«Дилетантская ментовская психологическая экспертиза показала, что это не психболезнь и не афера», — подумал Степанов. Проблему такой вывод не решал.
— Марина Ивановна, речь идет о персональном нарушении ваших прав? — спросил Степанов.
— Нет. О прямом нарушении прав примерно тридцати русских, в том числе моей дочери — насильственном задержании.
— Марина Ивановна, я не заведую службой протокола. Даже если я разрешу вам остаться на этом месте, вы вряд ли сможете поговорить с президентом так же, как сейчас говорите со мной. Чтобы гарантированно встретиться с ним, вам необходимо или дождаться приемного дня, или оказаться в месте его регионального визита.
Красницкая хотела возразить, Степанов не дал:
— Но я сам лично встречаюсь с ним два-три раза в неделю. Если в этой папке я обнаружу случай, достаточно частный, то, извините, просто передам документы российскому омбудсмену, пусть свяжется с коллегой в вашей стране. Если определю, что случай президентского уровня — заставлю выслушать. Марина Ивановна, поверьте мне, вы вряд ли в ближайшие часы, а может, и дни, встретите в Москве человека, который был бы так близок к Михаилу Столбову, как я. Поверьте.
Марина Красницкая несколько секунд глядела ему в глаза. Потом сказала:
— Вы верующий? Если да, то перекреститесь. Пусть Бог будет свидетель, что вы…
— «…не хотите от меня отвязаться», — закончил мысленно Степанов. Но расстегнул воротник рубашки, прикоснулся к серебряной цепочке, перекрестился.
— Возьмите и передайте президенту. Не обманите, очень вас прошу. В этой истории уже было несколько самоубийств. Если обманете, новые будут и на вашей душе.
— Не обману, — искренне сказал Степанов, понимая, что теперь придется самому охотиться за Столбовым. Если, конечно, информация в папке того стоит.
Пока же оставалось выполнять долг, и Степанов, повторив обещание, отошел от Марины Ивановны. Она тоже сделала шаг в толпу.
Сразу же нахлынули другие обязанности: группа пикетчиков с лозунгом «Верните СССР!», подростки-анархисты — жди какой-нибудь пакости, а задержать превентивно нельзя. Не очень большая толпа активистов партии «Вера», плакаты: «Верим Столбову».
В левой руке по-прежнему была папка — кому бы передать? Магия личного общения закончилась, Марина Красницкая — кстати, где же она? — начинала казаться истероидным типом. Бывают же такие…
— Кирилл Александрович, — услышал он шепот подчиненного, — а гражданочку эту, похоже, пасут…
* * *
Из «стодневного» интервью Михаила Столбова.
— Арсений Гроховский, «Военное обозрение». Михаил Викторович, в чем суть изменений, сделанных вами в проходящей военной реформе?
— Суть проста. Страна должна понимать, какая у нее армия и для чего она ей нужна, а армия должна быть готова для задач, которые поставит ей страна. Основная и постоянная задача: сохранение государственной независимости. Исходя из этого, Россия будет поддерживать ядерный паритет. Его смысл — неизбежный удар возмездия по любой из стран, обладающих ядерным оружием. Это звучит жестоко, но такая мера сдерживания работала с конца сороковых годов прошлого века, и причин отказываться от нее я не вижу. Это касается и тактического ядерного оружия. Россия не откажется от него до тех пор, пока в мире существуют армии, превосходящие нашу по обычным вооружениям. Более того, в случае агрессии, которые обычными средствами не отбить, мы применим ядерное оружие первыми.
Далее: элитные части, в первую очередь бригады специального назначения, сохраняются, а в некоторых случаях даже восстанавливаются, если прежняя власть их закрыла. Не подлежат сокращению ВДВ. Силы ПВО должны надежно контролировать воздушное пространство страны, прилегающее — тоже. Мотострелковые, танковые, артиллерийские бригады постоянной готовности сохраняется. Но это не будет просто сокращением имеющихся подразделений. Части постоянной готовности должны быть действительно готовы к переброске с Кавказа на Дальний Восток и наоборот. Готовность проверится учениями. Относительно остальных частей возможно дальнейшее сокращение и превращение их в учебные центры.
Военнослужащие всех родов войск хорошо накормлены, одеты не в модную, а удобную форму, все время или учатся, или отдыхают в увольнительных. Дедовщина, рэкет в частях, прочий маразм только от лени и нищеты. Если солдату делать нечего, он будет маяться дурью. Еще про дедовщину и рэкет. Чтобы солдат не приходилось сажать в тюрьму, необходима гауптвахта и дисбаты, с коротким сроком пребывания. Дисциплина без особого вреда для здоровья, но с такой красной уставщиной, чтобы возвращаться не хотелось. Служить, кстати, придется всем, а тот, кто до двадцати восьми лет успешно бегал от военкомата, заплатит серьезный штраф, так что хоть какую-то пользу в дело укрепления обороноспособности он внесет.
— Людмила Степанян, телеканал «Первый». Михаил Викторович, вернется ли в школу обязательная военная подготовка?
— Вернется, и повсеместно, когда государство будет к ней готово. Смысл — пробудить у мальчишек интерес к армии. Уроки должны быть такими, чтобы пацаны приходили, даже если родители купили им справки об освобождении. Каждый мужчина, как минимум в школе, должен понять, что такое оружие, как с ним обращаться. Опыт стран, в которых таких уроков нет, для нас интересен, но не подходит. Мы, как и в древности, граничим с варварами. Тот, кто знает историю, тот помнит: еще полтораста лет назад рядом с Россией находились государства с рынками рабов. Часть рабов на этих рынках была русскими.
* * *
Каждый саммит СНГ — вроде пира на многоконфессиональной свадьбе: тут важно и раввину не положить поросенка вместо фаршированной щуки, и сыну Аллаха налить компот вместо вина. Кстати, нередко проблемы саммита те же самые. Президент среднеазиатской республики, еще недавно повторявший слова о необходимости построить «светское государство», решит сделать реверанс исламистам и расценит бокал вина как скрытое оскорбление.
Но в остальном все сложнее и тоньше. Само собой, президенты Азербайджана и Армении должны сидеть подальше друг от друга. Немаловажно, в каком состоянии сейчас украинско-белорусские отношения. Лучше всего тоже президентов — переменного украинского и постоянного белорусского, рассадить подальше.
Еще интересны намеки, переглядывания лидеров государств и их министров. Само присутствие главы МИД вместо главы государства уже ясный намек на градус интереса к событию. А потому, как переглядывается лидер Боратостана с российским или туркменским президентом, уже можно догадаться, куда хочет его страна направить газ — в «Южный поток» или в «Набуко».
