исторического музея, далёкие купола Василия Блаженного, флажки арсенальных башен и горящие звёзды Троицкой, Никольской и Спасской.
— Нравится вид? — спрашивает Злобин.
Я киваю. Конечно нравится, как это может кому-то не понравиться.
— И что чувствуешь? — интересуется он.
— Чувствую, что нахожусь в самом центре мира, — тихо отвечаю я и ни капли не лукавлю.
— Ну что же, так тому и быть, да? Разместимся в центре мира. Рассказывай, что тебя беспокоит.
— Криминальная жизнь Руси-матушки.
— А конкретнее?
— Помните, я уже спрашивал, что вы думаете, по поводу ограничения влияния Ферика?
— Помню. Но мне кажется, что задача не такая уж и важная. Он же не один здесь такой, не криминальный царь Союза. А Туман — это вообще пшик, один из многих. Ты хотел Ферика Туманом уравновесить?
— Да, честно говоря. Мне Тумана из врагов в союзники было бы неплохо переквалифицировать.
— Ну, если для дела нужно, можно обсудить. Его чуть усилить, Ферика чуть ослабить. У меня, если честно, и так рычагов для управления хватает. Но если тебе позарез надо, скажи.
— Проблема в том, что я пока не знаю точно, надо мне это или нет.
— Как так?
— Ну, это зависит от шагов, которые сейчас предпримут Цвет и Туман.
— Можно
