— Выходи быстро, русская свинья!
Через ветровое стекло веден ужас на лице матери. Капот промялся под ногами веселящегося джигита. С пассажирской стороны двое рвут ручки, стучат по стеклам.
Студенту кажется, что у него вырвали легкие, крик ярости неслышим. Из ящика стола схватил обмотанную изолентой фляжку, с кухни нож. Зашнуровать стоптанные кроссовки нет времени. Через три ступени слетел вниз. Толкнул плечом входную дверь, солнце резью в глаза, крик матери в уши. Отец сползал на землю, руки зажимали рану на животе, кавказец продолжал держать его за отворот куртки. Выпучив черные глаза, продолжал наносить удары ножом. Двое черных вытаскивали из машины мать.
— Заткнись, сука! — Схватив за волосы и руки, они похотливо ухмылялись.
Одежда задралась, оголяя стройное тело 45–летней женщины. Трое чурбанов отвлеклись от грабежа, бросили продукты на землю, руки потянулись к жертве.
Игорь неумело полоснул по спине кавказца. Тут же предплечье отбросило, нож выпал. Второй убийца, куражась, встал в стойку. Ухмыляясь, окружали остальные.
У Смирнова возникло состояние ненависти на весь мир, на черных, на власть, которая позволила оккупировать русскую землю. Умирать легко! Игорь смотрел на злые небритые хари, пальцы провернули пробку на фляге, стеклянная трубка внутри хрустнула. Тонкий металл нагрелся от химической реакции. С искаженным от ярости лицом Игорь швырнул самодельную бомбу в ноги нападавшим. Взрыв выключил сознание, тело отбросило назад. Последнее видение – одежда в огне, раскрытые в безумном крике пасти черномазых…
Синие стены отражали белый свет. Большими квадратами мерцало стекло проплывающих окон. Пахло кварцевой лампой и ароматическими бензолами. Обрывками слышался женский голос: можете приезжать… Состояние удовлетворительное… Переломов нет…
В длинном коридоре НХО ГБ 2 ряд коек с больными, не успевшими»занять»места в палатах напротив. Игорь открыл глаза, рядом стонал несчастный с забинтованной синей головой.
— Смирнов, слышишь меня? — полицейский тронул за плечо. Игорь повернул взгляд, на него смотрел татарин в старой милицейской форме:
— Да, — с трудом разлепились сухие губы.
— Помнишь, что произошло? — Мент внимательно смотрел в глаза.
— Что с родителями? — Смирнов попытался встать, но обнаружил, что руки привязаны к каркасу панцирной сетки.
— Лежи, лежи. Ничего уже не поправишь. Скоро все там будем. — Участковый покачал головой, как усталый болванчик. — Наделал ты делов! Терракт! Троих чеченов подорвал, еще трое в Пироговке с ожогами. Их родичи тебя на первом этаже ждут.
— Родители где? — Игоря мало волновала своя судьба, тем более чужаков. Тело набирало гравитацию, течение крови ускорялось, сознание прояснялось.
— В морге, хоронить некому. Скоро допрашивать тебя приедут из конторы. — Темные глаза внимательно следили за реакцией. — Что делать собираешься?
— Ничего. — Спокойно ответил больной, закрыл глаза, но бряцнули, натянувшись на предплечьях, ремни.
— Было бы желание, — неожиданно услышал Игорь.
Резкими движениями татарин расстегнул замок на правой руке.
— Меня сейчас к телефону позовут, — он покосился на стонавшего рядом, — у тебя под кроватью одежда, в конце коридора запасной выход на первый этаж, в приемную не ходи — через окно вылезай.
Мент набрал номер на сотовом, в татарской речи прозвучали русские»пиздец»,»хуйня», вытащил аккумулятор из телефона.
— Все нормально, сейчас позвонят медсестре, — ободрил с улыбкой, — запомни номер, спросишь кабанятину для Марата, помогут тебе…
19 октября утро
Студент удобно устроился на столе в темной части комнаты. Заброшенная хрущевка одиноким памятником СССР возвышалась в старой части Зубчаги. С наступлением тепла жители покинули уже совсем оборзевший поселок. Квартиры давно разграблены, стеклопакеты разбиты. На первом этаже с приходом группы Гитлера заснули вечным сном бомжи. На верхних этажах экскрементами пахло меньше.
Игорь положил на стол мятый влажный матрац, на скатанный валик легло цевье карабина. Изготовленный Механиком глушитель нарушал балансировку, хотя пристрелка показала положительные результаты. Студент беспокоился, что кусок трубы развалится, раздуется или совсем оторвется.
В разбитое окно 4 этажа вползал предрассветный сумрак. В двухстах метрах за перекрестком — трехэтажный дворец Оглы.
Местами помятый алюминий забора нависал над остатками дороги. Обнаруженная охрана — два цыгана по диагональным углам забора — была видна уже без помощи ПНВ. В пяти метрах от крыльца главного входа в дом угадывались крыши УАЗа и нерусского внедорожника. Справа в пристройке летней кухни вырабатывал электричество дизельный генератор. Через кухню имелся еще один вход. В воротах напротив кухни имелась калитка.
Пленный рассказывал о пяти комнатах на первом этаже, где хозяйничала вооруженная молодежь. На втором этаже гнул пальцы Оглы с женой и детьми. В отдельной комнате хранился героин вместе с золотом и макулатурой с водяными знаками. Третий этаж занимал остальной табор. Всего около 35–40 человек. Рядом с кухней дверь в подвал.
Студент различил знакомые тени в намеченном месте — группа проникла во двор соседнего брошенного дома. Пора. Игорь примерялся заранее, скоба предохранителя опущена, прицел нашел голову дальнего караульного, легкие набрали воздух, замерли. Палец привычно выработал ход спускового крючка — глухой стук выстрела, лязг затвора, приближенная линзами голова ткнулась в осеннюю грязь. Одно движение, ствол выбрал мишень поближе. Вдох, чуть выдох, плавно на спуск — и второй цыган не потревожил общественность. Глушитель не подвел. Некоторое время надобность в нем еще оставалась.
Студент нажал на шумовую клавишу рации. Насколько возможно сохранялось радиомолчание. И ромалы использовали нехитрую технику, номер частоты мог совпасть. Группа зашевелилась, неслышным броском гитлеровцы собрались у калитки. Бойцы присели вдоль забора.
В динамиках дважды повторился белый шум рации. Интервал между повторениями показал, что студент наблюдает двоих, движущихся не вплотную.
Топор прижал нижний край калитки.
— Э, что, билять, не открывается! – Залопотал первый в смене караула.
— Чего там у тебя? – Второй подошел ближе. Вместе нажали на дверь.
Разводящих ромальский караул не имел.
Топор освободил дверь, мощная рука установила траекторию вывалившегося тела. Полет закончился на нетолерантном ноже. Семен принимал уже мертвеца.
Переносица второго цыгана встретилась с лобной костью Топора. Заботливые руки придержали усатую голову, пока падало тело. Хруст шейных позвонков слился с шумом генератора.
