Свон принесли нарезанное мясо, но она не могла съесть и кусочек, так ее поразило, с каким нескрываемым удовольствием Эдуард смотрел на темноволосую девушку.
Не желая мучить себя проснувшейся ревностью, она отставила миску, перешагнула через скамейку, торопливо шепнув Даку, что уходит. Тот не стал ее останавливать. Отпрыск Шовеллер и не слышал, что ему говорила подруга. Он, как и Роки, не отрывал взгляд от Марты, забыв об остывающем угощении.
Почти плача, Свон побежала к Саре. Она не хотела оставаться одна, жалея себя, мучаясь ревностью, пробудившей в ней бурю противоречивых чувств.
Но в свете приглушенного огня лампы, Свон различила, что Сара спит, уложив детей к себе в кровать и, вытирающей предательские слезы, девушке ничего не осталось, как отправиться к себе в комнату.
Свон плохо знала замок, поэтому, свернув не туда куда надо, заблудилась. Она шла, не понимая, в какой части здания находится. Одинокий факел тускло освещал длинный коридор с множеством темных ниш. Ища из него выход, она заглядывала за гобелены, развешенные в различных частях замка не столько для красоты, сколько для предотвращения сквозняков.
Коридор казался бесконечным, иногда он ломался под прямым углом и новый факел высвечивал тоненькую фигуру девушки в зеленом платье.
Бродя по замку, она согрелась, поэтому сняла с себя зипун и несла его в руках. Хотелось бросить его и бежать, а не плестись, терзаясь страхами никогда не встретить живую душу.
Неожиданно ее мольбы были услышаны. За очередным поворотом она увидела двоих. Высокий мужчина страстно целовал черноволосую женщину в знакомом красном платье. Оно было расстегнуто и открывало упругую грудь до самых сосков. Не слыша и не видя ничего вокруг, любовники, не отрываясь друг от друга, скрылись в нише, завешанной гобеленом, откуда вскоре послышался шорох ткани и громкий стон.
Ошеломленная Свон замерла на месте, забыв, куда шла. Перед ее глазами стояла картинка белой груди, сминаемой жадными пальцами мужчины.
Шлепки нагих тел, торопливый шепот, неясные возгласы и протяжный женский стон, вернули Свон на землю. Она резко развернулась и побежала.
– Как он мог? – Свон зажала рот рукой, чтобы ее всхлипы эхом не разносились по коридору. – Только вчера он целовал меня, а сейчас, увидев жар-птицу, кинулся к ней! Ненавижу! Ненавижу!
Боль разрывала ее сердце, быстрый бег сбивал дыхание, а ноги несли неведомо куда. И только чье-то твердое тело, о которое она ударилась, остановило ее безумное стремление выбраться на морозный воздух, которого так не хватало.
– Свон, что случилось? – услышала она голос Эдуарда. – Кто тебя напугал? Почему ты плачешь?
Она стояла, уткнувшись лицом ему в грудь, и лила слезы облегчения. Нет, не он сейчас целовал красавицу Марту, не он расстегивал нетерпеливой рукой пуговки на красном платье! Не ему с громким стоном отдавалась бесстыжая служанка.
– Все хорошо! – выдохнула Свон, чувствуя, что сердце покидают боль и ревность. – Я заблудилась. Бежала-бежала и никак не могла найти свою комнату.
– Ты ее все-таки нашла. Она за твоей спиной. Почему ты ушла с танцев? – Эдуард обхватил ее лицо ладонями, большими пальцами вытирая размазанные по щекам слезы.
Этот жест вызвал очередную волну слез. Видя, что пальцы не успевают за новым потоком влаги, струящейся из глаз Свон, Эдуард наклонился и стал собирать слезы губами, шепча слова, которые с трудом доходили до сознания растерянной девушки.
– Успокойся, все хорошо. Тебя больше никто не обидит. Я рядом. Я всегда буду рядом.
Легкий поцелуй в один глаз, в другой. Вот уже открылись губы Свон, приглашая к чувственному поцелую.
– Я битый час стоял у твоей комнаты. Хотел уже пуститься на поиски.
– Я нашлась, – не выдержав, она сама потянулась к губам Эдуарда и приникла к ним, соленым и влажным от ее слез, шепнув на вдохе перед поцелуем. – Вот она я.
Сладко, горячо, желанно – такие слова кричала бы Свон, если бы кто-то спросил, что она чувствует. И не пила вроде вина, которое слуги разносили у костра, а голова кружится, ноги подкашиваются. Хочется лечь в кровать… Нет, на пол… Здесь и сейчас. Пусть нет ковра, пусть холодно спине, сверху ее ждет огонь, которым полыхает Эдуард.
– Останови меня, – просит он. – Сам не смогу.
– Остановите меня, – вторит Свон, отрываясь от его губ, чтобы набрать в легкие хоть сколько-нибудь воздуха. – Сама не смогу.
Когда они успели расстегнуть свои одежды? Свон не заметила. Только холодный воздух, опаливший сосок, опередив на мгновение нетерпеливые пальцы, вернул сознание. Она сейчас сделает то, за что осуждает бесстыжую Марту!
Поймав рукой тянущуюся к груди ладонь Эдуарда, она сумела выдавить из себя:
– Нет!
Запретное слово, прозвучавшее выстрелом, оттолкнуло мужчину, заставило одуматься, задушить бушующее желание обладать женщиной.
– Прости…
– Простите.
Свон стыдливо стала застегивать пуговицы на платье. Они не слушались, выскальзывали из пальцев, лицо горело не то от стыда, не то от недавних поцелуев.
Эдуард первый взял себя в руки. Открыв дверь в комнату, он ввел туда Свон и, подойдя к кувшину, налил воду в стакан и чашу, в которой смочил свой платок.
– Тише. Успокойся, – шептал он, вытирая ее полыхающее лицо. Потом помог привести в порядок платье, пока Свон пыталась напиться. Вода разливалась, оставляя темные пятна на зеленой ткани.
Эдуард поймал ее руки, осторожно вытянул из них стакан и поставил его на стол.
– Я думала, вам нравится Марта. Ее вы хотите любить, – вдруг ответила Свон на вопрос, почему она ушла с праздника.
– Нет. Мне не нравится Марта. И я не хочу ее любить.
Свон закрыла рот Эдуарда пальцами, страшась услышать то, к чему не была готова.
– Простите меня, Ваше Высочество, я устала. Хочу спать.
– Я могу остаться?
– Нет. Увидимся утром.
– Увидимся утром, – Эдуард поцеловал ее холодные ладошки, как был в расстегнутой рубашке, покинул комнату.
Утром ее разбудила Сара. Она принесла зипун, который нашли в другой части замка. Свон удивилась, потому что не помнила, когда его потеряла.
– Вот… нашли у покоев графа Шовеллер.
– В них живет Дак?
– Да. Как погуляли вчера? – спросила Сара, наблюдая, как девушка пытается расчесать спутанные волосы. – Танцевала с Эдуардом?
Густой румянец щек Свон подсказал Саре, что, видимо, у этой парочки были иные танцы.
– Ох, подружка, – протянула она, – не боишься любви принца? Она может быстро начаться и так же быстро закончиться. Не знаю, как Эдуард, а Уильям не оставляет своего семени внутри женщины. Я слышала, об этом судачат те девицы, что были под ним.
