— Стой! Поставить чемоданы! Отдых пять минут!
Все заключенные мгновенно бросали неподъемный груз и без сил валились на землю. По прошествии назначенного времени Фридрих приказывал:
— Встать! — Пленные поднимались на ноги и занимали место возле своей поклажи. Баер командовал: — Два шага вперед! Ведущий, перейти в хвост колонны! Взять чемоданы! Шагом марш!
Только ближе к обеду тягловый караван заключенных, наконец, вышел из леса и оказался перед железнодорожной станцией. Возле здания вокзала вальяжно прохаживался немецкий патруль, состоящий из армейского офицера и двух солдат с автоматами. Баер о чем-то коротко переговорил с жандармами. Они просмотрели его документы и подошли к пленным. Поляки четко отсалютовали представителям новой власти.
Фридрих оставил заключенных под вооруженной охраной немцев и поляков и поспешил к кассам. Через несколько минут ефрейтор вернулся с пачкой билетов. Все это время патруль находился рядом с пленными и не отходил от них ни на шаг. Военные терпеливо дождались прихода поезда и не спешили уходить даже после его появления.
Подозрительные жандармы продолжали наблюдать за арестантами до тех пор, пока те не загрузились в поезд со всеми вещами. Лишь когда вагоны тронулись в путь, военные вернулись к своим делам. Они отвернулись от станции и неспешной фланирующей походкой вновь отправились по своему маршруту. Поляки построились в две шеренги и отправились назад, в тренировочный лагерь.
Бойцы втащили многочисленную поклажу в тамбур, и ефрейтор указал парням их места. Немец занял одно купе, остальные шесть человек с двенадцатью огромными чемоданами оказались запертыми в другом. Однако даже эта несусветная теснота не шла ни в какое сравнение с той, что пришлось пережить красноармейцам в старой двухосной теплушке. В те дни, когда они добирались до тренировочного лагеря, в их небольшой вагон было набито более сотни заключенных.
Ребята быстро рассовали громоздкий неподъемный багаж по верхним полкам. Правда, пришлось несколько раз перекладывать вещи, прежде чем они смогли достичь вполне приемлемого результата. В конце концов, им все-таки удалось выкроить сидячее место для каждого. Удобно устроившись на полках, бойцы облегченно вздохнули.
Ни с того ни с сего Михаил вдруг высказал неожиданную мысль. Мол, не мешало бы хоть одним глазком посмотреть, что они такое притащили с собой. Но остальные пятеро так шикнули на бойца, что он сразу затих. Хотя и пробурчал недовольно, мол, он и не собирался ломать замки. Лишь хотел аккуратно открыть и снова замкнуть их простой скрепкой, которую стащил в канцелярии. Причем, по его словам, он сделает это так ловко, что никто и не заметит, что их отпирали.
Григорий испытующе посмотрел на товарищей и понял, что никто не купился на весьма соблазнительные посулы. Похоже, что каждый подумал одно и то же. Не стоит рисковать жизнью из-за пустого любопытства. Из-за простого желания узнать, что там такое внутри? Хотя в чемоданах наверняка лежат огромные ценности, награбленные в Польше. Да будь там хоть килограммы золота и мешки с бриллиантами, куда с ними потом денешься? В чужой стране, без денег и документов и даже без нормальной одежды?
Первый же патруль сцапает, и тогда пиши пропало. В лучшем случае расстреляют на месте как мародеров. В худшем — сначала будут долго пытать, где взяли драгоценности? Ну, а потом засунут в такую дыру, что оттуда уже и не выберешься. Судя по лицам, парни молча взвесили про себя все за и против и решили, что не стоит лезть на рожон. Уж лучше ехать в качестве бесправных носильщиков, чем некоторое время иметь на руках баснословное богатство, а потом кончить в общей могиле. Кто его знает, вдруг комендант не врал и их отправят в обычный трудовой лагерь. Прибудем на место, осмотримся, а там видно будет.
Михаил тоже почувствовал общее настроение и пробормотал, глядя себе под ноги:
— А что я? Я только предложил. Если все против, то и мне это совсем неинтересно.
Бойцы молча переглянулись и от нечего делать начали смотреть в широкое, чисто вымытое окно купейного вагона.
Меж тем поезд шел и шел, и с каждым часом Германия становилась все ближе и ближе. Железная дорога вела строго на запад и пролегала через благоустроенные городки и небольшие богатые села. Мелькавшая за стеклом местность поражала Григория своей стерильной чистотой и невероятной ухоженностью. Его, как и всех парней, постоянно мучил один-единственный вопрос: «Чего же не хватало проклятым фашистам? Зачем они полезли в СССР с его нищими деревнями и убогими поселениями?»
Наконец Алексей не утерпел и высказал общее мнение. Ни к кому не обращаясь, он задумчиво предположил:
— Скорее всего, им не хватает свободных территорий. Все остальное у них уже есть. А когда фашисты захватят Россию, то каждый из них будет владеть огромным имением. Станет богатым барином, а мы окажемся их рабами. — Добавить к этому было нечего, и все удрученно промолчали.
Из того района Польши, где находился тренировочный лагерь, прямой поезд до Гамбурга, к сожалению, не ходил. Поэтому каравану навьюченных парней пришлось делать пересадки несколько раз подряд. В этом случае Фридрих выводил свою команду на перрон и сдавал жандармам пленных со всеми вещами. Полицейские отводили группу в какой-нибудь пакгауз и запирали до прибытия сопровождающего. Сам ефрейтор брал в руки свой бесценный саквояж и уходил в ближайшую комендатуру, где получал новые проездные документы.
Однажды, вернувшись назад, ефрейтор со смехом рассказал Григорию, что все чиновники чрезвычайно удивляются составу их необычной бригады. Однако никаких препятствий чинить не смеют. Все дело оказалось в том, что комендант лагеря имел очень крупный чин в войсках СС. Так что подписанные им бумаги всюду оказывали прямо-таки магическое действие и мгновенно устраняли любые препятствия.
Иногда случалось так, что пленным приходилось переходить с одной железнодорожной линии на другую. Несмотря на грозные сопроводительные бумаги, машину для пленных, естественно, никто предоставлять не спешил. Общественный транспорт тоже работал не так, как хотелось бы окружающим. Уже тогда у Германии часто не хватало бензина даже для армии, не говоря уже о том, чтобы тратить горючее на перевозки населения захваченных территорий.
Вот так и получалось, что каждый раз заключенные должны были пешком добираться от одного городка до другого. В этом случае им приходилось по несколько километров тащиться на своих двоих, неся в руках огромные, неподъемные чемоданы. К счастью парней, расстояния в Польше оказались весьма незначительными. Не в пример российским, где даже семь верст не крюк. Однако и эти не очень длинные перегоны основательно выматывали истощенных бойцов. Григорию иногда казалось, что у него вот-вот оторвутся руки или, в лучшем случае, они вытянутся до самых колен.
