– Отче!
– Зови Григорием Ефимовичем – я вспомнил про предостережение Булгакова.
Танеева встала, замялась:
– Я случайно услышала… Его императорское величество…
– Ну же, время дорого!
– Николай Александрович советовался с Аликс насчет тебя.
Я уселся на подоконник, помассировал глаза.
– И что же? Меня тоже отставляют от двора?
– Даден ход делу о хлыстовстве.
Выругаться при девушке не вышло. Хотел, очень хотел, но сдержался. Все ясно. «Скрипач не нужен».
– И твою семью тоже выселяют из Царского Села. На этот счет инструктировали Герарди.
– Как же без этого проходимца! – я треснул кулаком по подоконнику, Танеева испуганно вздрогнула – Вот тебе первое дело. Срочное. Найди в газетных объявлениях дом под сдачу. Небольшой, но аккуратный.
– Это для семьи? – Анечка покраснела – А почему Григорий Ефимович, вы не хотите поселить их у себя? В Юсуповском дворце?
– Там крыло под партийные нужды отведено. Неудобно им будет.
* * *
За всей это политической беготней, я совсем забыл о своей просьбе «инженеру» насчет Джевецкого и подводных лодок. А вот Петр Николаевич не запамятовал и сумел добиться от флотских демонстрации.
Ну как от флотских… Тут, оказывается, очень хитровывернутая система: моряки делятся на настоящих и не очень. К настоящим относятся строевые офицеры, штурмана, артиллеристы, та самая «белая кость»; а к ненастоящим – механики, кораблестроители, гидрографы… Им даже морских званий не дают, так и ходят в штабс-капитанах да полковниках, хорошо хоть форма почти как у «настоящих». Так что великий князь договаривался с кораблестроителями, тоже инженерами. Встречали нас на заводе Крейтона, прямо на Охтинском мысу.
Место известное, напротив, через реку – Смольный, под нами – бывшая шведская крепость Ниеншанц, сто лет тому вперед – несостоявшийся газпромовский небоскреб Охта-центр. А сейчас – казенные Охтинские верфи, взятые в аренду Крейтоном. Я как услышал, на автомате подумал «А что, так можно было?» В самом деле, отличный бизнес – берешь уже построенное предприятие и делаешь бабки. Правда, все оказалось не столь сладко, и модернизацию проводить надо, и условий куча, но все равно, сама возможность взять госпредприятие в аренду меня изрядно удивила.
Показывали нам не что нибудь, а самоновейшую лодку «Кайман», прямо на стапелях – спускать на воду ее собирались в ближайшее время. Я-то, грешным делом, полагал, что с подводными лодками у России швах, а тут в строю уже четыре серии – типы «Касатка», «Осетр», «Сом» и «Карп». Правда, не все они российской постройки и не все по российским проектам, что особо оговорил глава «принимающей стороны» полковник по Адмиралтейству Крылов.
В компании с ним нас встречали еще два кораблестроителя – подполковник Бубнов и, внезапно, капитан первого ранга Беклемишев. Оба они приложили руки к проектам русских лодок, как и Крылов, и оттого смотрели на нас несколько свысока. Ну и тот самый флотский снобизм, куда уж без него – вы, сухопуты необразованные, желали увидеть устаревшую конструкцию Джевецкого, к тому же не имеющую боевой ценности? Так вот мы вас макнем и покажем, что не лыком шиты!
Таскал нас по стапелю и лодке Иван Бубнов и рассказывал, рассказывал, рассказывал! Вот что значит человек увлеченный – про каждый винтик найдет что сказать. Я же все это время судорожно соображал, что я со своим скудным багажом могу посоветовать, пока не уловил краем уха:
– … два бензиновых двигателя по четыреста лошадиных сил…
– То есть как бензиновых? – изумленно вопросил я.
Уж что-то, а то, что все лодки с двигателем внутреннего сгорания поголовно дизельные, я знал. Питерский же, а у нас в городе навалом всяких заведений от высшего училища до всяких курсов переподготовки подплава. Вот я как-то в младшем школьном возрасте и спросил отца, чем это пахнут дяди моряки, севшие в автобус.
Они поржали, потрепали меня по голове и объяснили – солярка. Все, кто на дизель-электрических лодках служат, пропитываются этим запахом навечно, так и запомнил.
– А что, собственно, вас удивляет, Григорий Ефимович? – вежливо, но с нескрываемым ехидством поинтересовался Крылов.
