Первый рубящий удар едва не вышиб у меня из руки палаш; одновременно нападаю-щий попытался достать меня ножом. Я отскочил, левой выхватывая дагу. За моей спи-ной кричали и лязгала сталь — да, этот парень не один, но мне некогда было даже огляну-ться. Однако, какое-то внезапно вспыхнувшее чувство заставило меня нырнуть чуть в сторону — и короткий широкий нож, свистнув у моего уха, ушёл в кусты, срезая ветки. Но я и тут не смог оглянуться — оскалив зубы, мальчишка рубил крест-накрест, держа нож в опущенной левой руке — чуть наотлёте и остриём вверх. В глазах у него была та-кая ненависть, что я даже не возмутился, а удивился — за что?! Но мне уже не казалось, что это дуэль, как с немецким конунгом. Это была настоящая схватка, как с неграми — только опасней в сто раз…
Он в самом деле ударил ножом — я поймал выпад дагой и попытался вывернуть вра-жеское оружие, но не получилось — мальчишка отскочил.
И всё-таки отскочил он не как фехтовальщик — несобранно. А я атаковал сразу, без отскока, классической "стрелой" — с той быстротой и точностью, которые уже не раз приносили мне победы на спортивных соревнованиях.
Палаш вошёл мальчишке в грудь — точно посередине, над кулаком с зажатым меч-ом. Конечно, он умер сразу же, стоя — но мне показалось, что он успел вглядеться мне в лицо глазами, в которых ярость сменилась удивлением и тоской. Потом лицо мальчишки исказилось, на приоткрывшихся губах лопнул кровавый пузырь, и палаш вывернулся из мо-ей руки под неживой тяжестью.
Я окаменел. Рот высох, как высыхает вода на раскалённом летним днём железе. Тело мальчишки не упало — завалилось в кусты, удержавшие его на весу, и теперь кусты раскачивались… а мне казалось — убитый пытается встать, подобрать выпавший из ру-ки меч… Палаш торчал у него из груди — кажется, прошёл насквозь, и я почувствовал, как противно дрожат руки при одной мысли, что придётся дёргать оружие обратно.
Я отвернулся — слава богу, что отвернулся! Колька ландскеттой в левой руке беше-но отмахивался от противника. Ну а Арнис… чёрт, он лежал ничком на тропинке! А Та-нюшка — её не было вообще!!!
Держа дагу уже в правой руке, я бросился на помощь Кольке. У его противника был хаудеген — односторонняя шпага с косо срезанным остриём, удивительно, как Колька — с одной рукой и своей короткой ландскеттой — вообще сколько-то против него продержал-ся. Но, увидев меня с дагой, мальчишка прыгнул в сторону, в кусты. Колька тут же сел — по плечу у него, пропитывая одежду, текла кровь.
Я рванулся следом за убегающим, но оглянулся и скрипнул зубами. Арнис начал слабо возиться. Я в голос выругался и бросился к нему:
— Сейчас, сейчас помогу!..
У Арниса оказалась разбита голова — Колька, скрипя зубами, подал голос:
— Его… кистенём… Я перевяжусь, ты не беспокойся…
— Леший… — Арнис открыл глаза. — Прости… я ничего не сделал… её… утащили…
Я снова выругался, опустил его голову и рванулся к убитому мной. Выдернул у него из груди палаш (тело подпрыгнуло), вытер о куртку лезвие. Потом сдёрнул её — без мале-йшей брезгливости — и, на бегу скатывая её в валик, бросился к Арнису.
Тот приподнялся на локте и уже подтянул к себе валлонку. Он глядел на меня поте-мневшими глазами. Потом облизнул губы и сказал:
— Олег, не ходи один, — у него исчез акцент.
100.
— А? — я подсунул ему под голову валик и придавил, нажав на грудь. — Полежи, полежи… Коль, ты как?
— Нормально, только пуля внутри, — Колька уже успел затянуть на плече обрывок своей рубашки. — Арнис прав, не ходи.
Они поняли всё раньше меня. До меня-то только сейчас дошло то, что я сам соби-раюсь сделать.
— Не ходи один, — повторил Колька, подбирая ружьё. — Я сейчас, погоди…
— Я тоже, — завозился Арнис.
— Идите обратно, — бросил я, отступая к кустам. Подобрал и засунул за пояс попавший-ся под ногу нож убитого. — Идите обратно, за нашими. Идите!
Я повернулся и побежал.
* * *
Без маски "Лёшка Званцев из Мурманска" — так он отрекомендовался — оказался си-неглазым широкоскулым мальчишкой лет пятнадцати. Он и его друзья попали сюда боль-ше трёх лет назад — ну, основное ядро, от которого сейчас осталось не так уж много. Большинство из одиннадцати парней и восьмерых девчонок их команды прибилось к ней уже тут, далеко не все они были русскими. Кроме того, выяснилось, что и у них тут вре-менная стоянка — они пришли с юга три дня назад и даже толком не исследовали мест-ность, хотя побывали у башни и заметили ещё два дыма (один из них, как понял Вадим, был наш). Выяснилось, что Лешка хорошо знает Йенса, его конунга и всю их немецкую компанию — зимой немцы выручили их где-то в Крыму из заварухи с неграми, они месяц провели вместе в аджимушкайских пещерах. Сейчас Лешка направлялся на Северный Кав-каз — зимовать, но, подумав, сказал, что в принципе можно зазимовать и тут, если ребя-та окажутся не против.
— Но вообще им не с чего против быть, — добавил он, шагая рядом с новыми знакомыми. Лук, сделанный из берёзы, сухожилий, можжевельника и стальных пластин, он нёс в ру-ке, и стрела была готова, лежала на дуге. Рядом с ним Вадим чувствовал себя немного играющим в средневекового воина. Вот Лешка — настоящий. Наверное, впрочем, так ка-залось из-за одежды, и Вадим подумал ещё, что скоро (если останется жив) и сам будет выглядеть так же.
Они всей весёлой компанией, вчетвером, двигались в лагерь новых знакомцев.
* * *
Я никого не догнал — остановился примерно через два километра, задыхаясь от зло-сти и обливаясь потом. Огляделся, рубанул можжевеловый куст — тот косо завалился в папоротник. Бешенство не оставляло меня. Я вслушивался, но в ушах клокотала кровь, и мне пришлось брести обратно к тропинке.
Мне не хотелось думать, что могло случиться с Танюшкой. Я заставил себя решить, что её утащили в лагерь. Но кто напал на нас?! Тут мне даже ничего не приходило в го-лову…
…Дорога была пуста, только труп всё ещё лежал в кустах. Я отметил, что на нём ещё вполне крепкие тяжёлые ботинки, туристские. Мои туфли сдаваться не собирались, но многим ребятам и девчонкам уже требовалась смена обуви. В том числе — и Таньке.
Я вздохнул. Сжал зубы, взглянул с прищуром в ту сторону, куда мы шли. И, рассте-гнув кобуру нагана, зашагал туда…
…Я прошёл около двух километров и увидел всех троих издалека — сперва они сидели на обочине, потом поднялись и встали поперёк тропинки. Оружие у них в руках было вид-но тоже издалека.
Я не остановился. Левой рукой достал револьвер, но курка взводить не стал. Рыж-ий мальчишка — младше меня, — стоявший с краю, держал в поднятых руках арбалет, за-ряженный ширококонечной стрелой. Двое других — светловолосые, мои ровесники или чуть постарше — приготовили клинки, такие же хаудегены, как тот, который я уже видел. Ли-
