похожими на мины. Каждый ящик весил как минимум 20 килограмм. Не успел Уве покормить эсэсовца и дать ему отдохнуть, как за окном загрохотало и в предместья города вкатились русские танки. Офицер выскочил за ворота оценить обстановку и был застрелен из танкового пулемета. Вот его документы. Никакого приказа Уве он отдать не успел, а вот ящики остались в его доме и Уве очень боится, что ящики могут взорваться и взорвать весь его дом на мелкие кусочки, как дом фрау Эльзы. Что стало с буксиром и баржами он не знает. Вот в общем-то и всё. Как выглядят ящики? Ну, знаете такие железные, покрашены черной краской, на одном надпись жёлтой краской «Анэнербе» и «U530», а на другом просто «U530». На этом полезная информация оборвалась и пошли лишь бессмысленные причитания, охи и ахи. Уве Фишер пошел на время в камеру, где его покормили. А майору пришлось поработать. Он написал письменное донесение и отправил его служебной почтой. Затем он не поленился сделать звонок по инстанции и обрисовать вкратце дело. Удивительно, но он получил ответ уже через каких-то шесть часов, а может и больше, я не следил за временем и за ним.
Ответ был лаконичным и исчерпывающим в виде приказа, телефонированного с грифом секретно. Проверить всё сказанное и, если всё подтвердится, отправить груз, в скобках буксир, тайно в Ленинград, где его будут ждать и встретят в Кронштадте. Что делать с железными ящиками в доме Уве и с ним самим ничего сказано не было. Значит ли это, что старику повезло? Наверное, так как судьба бабка совершенно не предсказуемая и очень своенравная. По себе знаю.
После этого судьба немного подумала и указала перстом на Банщика. И вот тут она решила взять полный реванш за слишком вольное поведение с Уве.
Рыцарь печального серого моря
На самом деле Банщик был вовсе не банщиком, а лейтенантом Волочковым. У лейтенанта когда-то было имя и даже отчество, но в свои преклонные двадцать четыре года до отчества он так и не дорос, а имя его затерялось на дорогах войны безвозвратно и как-то само собой заменилось прозвищем Банщик. Я, конечно, не спорю, есть люди, которых и в десять лет иногда зовут по имени и отчеству, что правда, то правда, но только не таких, каким был Банщик.
Он родился в Питере, который к совершеннолетию Банщика, все гордо именовали городом Ленина, не вдаваясь в подробности, что Ленин родился на реке Волге. Отец работал на заводе то ли лекальщиком, а то ли формовщиком, короче делал что-то из металла путем его нехитрой обработки голыми руками, от чего руки папы были грубыми и очень сильными. Пятая точка Банщика запомнила их на всю оставшуюся жизнь. Мама его была домохозяйкой и растила, кроме Банщика, ещё двух сыновей, которые были немного старше Банщика.
Ещё в пору пионерского детства он стал мечтать о море. Все мечтали о самолетах, танках и карьере пожарных милиционеров, а он мечтал о море. Он мечтал найти новые острова, откопать клад пиратов или, на худой конец, если очень не повезёт, отзимовать на дрейфующей льдине посреди Северного Ледовитого Океана. К окончанию школы мечта его превратилась в страсть и зудела в нём постоянно.
Конечно, он сразу попытался поступить в военно-морское училище, но тут его ждал первый облом, даже не так, а Облом, так будет вернее.
Всех соискателей на честь участников раскопок кладов пиратов собрали в одной казарме и заставили маршировать, чистить картошку на камбузе, а в перерывах, обсаживать этот самый плац весёленькими, но хилыми деревцами. Времени на подготовку к экзаменам предоставить отцы-командиры забыли, максимально выжимая всё полезное из абитуриентов, пока те не разъехались, оставив некоторых, будущих адмиралов, в рабстве у отцов-военачальников на долгие годы. Уж и не знаю так оно было или не так, но со мной, в своё время, так оно и вышло.
Долго ли коротко ли шла обкатка молодого бойца шагистикой, о том история умалчивает, а только оказался парень как витязь на перепутье перед выбором идти в армию или во флот и честно отдать Родине лучшие годы своей жизни, или идти на ускоренные курсы штурманов вспомогательного флота в Ломоносове. Он согласился на второе. Ускоренные курсы, конечно, не полновесное училище, но и не армия в сапогах или обмотках. Опять шагистика, наряды на кухню, но тут уж малец был к этому готов и морально, а более того, физически. Как-никак он на предыдущем месте скинул пятнадцать килограмм живого веса за две-три недели, а значит научился ценить время быстротекущей жизни.
Через два года он был выплюнут в море жизни младшим лейтенантом и стал в нем барахтаться, один на один, как может. Никаких лайнеров, бороздящих просторы океанов между тропическими морями, пальмами и полуголыми туземками, никаких кладов пиратов и даже подходящей льдины ему не подвернулось, а был небольшой буксирчик с двумя краснофлотцами и одним мотористом. Бороздил буксир акваторию крепости Кронштадт и не более, толкая или буксируя туда-сюда корпуса больших линкоров и маленьких торпедных катеров. Концы тягали матросы, моторист возился с ворчливым слабосильным движком, а Банщик стоял у штурвала и управлял своим корветом, мечтая о жарких странах и полуголых красавицах между делом и только на непродолжительных стоянках у стенки.
К концу первого месяца службы вся его романтика и непреодолимый зуд приключений нашли выход… в обычной бане.
Вы все, конечно, помните Кронштадтскую баню восьмидесятых годов прошлого века. Этот четырехэтажный дворец помывки и бассейнов, кладезь парилок и саун. Так вот этого великолепия в начале сороковых ещё и в помине не было. Была банька в старом равелине, название которого стёрлось из моей памяти как сон, как утренний туман, как пар в очередной парилке. Вот туда он и стал постоянно наведываться в любую свободную минутку, беря с собой одного краснофлотца или моториста.
Но тут грянула война. Подлая, нежданная и совершенно непредсказуемая. Где-то лилась потоками кровь, оставались в окружении миллионы солдат, вплоть до генералов, а на буксире?… все шло своим чередом. Никакого вооружения буксир не имел и в проекте оное для него не предусматривалось вовсе. Поэтому Банщику выдали пистолет ТТ, а матросам и мотористу по трехлинейке. Матросам оное оружие ещё было куда разместить, а вот мотористу пришлось подвесить его на подволок и то с риском в дальнейшем выколоть себе глаз, либо напороться на штык своей, так скажем, попой, не побоимся этого слова. Он, этот самый моторист,