– Так больно горючий он, от каждого чиха воспламеняется!
– Ого, какие глубокие познания!
Вот зараза, еще и насмехается. Ничего, цыплят по осени считают.
– Не мои, хвастать не буду. «Шоффер» мой рассказывал, да и по Европе когда ездил, узнал, что дизельное топливо в смысле пожара куда безопаснее.
В глазах кораблестроителей мелькнуло удивление, а Бубнов прямо засветился:
– Вот! Я точно то же самое говорил и проект делал дизель-электрический! А его отложили.
– Почему? – поспешил выяснить я.
– Как обычно, денег нет.
– И много ли надо?
– Миллион, – криво усмехаясь, выдал Крылов.
– Ну, сразу миллион не смогу, но тысяч триста для начала найду. А остальное за два года. Пойдет?
Моряки, да и Петр Николаевич остолбенело смотрели на меня, а потом загомонили, пытаясь понять, как бы дотянутся до денег и при этом не дать Морведу спустить их на что-либо иное. Очень кстати вспомнили, что одну из лодок серии «Касатка» строили на средства «Особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования». Вплоть до того, что лодки назывались «Макрель», «Скат» и так далее, а вот эту наименовали «Фельдмаршал граф Шереметев», поскольку большую часть денег внесла как раз семья Шереметевых.
Дальнейшая экскурсия прошла уже без подначек. А что, все в жизни просто – вынимаешь миллион из кармана и все тебя внимательно слушают. Вынимаешь два – тебя носят на руках. Только, блин, этот миллион еще выделить из капитала надо… Все же в обороте!
– …подводный ход на электромоторах, для подзарядки аккумуляторов лодка всплывает и идет на бензиновых.
– Погодите, так ее же видно будет? Весь смысл теряется…
– Ночью, Григорий Ефимович, ночью всплывает, – покровительственно объяснил Крылов.
Я поднял голову наверх, к рубке, над которой уже торчала труба перископа и тут меня озарило – шноркель! неужели его еще не знают?
– А что, под водой подзаряжаться нельзя? – изобразил я дурачка.
– Нельзя, никак нельзя, для двигателя воздух нужен, а под водой его и для дыхания мало.
– Ну так сделайте еще одну трубу, – я махнул рукой в сторону перископа, – и через нее качайте воздух.
Флотские остановились.
– В 1904 нечто подобное сделал на «Кете» лейтенант Янович, – неожиданно включился в разговор Беклемишев. – Только неудобно это, волна захлестывает.
– Слыхал, – продолжил я делаться дурачком, – что на флоте есть такая вещица, клапан называется? Вот его к трубе и приделать.
Кораблестроители переглянулись, почти одновременно выдернули из карманов блокноты с карандашами и принялись черкать в них, время от времени перебрасываясь своими терминами. Первым оторвался Крылов:
– Однако! Интересная идея, Григорий Ефимович! Поставить одну трубу для воздуха, вторую для отвода выхлопа, на них поплавковые клапана, и заряжайся под водой!
– Непременно надо испытать! – поднял взгляд от записей Бубнов. – Жаль, «Кайман» еще не скоро можно будет использовать.
– А «Почтовый» в Кронштадте на ходу? – спросил доселе молчавший великий князь.
– На ходу… Трое суток на переоборудование и можно испытывать! Причем там же, в Маркизовой луже, глубины маленькие, случись что – быстро поднимем! – определил дальнейшую программу Крылов. – Вы как, Григорий Ефимович, не откажетесь поучаствовать? У нас на Руси традиция такая – кто чего придумал, тот и испытывает. Вон, путейские инженеры под своими мостами стоят, когда первый поезд с грузом проезжает, а?
На слабо берет, значит. Ну хорошо, риск невелик, все должно сработать, да и глубина там от силы четыре метра, вынырнем как-нибудь…
Пока господа судостроители в Кронштадте устраивали на «Почтовом» шноркель, меня пригласил Палицын в Главный штаб для конфиденциального разговора. И вывалил на мою голову, что уже нашел кандидатуру начальника контрразведки. Не успел я порадоваться, как генерал нажал кнопку звонка и приказал явившемуся адъютанту пригласить полковника Корнилова. Тот появился буквально через несколько минут – маленький, сухощавый, с кавалерийскими усами вразлет, с малость раскосыми глазами.
