И выходит, что лучше всего, если бы во Францию вошли американцы! Если бы завтра янки высадились где-нибудь у Бреста или Гавра - вот только боже упаси тогда оказаться даже похожим на "берсерка" Тиле, которого, без всякого сомнения, при поимке немедленно вздернут на рею как самого последнего пирата! Значит, усердствовать в битве нельзя, да и страшно, в бою всякое может случиться, и лучше быть живым трусом, чем мертвым героем! Показаться, пострелять издали, и убежать, пока не догнали!
Вот только что с кригс-комиссарами делать, которых на каждом корабле по нескольку штук? Смотрят высокомерно и с подозрением, "братством по оружию" тут и не пахнет, всюду суют свой нос, высматривая "измену" - и имеют полномочия вплоть до немедленного расстрела любого, чьи действия сочтут "изменническими". И если сейчас по подозрению в нерешительности и нелояльности тащат в гестапо чистокровных немцев - то что же они сделают с нами?
Значит, приказ будет исполнен. Но и только, ни в коем случае не проявлять неуместной инициативы - делать ровно столько, сколько укажут. И помнить, что самому остаться живым куда важнее, чем нанести кому-то ущерб!
Потому, французская эскадра до времени тихо и мирно шла вслед за американцами, отходящими на запад. Янки тоже не горели желанием вступить в бой, и Дюпен был доволен. Ведь это не измена, а разумная осторожность, не подставляться под шестнадцатидюймовые снаряды, держаться в отдалении? Американцы отходят к конвою, там может быть и нам выпадет случай дать пару залпов - а там и ночь впереди, и полный ход назад, домой. Мы сделали все, что могли - что еще вы хотите от нас?
Этот сумасшедший "берсерк" уже вступил в бой? Что ж, если его там потопят, не жалко - тогда для нас это будет законный повод отходить. Пока же отвечать на его радиограммы - спешим как можем! Ну а что выходит не слишком быстро, так это военная необходимость. Надеюсь, что и американцы поймут и оценят то, что мы в них не стреляем.
Конвой открылся как-то внезапно. Облако дыма на горизонте, эскорт стремится закрыть транспорта. Канонада слышна далеко на юге, судя по радиосообщениям, "Шарнхорст" выходит сейчас на тот, дальний фланг каравана! Преследуя янки, мы так и оставались с их левого борта, позади - и сейчас подходим к конвою параллельным с ними курсом, но восточнее. Доклад - наблюдаем уход на юг американских крейсеров с эсминцами. Янки поняли, что мы не собираемся драться всерьез, и направляются против этих "бешеных гуннов"?
Адмирал был на мостике "Страсбурга". По одной весомой причине: этот корабль был гораздо лучше бронирован, чем "Дюнкерк", считавшийся однотипным. И ход у обоих одинаков: под тридцать узлов, так что удрать успеем всегда! И еще Дюпен благоразумно послал второй линкор вперед - если что случится, так не со мной! Крейсера, "Гарисольер" и "Марсельеза", держались оп флангам, но позади траверза, "Могадор" с двумя эсминцами выкатился вперед, левее строя эскадры - подальше от пушек "Саут Дакоты".
И когда вокруг "Дюнкерка" вдруг встали высокие водяные столбы, первой мыслью Дюпена был даже не страх, а удивление и возмущение. Зачем - ведь мы же, кажется, договорились? Неужели янки не поняли, что мы не хотим с ними воевать? Проклятый дым - из-за него не заметили резкий отворот "Саут Дакоты" влево, и "Дюнкерк", выскочив из-за края дымзавесы, оказался в опасной близости. Он тоже пытался повернуть, но было поздно, 406мм снаряды с такой дистанции пробивали двадцатидвухсантиметровую броню как картон. Попадание, еще, еще - тут только опомнившийся Дюпен скомандовал, к повороту, тоже влево, на курс 90, зрелище американского линкора, идущего прямо на него, стреляя из носовых башен, было ужасным - хорошо что янки, пристрелявшись по несчастному "Дюнкерку" не стал менять прицел. "Страстбург" уже уходил на восток самым полным, когда горящий "Дюнкерк", далеко уже за кормой, взорвался и опрокинулся. Что ж, если американцы начали воевать сами, они не обидятся, если и мы немного постреляем в ответ?
Конвой шел в трех милях, параллельным курсом, на восток. Строй транспортов был плохо виден из-за дыма, да сколько же его тут, эскортной мелочи наверное с полсотни, и все нещадно дымят! Дюпен приказал открыть огонь, и вроде бы вдали были видны попадания и пожары, но докладов о потопленных не поступало. А идти на юг, имея на фланге быстро накатывающуюся с запада "Саут Дакоту" - ищите других дураков!
"Страстбург" полным ходом убегал на восток, опережая конвой. Вскоре почти прямо по курсу была замечена крупная цель, в которой опознали тяжелый авианосец. Гонка за такой дичью была оправданной - а то кригс-комиссар уже неодобрительно косится, черт его знает, какой доклад напишет по возвращении, вдруг обвинит, отчего не стали сближаться с конвоем? Добыча однако оказалась резвой, ход у "эссексов" был отличным, а на "Интрепиде", увидев за кормой вражеский линкор, механики выжимали из машин все - сократить дистанцию никак не удавалось, хотя несколько снарядов со "Страстбурга" легли накрытием, а один или два вроде бы и попали! Затем справа, у конвоя, на параллельном же курсе был замечен второй авианосец, меньшего размера - ход у него был меньше, и Дюпен приказал перенести огонь на него. После пары залпов эскортный авианосец "Сэнгамон" вспыхнул как свечка (спасти корабль не удалось, затонул через полтора часа - что было очень ощутимой потерей, так как с ним погибло двенадцать "хеллкетов"). А "Интрепид" тем временем удирал, растворялся в наступавших сумерках на северо-востоке - зачем его сопровождение, четыре эсминца, решились на самоубийственную атаку против линкора и двух крейсеров, было непонятно, их расстреляли как на полигоне, один эсминец потоплен, два уходили с пожарами - но одна торпеда все же попала в "Марсельезу", и это было очень серьезно, ход крейсера сразу упал до восемнадцати узлов.
А сзади неотвратимо надвигалась "Саут Дакота", следуя тем же курсом, что и французы. Рисковать ради одного неудачника всеми прочими кораблями, а заодно и собственной головой - да что вы, месье, адмирал Дюпен был благоразумным человеком!
Линкор "Фридрих Великий" ("Ришелье").
Только что здесь был эпицентр сражения! И бой не закончился, нет - но ушел куда-то в сторону. Кранке на "Шарнгорсте" добрался наконец до конвоя - и французики, как соизволили доложить по радио, тоже вышли на него, с другой стороны. Сейчас там начнется такое - тысячи беспомощных унтерменшей в волнах! - вот только его, Тиле, пока адмирала и будущего фюрера, там нет! Неужели проклятый демон и это предусмотрел, сегодня поддержав не его, а кого-то другого?
В голове до сих пор звенело, он все же сильно ударился, когда прямо в рубку попал снаряд. Но в то же время адмирал чувствовал бешеную энергию, наполнявшую его, ощущение себя почти что богом. И очень хотелось кого-нибудь убить - пусть даже кого-то из этих медлительных бестолочей рядом! Любого - кто посмеет встать на его пути!
