Девки подняли жуткий визг, но вместо того, чтобы убежать и одеться, начали впятером колотить парня. Мыколка же блаженствовал, в упор, разглядывая все девичьи прелести, вплоть до темных треугольников внизу живота, стараясь, как будто нечаянно дотронуться до них.
Увидев, что их колотушки не приносят результата, девицы, быстро выскочили на берег и накинули рубахи, а потом стали обстреливать Мыколку комками грязи. Вот тут ему уже пришлось нырять, чтобы уйти от обстрела. Но вскоре на берегу появилась хозяйка и все быстро прекратила. Надрала уши Кузьме, как будто он был еще мальчишкой, и отправила всех на работу.
Когда Мыколка уже в сумерках шел домой, то его слегка качало, а Пров Кузьмич проводив его удивленным взглядом, еще раз похвалил себя за удачное приобретение. По его расчетам дурачок, непривычный к такой работе должен был свалиться уже после обеда, а он отработал не хуже других и вполне нормально идет домой.
Когда Мыколка зашел в дом, там пахло свежим хлебом, такого запаха в их доме не было давно.
— А вот и работничек мой пришел, надежа моя и опора, — зачастила бабка, — садись касатик ты мой, небось без задних ног домой дошел.
Я то с утреца ведь опару поставила, торопилась, чтобы к вечеру хлеб испечь, очень хотелось тебя свежим хлебцем угостить.
Мыколка поужинал, и сразу заснул. Бабка только перекрестилась.
— Слава Господу, умаялся горемыка так, что даже с вопросами своими не приставал.
***
К Искину АР-345 от модуля ХХ02, сообщаю, полностью восстановлены нейронные связи реципиента, начато их усложнение для возможности установления ментального контакта с аборигеном. Продолжается накопление информации об окружающем мире. Перестройки защитных систем организма аборигена происходит без сбоев. Полный цикл перестройки определен в три оборота планеты вокруг звезды.
***
Вскоре в селе привыкли к тому, что Мыколка или, как его стали называть Николка, поумнел, и его появление на улице не вызывало особого интереса. В свое время он получил прозвище Мыкола из-за того, что его речь больше напоминала мычание. Ну, так, как сейчас он говорил не хуже всех остальных то и прозвище это уже почти никто не вспоминал.
Он остался таким тихим и спокойным, как и раньше. Но вот деревенские парни, его одногодки в компанию к себе его не брали, видимо, у них уже прошел тот возраст, когда можно было принять в друзья человека, которого они всю свою короткую жизнь считали дураком. Зато деревенские девки были совсем не против, чтобы Николка обратил на них свое внимание. Высокий широкоплечий с кудрявыми белокурыми волосами он просто притягивал их взгляды. Тем более, что Пров Кузьмич не мог нахвалиться своим батраком, считая его самым ценным приобретением. Парень с усердием брался за любую работу, и несмотря на то, что никогда этим не занимался, осваивал нехитрые крестьянские умения очень быстро.
У его дома тоже потихоньку был наведен порядок. Двор был выкошен от бурьяна, все сгнившее барахло было или выброшено или распилено на дрова. А на самом доме желтела новая соломенная крыша.
Его старая бабка, как-то сразу потеряла свою шустрость, ходила по деревне важно и вразвалочку, как бы намекая, что она теперь не совсем голытьба, хотя, в общем, пока они оставались в полном смысле такой голытьбой.
Теперь у нее появилась другая навязчивая идея. Она вознамерилась женить своего внука.
И каждый вечер, когда Николка сидел за столом, она начинала закидывать удочку на эту тему.
— Коленька, внучок, — ласково говорила она, — пожалей ты меня старую, нет в доме женской руки, не могу я с делами справиться. Надо бы тебе жениться. Вон девки, как на тебя глазами сверкают.
— Бабушка, — возмущался Николка, — ты подумай, ну кто за меня пойдет, нищету плодить?
В ответ бабка хитро улыбалась, что в сочетании с ее слепым глазом было не очень приятное зрелище.
— Так, надо девку то взять из зажиточного дома. Вот посмотри у Маланьи дочка перестарок все дома сидит, никто не взял, потому, как рябая. А что рябая, с лица не воду пить. А девка — огонь, все в руках горит, и приданое богатое дадут, вот и будем жить поживать и добра наживать.
— Бабушка, — возмущался Николка, — ну что ты говоришь этой Машке уже лет двадцать пять, она старуха уже, а ты мне ее замуж предлагаешь брать. Не будет этого.
Вот таким образом и проходили вечера в их доме. Бабка не успокаивалась и каждый день предлагал все новые кандидатуры косых, рябых и старых девок, мотивирую это тем, что другие девки хоть и заглядываются на него, но замуж за бывшего дурака и бедняка не пойдут.
Между тем, к удивлению Прова Кузьмича, у Николки оказался талант организовывать работу, получилось это все незаметно, но в один день староста понял, что Николка Лазарев сам распоряжается вместо него, а он — хозяин, только согласно кивает в ответ на его слова. И тут он задумался.
— А ведь из дурака то получается справный мужик, Вон у меня на вольных харчах, как раздался. И голова у него варит, будь здоров. Такой не пропадет нигде. Мои два оболтуса, рядом с ним, как дети малые, хоть годами наравне идут.
Он поглядел на своих дочерей, усердно работавших колотилом, и подумал:
— Фекла, молодец, своего не упустила, теперь с серебра ест, а эти две клуши поперек себя шире, все женихов ждут, да женишки то все пустые, надо бы помыслить сурьезно насчет Николки. Такой в примаках недолго будет ходить. Быстро дом свой наладит.
Мыслей этих он не оставил, и вечером побеседовал на эту тему с женой.
Та начала кричать, что зачем им нужна голытьба, да еще вдобавок и дурак, но Пров спокойно выложил свои доводы. Супружница, в конце концов, согласилась с ним и пообещала поговорить с дочерьми, что бы те обратили внимание на скромного и работящего батрака. Разговор этот произошел довольно быстро, и девки, даже обрадовались такому предложению, они и сами давно приметили пригожесть нового батрака, но боялись тятеньку. А сейчас кинулись ловить свою удачу.
И обе стали преследовать батрака, то Лукерья, как бы невзначай, пройдет мимо и подарит улыбку. То Парашка прижмет в овине, когда никто не видит крупной грудью, да так, что перехватит дыхание.
Другие батраки быстро заметили эти действия и не оставили их без внимания. периодически кто-нибудь из них проходился по этому поводу. Конечно, в их словах было больше зависти к удачливому парню, который еще пару месяцев назад ходил по деревне весь в грязи с глупой ухмылкой на лице, сопровождаемый ребятней, которые хором пели свои дразнилки. Между собой они часто проходились по этому поводу, а старый Никанор, одинокий бобыль, который всю жизнь проходил в батраках, и община даже не выделяла ему землицы, высказал предположение:
