Столы и стулья были привычно грубыми и тяжелыми, зато были меню, отпечатанные под копирку на машинке, как в старые добрые, или не слишком добрые, времена. Сам интерьер был больше деревянным, резным, лубочно-народным. А нормально, как альтернатива шашлычной так и вполне, если только кормят вкусно.
— Ты не забыл, что я сегодня больше не летаю и обратно на аэродром мне не надо? — спросила Настя, присаживаясь и открывая папку с меню.
— Не забыл, но ты это к чему?
— К тому, что если начнешь размышлять, пьем мы сегодня или нет, то…
Фразу она многозначительно не закончила, но понял я ее сразу, лишь уточнил:
— А ты что пьешь?
— Здесь? — она чуть задумалась. — Здесь водку с морсом хорошо. Когда морса много, а водки мало. Попроси просто водки немного и кувшин морса, сами смешаем, а то у них тут такие пропорции, что через час на ноги не встанешь.
— Хорошо, — кивнул я и спросил о главном, по крайней мере для своего желудка главном: — А есть?
— Пару минут, о-кей? — спросила она, углубляясь в чтение.
— Ага.
В этот момент к столу подошла официантка — средних лет улыбчивая женщина, спросила:
— Может попить принести, пока над заказом думаете?
— Можно, — кивнул я. — Вот морсу клюквенного, побольше, если не трудно.
— Конечно не трудно, — улыбнулась она. — Сейчас принесу. А вообще сегодня солянку рекомендую сборную.
— С лимоном? — уточнил я сразу, усомнившись, что в Углегорске найдется столь нужный ингредиент.
— С лимоном, — кивнула она и сразу спросила: — Новенький?
— Ну… да, а как узнали?
— Потому что про Елену Петровну не слышали, которая сюда провалилась со своей домашней оранжерейкой, в которой как раз лимоны выращивала. Ну и наладила производство, теперь целая теплица у нее.
— Вот как… — удивился я, потом вспомнил про вино Шалвы. — Тогда я солянку точно буду, люблю.
— Я тоже! — подняла руку Настя. — И свиную отбивную с жареной картошкой на горячее.
— Вы, молодой человек?
— Я… я вот… да тоже отбивную, чего думать-то? — сказал я, откладывая меню. — И водки нам…
— Маленький графинчик, — продолжила Настя.
— Вот и славно, — прокомментировала официантка и пошла к бару.
Вскоре она вернулась, выставила крошечный, грамм на двести, пузатый графинчик водки, которую я пока трогать не стал, и большой кувшин морса, из которого наполнила два стакана, самых обычных, граненых. Тут других пока мне и не попадалось, вообще-то.
— Ну, рассказывай, — отпив морсу, посмотрела на меня Настя. — Как тебе полеталось?
— Да как-то… стремно, — честно сказал я. — Нет, жуть как интересно, и вообще это не мотоцикл, но всяких возможностей долетаться сегодня хватало, нет?
— Ну, нет, пожалуй, — усомнилась она. — Полет проблемный был, но не так, чтобы совсем. Пока самолет падать не соберется, все остальное — мелочи жизни. Да если и соберется, то можно побрыкаться, «кукурузник» такое вполне допускает. Я к чему это все…
— К чему?
— К тому, что… научиться не хочешь? — она уставилась мне в глаза.
— Вообще-то здорово было бы, но я же в Горсвете, правило сама знаешь…
— Что в течение года никакого перехода на другую работу?
— Ну да.
— Бывают и исключения, — пожала она плечами. — Если новая работа городу нужнее. Но ты же сутками? Так?
— Ага.
— День из трех обучение, как раз к концу обязательного срока ты готовый пилот, тут же и устройство, и пилотирование, и теория.
— А почему я? — уточнил я, чуть провоцируя.
— А на этот вопрос отвечать не буду, поумнеешь — сам догадаешься, — сказала она. — Ты женат?
— Где? — не понял я.
— Там, естественно, не здесь же, — усмехнулась она.
— Нет, не женат, в разводе, — сказал я правду, хоть и не всю.
Сказал и прислушался к собственным словам, как прозвучало? Естественно прозвучало. Странно, с того момента, как я сюда попал, о Елене вспомнил раза два. Или три, и то в контексте поднявшейся паники, подачи меня в розыск и так далее. А как о женщине жившей со мной… даже эротических воспоминаний не было. Почему? Она мне безразлична, или это я сам настолько бесчувственная скотина, что с глаз долой — из сердца вон?
Нет, не знаю и понять не могу. Вот напротив меня сидит красивая женщина с ясными глазами, положившая подбородок на сплетенные тонкие пальцы, при взгляде на которую у меня аж сердце замирает — это как? И с тех пор как увидел ее позавчера, думал о ней не переставая, до сегодняшней встречи минуты считал.
— А ты? — спросил я ее.
— Тоже в разводе, не сложился брак, — ответила она. — За год до провала разошлись. То, что сначала кажется одним, на поверку оказывается чем-то совсем другим, — добавила она и перевела разговор на другую тему: — Ты чем занимался?
— Был, что называется, "предпринимателем", — ответил ей я, усмехнувшись. — Деньги зарабатывал, в общем, и нервы себе трепал. Оливковым маслом торговал, испанским. А ты?
— Пилотом-инструктором в Мячково, в аэроклубе, я же вроде говорила. Ну и в соревнованиях выступала по пилотажу. А до этого… "предпринимательства"?
— Учился. На экономиста. До этого в армии был, воевал немножко.
— Где?
— У вас Афганской войны не было? — спросил я.
Она цокнула языком и покачала отрицательно головой, затем сказала:
— Но про такую слышала, она во многих слоях была. Рассказывают люди. У нас и чеченской войны не было, а у вас?
— Тоже была, уже вторая началась. А я вот на Афган успел, в воздушно-десантных служил. А что у вас так тихо?
— Ага, мы вообще какой-то очень спокойный слой, если людей послушать. У нас даже СССР не разваливался, так, были реформы всякие, да и все. Ладно, это неважно, здесь сколько людей, столько и слоев, я уже отчаялась встретить кого-нибудь из своего. Дважды попадались люди из похожих, но все время оказывалось, что из других.
— А нужно?
— Нет, абсолютно, просто интересно, — покачала она головой.
Принесли солянку в глиняных глубоких мисках, наваристую, густую, выглядящую очень соблазнительно. Я указала глазами на водку, она кивнула, затем сказала:
— Я вот так делаю обычно, смотри.
Плеснула на дно стакана водки грамм тридцать, остальное долила морсом, до самого верха. Пригубила немного, сказала:
— Водки и не чувствуется почти. А то так, в чистом виде, ее ненавижу, даже от запаха трясет.
— Я тоже к ней так, не с большой любовью, — сказал я. — Пиво куда духовно ближе.
— Здесь пиво хорошее, закажи, — предложила она.
— Неа, сейчас не хочется, я как ты, — покачал я головой, после чего повторил ее манипуляции.
