в Москве я сорвала вашу «акцию» по привлечению иностранцев к «Манифесту», у тебя начались проблемы «с ними»?
Мунтяну кивнул.
– Потом ты вернулся на работу, там запил и тебе посоветовали уволиться?
Он опять кивнул, чуть помедлив.
– Ты решил, что источник всех неприятностей – это я и начал меня преследовать. Но кое-какие тёмные личности за меня заступились?
– Это ты навела их на меня! – гневно процедил Мунтяну.
– Конечно, я, – не стала отрицать очевидное я, – ты тогда был так ослеплён своими обидами и претензиями, так что мог и убить меня. И сам бы потом сел. Так что я защищалась, как сумела. На моём месте ты бы поступил также.
– Ты всю жизнь мне сломала! – прошипел Мунтяну с яростью.
– Нет, Роман, свою жизнь ты сломал и продолжаешь ломать сам, – не согласилась я.
– Что? – вытаращился на меня он.
– А то, – ответила я, – я знаю, таких как ты, Роман.
– Каких таких?
– Людей, одержимых идеей, – ответила я. – которые жить просто так не могут.
– Я не фанатик, – набычился Мунтяну.
– Ага, а уже второй год цепляешься за иллюзию своей идеи.
– Это не иллюзия!
– Роман, вот ты сейчас горишь этой своей идеей, – пристально посмотрела в глаза Мантяну я и очень тихо, чтобы не услышал никто посторонний, продолжила, – а ты не думал, а что будет потом, когда у тебя, предположим, всё получится и Советского союза больше не будет?
– Начнется новая, справедливая жизнь! – вскинулся они глаза его вспыхнули торжественным огнём.
– Ой ли? – скептически прищурилась я, – а ты не думал, что теперешнее поколение, выросшее в Советской стране, когда у них вся жизнь государством расписана и обеспечена, ты не думал, как все эти люди впишутся в новую жизнь? Смогут ли жить при другой системе? Как они будут выживать при жестком капитализме? Как начнут конкурировать друг с другом, воспитанные на идеях равенства и братства?
– Ну… – неуверенно протянул Мунтяну, пытаясь сформулировать достойный ответ, но я ему не дала, меня уже понесло, вся та горечь за мою разрушенную, ранее великую страну, за то, что потом случилось в моём времени, выплеснулось на него.
– А я тебе скажу как, Роман! – меня аж затрясло, – брат пойдёт на брата! Дружные ранее братские народы будут с ненавистью бросаться друг на друга. Начнутся многочисленные регулярные войны, подогреваемые «друзьями» с запада, которые будут наживаться и жировать на человеческих жизнях! Республики изолируются друг от друга, но самостоятельно жить не смогут. Простые люди начнут прозябать в нищете. А теперь представь, Роман, а что делать полукровкам, когда весь Советский союз сейчас перемешался?! Что делать полуармянке-полуазербайджанке или полурусскому-полуукраинцу? Выбирать сторону папы или мамы? Идти воевать против двоюродных братьев по папиной линии или по маминой? Или плевать на свои корни и вообще дезертировать куда-нибудь в Таиланд? А двоюродные братья с обоих сторон пусть сами как хотят, так и выкручиваются?
– Почему в Таиланд? – не выдержал Мунтяну, лицо которого от моих слов приобретало все более и более ошеломлённое выражение.
– А куда? – пожала плечами я. – Таиланд далеко, там только океан и пальмы. Других проблем нет.
– Ты передёргиваешь, – не согласился Мунтяну. – Не будет такого.
– Будет, Роман, и не то ещё будет! – убеждённо заявила я, вспомнив Карабах, Донецк и снос памятников воинам-освободителям в Риге.
Я вспомнила, как мы с Жоркой отдыхали в турецком отеле и познакомились с азербайджанской и молдавской семьями. Милые люди. Азербайджанцы были врачи, а молдаване – гидрогеологи. Мы так прекрасно проводили с ними время, веселились, болтали, шутили. А вот их дети между собой общаться уже не могли, потому что совершенно не знали русского языка.
– И ты хочешь ускорить конец! Нельзя так! Пойми, Роман, чтобы уничтожить идеологию, нужно дать взамен другую идеологию, и она должна быть гораздо лучше и полезнее предыдущей. Тот же Ленин посмотри, как поступил. А он был мудрым человеком.
– Но Ленин… – начал было Мунтяну, но я опять его перебила.
– Да при чём здесь он! Ты пойми, Роман, какая бы страна не была, но только тогда она будет воистину великой страной, когда в этой стране простому человеку, работяге, будет жить хорошо и безопасно. Когда старики и дети не будут голодать. Когда стареть будет не страшно! Во всех остальных случаях – нет!
– Ты не понимаешь! – яростно принялся отстаивать свои позиции Мунтяну, – в этой стране никогда не будет…
– Замолчи! – шикнула я на него, указав глазами на Светку, которая бросила свою любимую «картошку» и жадно слушала наш спор. – Пойми, Роман, нельзя сломать такую страну! Наши враги за границей только и ждут этого! Ждут нашего поражения, чтобы начать высасывать ресурсы, природные и человеческие. Они никогда не будут нам друзьями, потому что не относятся к нам, как к равным. Мы для них – всегда третий сорт. А вот когда мы будем мощной страной, они нас будут, как минимум, уважать. На равных. Пойми, Роман, для этого нам нужно развивать то, что есть. Да, в этой системе много неполадок и проблем. Очень много! Но нужно проблемы решать. Неполадки исправлять. А не ломать! Понимаешь меня?
Мунтяну неуверенно кивнул.
– И вот когда ты поймешь, что нужно сделать, какая взамен старой системе должна вырасти новая, но так, чтобы простому человеку стало жить ещё лучше и спокойнее – только тогда начинай действовать! – подытожила свой эмоциональный всплеск я и не удержалась, съехидничала, – а так ты и себя, и ребят только довёл бы до нехорошего финала, и в этом я вам помешала, да. Каюсь, прости.
Мунтяну сердито отмахнулся. Он был задумчив. Сидел, уставившись перед собой невидящим взглядом и что-то думал, думал.
Я понимала, что ему нужно время, поэтому пошла взяла Светке еще пироженку, а себе томатный сок. Немного подумала и взяла Мунтяну тоже томатный сок и два бутерброда с колбасой.
Вернулась и поставила на столе. Светка принялась уплетать «картошку» (Римма Марковна меня убьет, что я её перед ужином сладким накормила), а задумчивый Мунтяну, не глядя, машинально выпил томатный сок, съел бутерброды, а потом еще выпил и мой сок тоже.
Я усмехнулась.
– Лидия, что мне делать? – наконец отмер он.
– Как это что? – посмотрела на его напряженное лицо я, – жить дальше. Работать.
– Я не смогу просто так жить. Мне нужна идея. Чтобы гореть. Иначе я зачахну.
– Но я же дала тебе идею, – сказала я, – сделай нашу страну еще более великой! Устрани все недостатки, не сломав то, что уже есть. Приумножь богатства. Сделай так, чтобы люди еще больше гордились, что они – советские люди, а не стыдились своей
