- В силу своей профессии я был посвящен в планы Хэмфри и руководства радиостанции выдать в эфир запись вашего разговора, правда, в обработанном виде.
- Что значит в обработанном?
- Из этой записи мне под непосредственным руководством Хэмфри и директора радиостанции пришлось смонтировать новую, в которой смысл вашего диалога почти полностью меняется. Ваша речь нарезана кусками и собирается сейчас заново, а Хэмфри в нашей студии свои вопросы записал по новой, в итоге получится, что вы, ни с того ни сего, без всяких на то оснований, принялись очернять Англию и весь 'свободный мир'.
Вот же сука! Зря я этого pidarasa в том же самолете не придушил. Интересно, это личная инициатива журналиста или конкретный заказ?
- Вот эта запись, копия оригинала, - 'Джек', оглянувшись, двинул в мою сторону по отполированной поверхности стола бобину в коробке без опознавательных знаков. - Я сделал ее по своей инициативе, не ставя никого в известность.
- А почему вы пошли на такой шаг? - поинтересовался я, пытаясь втиснуть бобину во внутренний карман пиджака. - В смысле, почему решили отдать мне эту запись?
- В этом мире стало слишком много лжи, а я хочу сделать его немного чище. Я патриот своей Родины, но мне претит, когда начинается нечестная игра без правил. К тому же... К тому же мне нравится ваша музыка.
- Неплохой бонус, - улыбнулся я. - Сколько я вам должен за эту запись?
- Бросьте, мистер Мэлтсэфф! Я делал это не ради денег, просто забирайте. Я не хочу, чтобы с вами подло обошлись, и хочу слышать больше ваших новых и хороших песен. Не знаю, сможет ли что-то изменить эта копия оригинала, но моя совесть, во всяком случае, будет чиста. А теперь, прежде чем я уйду, сделайте небольшое одолжение - распишитесь.
И он протянул мне диск моей группы вместе с редким в это время еще фломастером. Их начали завозить из Японии в Европу совсем недавно, в Союзе такие вообще еще не появлялись. Я едва не поставил росчерк от лица Лозового, но вовремя вспомнил, что уже больше четырех лет являюсь Мальцевым. Вот так каждый раз, особенно поначалу, когда приходилось расписываться, вспоминал, как выглядит 'автограф' у арендованного мною тела, благо что подглядел на одном из документов и после пары часов тренировок сумел воспроизвести подпись довольно похоже.
- Спасибо, - сказал 'Джек', пряча диск обратно в бумажный пакет, в котором до этого хранилась и бобина с записью. - Все, мне нужно идти, а то ваши поклонники уже, кажется, собираются о чем-то с вами побеседовать.
Он бросил на стол несколько монет, поднялся, натянув козырек кепки на глаза, и быстро покинул паб. А мои фанаты, увидев, что я освободился, и в самом деле меня окружили. В большинстве своем фанаты футбольные, хотя и моя музыка на многих производила впечатление. Многих из завсегдатаев паба я уже знал по именам, хотя назвать их своими закадычными друзьями я бы не рискнул. Возможно, все еще в будущем.
Домой я возвращался, невольно озираясь по сторонам. Мало ли, тут такие дела закручиваются, что мама не горюй! Шпионский детектив какой-то. В итоге принял решение завтра же идти звонить Федулову, расскажу, как есть, пусть там наверху принимают решение. А мое дело маленькое - играть в футбол и сочинять музыку. Ну и Родину спасать иногда, раз уж мое подметное письмо сыграло такую роль в истории СССР.
Следующий месяц был насыщен событиями. В преддверии старта футбольного сезона в 'Daily Mail' вышло большое превью за подписью спортивного обозревателя Десмонда Хакетта, где моей персоне уделялся целый абзац.
'Этот русский, не успев одеть футболку 'Челси', покорил болельщиков 'синих' своей игрой. Мало кто из защитников команды соперников мог противостоять ему на равных. Обычно Maltseff оставлял их с носом в каждой встрече, при этом редко покидая поле без забитого мяча. А его финты вызвали восхищение не только у болельщиков, но и специалистов. Вот что сказал об игре лучшего футболиста 'Челси' наставник 'манкунианцев' Мэтт Басби:
'Такое впечатление, будто этот русский не человек, а машина. Он не знает усталости, у него феноменальная скорость, при этом он отлично технически оснащен. Грустно было видеть, как он попросту издевается над нашей обороной. Если бы проводилось голосование за лучшего игрока минувшего сезона - я бы без сомнений отдал свой голос за Maltseff'.
Обозреватель выражал надежду, что я продолжу удивлять и радовать поклонников 'Челси', не иначе и сам болел за 'синих', внешне проявляя нейтралитет.
Я сохранил этот номер 'Daily Mail'. Ну а что, захвачу при случае в Союз, буду показывать родне, знакомым. Тщеславие - вещь заразная, раз подцепил - хрен отвяжется.
Между тем наш 'живой альбом' успел завоевать массу поклонников. Уже после первой недели продаж на виниле он принялся штурмовать английские и американские чарты, да и отдельные синглы с него то и дело всплывали в рейтингах, о чем я узнавал не только из газет, теле и радиопередач, но и со слов Эндрю, державшего нос по ветру. Такое чувство, что он решил малость подзабить на своих прежних подопечных и сосредоточиться на моем коллективе. Напрямую, конечно, об этом я у него не спрашивал, но подозревал, что 'роллинги' пашут уже больше на автопилоте, а вот за 'S&H' он принялся вплотную.
И не без его участия был пробит дополнительный выпуск пластинки нашего живого выступления в клубе 'The Marquee', на этот раз 200-тысячным тиражом. И тоже вроде бы расходился, как горячие пирожки зимой на вокзале. А наши кошельки, соответственно, довольно-таки прилично располнели, хотя мой побольше, чем у других музыкантов группы, учитывая специфику контракта. Впрочем, они были не в обиде, еще полгода назад ребята и мечтать не могли о таких приработках. Вон, 'Гризли' уже задумывается, не свалить ли ему из мясников, раз на барабанах нехило получается.
Появились у меня и персональные поклонники, прямо как раньше в Москве. Вычислили мой адрес и целыми днями терлись у подъезда. Причем в основном музыкальные, хотя была парочка и футбольных фанатов, державшихся обособленно. С виду все они выглядели безобидно, но клубное руководство, узнав об этом явлении, собралось выделить мне своего рода охранника - громилу, сочетавшего обязанности секьюрити и личного водителя.
Я своей свободой дорожил, включая свободу передвижения, а потому заявил, что уж лучше сам как-нибудь. Тогда Скотланд-Ярд - не иначе опять же по просьбе клубных боссов - выделил констебля, который с утра до вечера дежурил возле моей парадной. Он отгонял особо назойливых поклонников угрозами вызвать 'автозак' и сдать их в участок. Констебли менялись пару раз в день, простаивая возле моего дома с 8 утра до 20 часов вечера. Мол, нормальные люди за это время успевают и на работу сходить, и домой вернуться. Тем более что после 8 вечера у моего подъезда дежурили только самые стойкие поклонники в количестве одного-двух человек. Да и не возле подъезда на самом деле, а на углу дома или через дорогу, потому что ближе их не подпускал констебль.
