сих пор не днище, но вчера она очевидно напилась. И я ее подлечу.
— Ты смотри-ка, Коль. Какой ты важный стал, — она махнула кофе как водку.
— Отпросись у начальства. Скажи, что уезжаешь. Поехали, возьмешь паспорт.
На выезде из города я остановился. И рассказал, что предлагаю ей работу. Работа компаньонки вдовы академика Гейнгольца. Обязанности простые. Заботиться о старухе. Гулять её в парке. Ходить с ней в театры и музеи. В инстанции, если доведется. В рестораны. И возить на отдых. Получать за это зарплату. Числиться она будет нянечкой в одной больнице. Но вся её работа, это быть прислугой и подругой пожилой женщины. Всегда быть с ней. За это ты получишь квартиру в Питере. Если согласишься, то сейчас её посмотришь. Есть одно, но категорическое, условие. Ты завяжешь пить. Врачи тебе помогут.
— Давай, Тома, решай. Скажешь нет, вон остановка автобуса — возвращайся.
Она сказала что согласна — сразу. Но, наверное, она уже окосела. Добравшись, мы зашли в квартиру, которой она просто восхитилась, и не поверила, что скоро это будет ее. Но спустя минут десять в дверь позвонили, и я впустил сначала Каверзнева. Потом пришел нарколог. Маленький, юркий старичок. В сопровождении шкафоподобного санитара. Тут она уже запаниковала, но было поздно. Её уложили на диван, и, для начала, поставили капельницу. Михалыч, сказал мне, что я пока могу идти. Но, к вечеру, мне неплохо бы появиться.
Глава 38
В четверг первой парой у нас никчемный предмет. Вычислительно-бухгалтерская техника и электроника. Одно название чего стоит! В аудитории стоят эпичные аппараты — дальняя родня телетайпов в помеси с калькуляторами. Каждый агрегат заточен под ограниченное число функций, и операций. Управляется набором команд, что нужно набрать на клавиатуре, из брошюры-инструкции. Ну, там, платежку напечатать или счет-фактуру заполнить. Еще чего-то. Представляла это все тетка-преподавательница, очевидно гордящаяся чудесами, что творит. Нет, ребята, ЭВМ в другом здании, у вас будет отдельный предмет по работе с ней. И уже оборудуют компьютерный класс. Там будут компьютеры Искра.
Труднее всего было не морщиться брезгливо. Помня о том, что все вот это заменяет один, не самый мощный лептоп, с набором примитивных программ. Впрочем, я с удовольствием покрутил ручку арифмометра. Одногруппник Юрик сказал, что я создан счетоводом. С первого взгляда видно что я и арифмометр — одно целое.
Вчера вечером мы с Сурковым и Каверзневым обработали Софью Игоревну. Она по-прежнему с удовольствием умирала, но уже с некоторой заинтересованностью. Я ей сказал, что у меня есть дальняя родственница, что стала на скользкий путь. Пьет. На вас одна надежда, Софья Игоревна. Возьмитесь за просвещение простого народа, как пристало русской интеллигенции. А она вас кормить будет, и убирать.
Надо сказать, что все с ней ясно. Одиночество — тяжелая история. Когда вокруг пошла движуха, она очевидно взбодрилась. Лишь на всякий случай удерживая образ угасания. Да и тетка-сиделка заверила, что все с бабкой будет в порядке. Крепкая.
В общем, съездил на рынок, сходил по магазинам, накупил продуктов на две квартиры. Причем в квартиру Тамары пришлось покупать всякую хрень типа тарелок и вилок с ложками.
Нарколога звали эпично — Эдуард Бенедиктович. Осмотрев пациентку, он вынес вердикт — алкоголизм. Третья стадия. Помрешь скоро, голубушка. Не бойся, сейчас мы тебя подлечим. Но пить тебе больше нельзя. Лет пять-десять тебе осталось. И, не мешкая, стал делать уколы, и вообще. С ним приехал огромный медбрат — Федор. Он сказал, что в дом нужно еды. Давай, Колёк, метнись, вот список. Я за ней присмотрю. Но поверь опыту, тут все нормально будет. С куклами еще не разговаривает, облака руками не красит. Откачаем.
Параллельно пришлось озаботиться одеждой для Пылаевой. Но тут я просто позвонил Верке, и сказал, что привезу ей родственницу из деревни, что нужно одеть как горожанку.
Сурков, приехав тогда ночью, сожрал весь мой запас макарон, и выпил весь кофе. Согласился, что девушка, что от него вот так ушла, его недостойна. Мне было интересно конечно, кто такая, но я уже слегка подустал и пошел спать. И они с Каверзневым дежурили всю ночь.
А сегодня я пришел на занятия. Прогуливать глупо. И мне нужна справка, о том, когда у меня каникулы. Завтра я иду в ОВИР, на Желябова. Хочу собрать максимум документов.
Второй парой у нас поточная лекция по вышке. Покурив, пришел в аудиторию, и сел на привычное место. В середине ряда, у окна. Бросил на стол тетрадь, и достал блокнот, решив написать список необходимых Тамаре покупок, в новой квартире.
Благие намерения разбила Лишова. Появившись после меня, она слегка оттеснила Овчинникову, уже по традиции сидящую со мной на лекциях, и уселась рядом:
— Привет, Андреев!
Насколько я помню по прошлой жизни, да и по местным раскладам, эти её действия тянут на публичное заявление, и демонстрацию прав. Я с интересом на неё посмотрел.
— И что же это у нас происходит, Виктория?
— Я решила сидеть с тобой, — она мило улыбнулась, и положила на мой кулак свою ладошку.
Я задрал уже обе брови, и осмотрел её. Как всегда няшная, обаятельная, и головокружительная. Чего это с ней? Но тут я, краем глаза, уловил исполненный тяжелого свинца взгляд. Повернув голову, я столкнулся глазами с Мишей Снежиным, разглядывающем меня с нескрываемой гадливостью. Рядом с ним стоял Букреев и обещающе улыбался. Я перевел взгляд на Лишову.
— Ну и что это за манифест, Виктория? Ты хочешь драки? Заскучала?
— Ты обращался со мной как с вещью, Андреев, — она улыбнулась еще завлекательней. — И ответишь за это. Да и Мишка ведет себя как последний урод.
— Пхе. Ты понимаешь, что поломать твои планы — легче легкого?
— Попробуй.
— Гм. Я сейчас встану. И заявлю, чтоб все слышали. Нет, Лишова! Мы больше трахаться не будем. Первый раз был ужасен! Начинать? А потом пересяду на камчатку.
Она, конечно, покраснела, и, наверное, даже смутилась, но и меня слегка ошарашила.
— Ты так не сделаешь, Андреев! — она ослепительно улыбнулась. — Ты вообще тюфяк.
— Как скажешь, — в аудиторию вошел препод. —
