Подойдя к столу, взял один лист и стал читать: «Приказъ Командующаго Флотомъ Балтшскаго моря». Да что тут за белиберда написана! Повертев бумагу в руках, понимаю, что это какой-то старинный документ и написан он старым русским шрифтом с ерами и ятями, что было в дореволюционной России. Кроме бумаг, тут были и газеты, напечатанные точно таким же шрифтом, и все они датированы июнем 1915 года.
Получается, я, точнее, мой разум, сознание, или еще как можно это назвать, хрен его знает каким способом провалился почти на сотню лет в прошлое. Да, кроме того, ко всей этой чертовщине и на радость нечисти, я чуть во всю глотку не заорал: «Да тут война идет, люди гибнут!» Если выживу, потом еще революция. Это что, шутка такая, я же родился с 6 на 7 ноября. Мой отец радовался, что в праздник родился и есть по этому случаю законный повод выпить. Теперь вот меня в праздник прихлопнут, а если не прихлопнут в праздник, так Гражданская война грядет, там уж наверняка хрен выживешь. Красные. Белые. Зеленые. Серо-буро-малиновые в крапинку, да кого только не будет на просторах России! Дальше красный террор, еще одна война, но до нее-то я в этом бренном теле могу и не дожить. А сейчас мне что прикажете делать, куда податься, к кому примкнуть. Или свалить за границу, там пересидеть. А что я умею в этом мире, в принципе ничего, хотя нет. Смогу пристроиться в какую-нибудь фирму техническим консультантом – предсказателем новых идей. Но для начала нужны «мани-мани», а где их взять. А зачем мне за границу, можно и здесь попробовать пристроиться, но для начала осталось узнать, в кого меня нелегкая засунула, кого-то эта физиономия мне напоминает. Определенно, я что-то про нее читал. Надо заглянуть в шкафчик и глянуть на шмотки, может, по ним что определим.
– Вот ни хрена себе! – вырывается у меня возглас после того, как открыл шкафчик.
В шкафчике висит мундир, на широких его погонах было по двуглавому орлу – это что ж получается, я тут контр-адмирал.
Да, не хило я тут устроился. А может, меня судьба в Колчака засунула. Нет, что-то мне не хочется быть Верховным правителем, тут как пить дать грохнут и утопят. Да нет, не похож я на Колчака, у меня рожа пошире. Да и контр-адмирала он получил, если не изменяет мне память, в шестнадцатом году. Сейчас заглянем вот в этот железный гроб, называемый сейфом, уж там точно что-то да будет адресовано хозяину этой каюты. Закрыто, а где ключи? Если я хозяин этих мест, то должны быть в кармане.
Нахожу ключи у себя в кармане, открываю сейф и заглядываю вовнутрь.
– Что тут такое в бутылочке? Ага, коньячок! Неплохо, неплохо, есть чем стресс снять. А это что? Пакет. И что на нем написано, опа-на, «Его Превосходительству Контрадмиралу Михаилу Коронатовичу Бахиреву». Ежкин кот, его же красные тоже к стенке поставили, как и Колчака.
Ой, я жить хочу! И за что мне такое счастье привалило, что именно в это тело запихнули? Что, не могли найти помоложе, лет так на двадцать – тридцать. Или хотя бы в моего деда засунули, он как раз в апреле этого года родился и прожил неплохую жизнь до начала двухтысячных, ушел из жизни в здравом уме и твердой памяти, без малого в девяносто лет.
Что самое интересное во всем этом, это то, что он, единственный в нашем роду, был военным моряком и вышел в отставку в звании капитана первого ранга. Я, глядя на него, тоже захотел стать военным моряком, но судьба сыграла со мной злую шутку. На самом деле я стал военным моряком, вот только погоны на моих плечах продержались меньше недели. В 99-м окончил Санкт-Петербургский военно-морской институт, до 98-го года именовавшийся Высшим военно-морским училищем имени Фрунзе. И новоиспеченный штурман лейтенант Михаил Николаевич Мосунов получил назначение на Северный флот.
И вот мы с другом и однокашником Пашкой Смирновым, с которым выросли-то в одном дворе, направлялись к месту службы на поезде. Вот с этого поезда все и началось. Поехал бы я другим поездом, возможно, моя жизнь пошла бы по иному руслу.
Ехали в купе в теплой компании с еще двумя такими же лейтенантами, с большими планами на будущее. Естественно, навеселе, ну как без этого. И как всегда в таких случаях бывает, наши запасы горячительного закончились, а продолжения банкета жаждали все. Бросили жребий – кому предстоит двигать на поиски спиртного. И я, как самый «везучий», отправился на его поиски. Это ни для кого не секрет, что у каждой проводницы вагона есть запас горячительного. Но тут вышел облом, у нашей как раз за полночь этот запас закончился. Чуток бабонька не рассчитала, последнюю бутылку за пару минут до моего прихода такому же жаждущему толкнула. Она, конечно, меня ободрила тем, что ее закрома в скором времени опять пополнятся, но это будет только через час. Вот только нам некогда ждать, потому что ну очень уж надо было.
По ее наводке направился я дальше, и путь мой лежал через три вагона, к какой-то Фаине. Миновав пару вагонов и проходя через тамбур, я повстречал там тройку каких-то парней, как мне показалось, мило беседующих с девушкой. Ну, беседуют и беседуют, мне-то какое дело, и пошел дальше. Но тут я заметил перепуганные глаза у девки и блеснувший нож у ее бока.
«Да тут насилие над личностью происходит», – подумал я.
Такого кощунства по отношению к этой особе женского рода я вытерпеть не мог. Прикидываться пьяным мне сильно не надо, и так заметно. Споткнувшись о мнимое препятствие, я, как будто ища равновесие, схватился за одного из отморозков руками за шею и со всей мочи въехал ему коленом между ног. Он только замычал, хватая воздух ртом и сгибаясь от боли. В этот момент я толкаю его на того, кто был с ножом, и они оба падают на пол. Третий оказался более шустрым и более опытным бойцом, так как мой кулак, нацеленный ему в голову, только слегка задел его скулу – он успел отшатнуться. Но возможно, это повлияли на мой прицел и реакцию граммов четыреста водки.
Я не знаю, что в этот момент думала девка, но она так и стояла с открытым ртом, а глаза она вытаращила от ужаса, как лемур. «Что стоишь, ду-у-ра, а ну бегом отсюда», – крикнул я ей. Полностью еще не очнувшись, она закивала так быстро, как дятел на суку, поглядела на поднимавшегося негодяя, того, кто был с ножом, второй еще корчился на полу, держась за яйца, и, перепрыгнув через него, рванула в вагон. Теперь передо мной было два противника, у одного был нож, второй надел на руку кастет. С двумя еще мало-мальски справлялся несколько раз, отправляя их по очереди в нокдаун, но вот когда к ним присоединился третий, я стал терпеть поражение. Я не знаю, кто приложился по моей головушке, но свет в глазах выключили.
Пришел в себя я под откосом, с залитой кровью головой и с огромной шишкой на макушке, весь изодранный при падении и в драке. Самое скверное во всем этом, у меня при полете из вагона была сломана нога, и, как оказалось впоследствии, был сложный перелом в двух местах с раздроблением. Подобрали меня местные жители в двух километрах от Беломорска. Больше месяца на больничной койке вначале там, потом меня родители перевезли в Питер. Так что на этом моя служба на флоте закончилась не начавшись. Поначалу стал хандрить, потом с горя чуть не запил, хорошо, хоть дед привел меня в чувство, но два года пропало. После всего этого я начал искать место, куда себя пристроить, после нескольких смен работ я и оказался в этом злополучном «Эльдорадо», где и прижился.
