Руку убери.
Я от нее отодвинулся. Но и так сижу с краю. И чего это я тюфяк?
На перемене я пошел в деканат. Отдал справку о болезни родственницы. Попросил справку для ОВИРа. Тарасевич, декан, изучив мою бумажку, воскликнул:
— Так ты родственник Вениамина Михайловича, Андреев?
— Седьмая вода на киселе, Леонид Степанович. Мой дед по матери — двоюродный брат его жены.
Тем не менее, я почувствовал, что прибавил у декана плюс пятьсот к харизме. Нужно будет подробно выяснить, все же, кто у меня как бы в родне.
После третьей пары я не стал задерживаться, а сразу ушел. С лицом типа «я спешу на важную встречу». Не сказать, что я сильно расстроен лишовской эскападой. То есть я не очень понял, в чем я виноват. Но и думать об этом не собираюсь. Плевать ващет. А вот этот её бойфренд с адъютантом, это даже неплохо. Институт полон клеевых телок. Рано и ли поздно, все равно с кем-нибудь бы поцапался. Почему не сейчас? Заодно разъясню окружающим, что ко мне не нужно лезть. Единственное, не в институтском же дворе их бить? Чревато.
Так что я, скорым шагом, перешел мост, свернул влево, и немного погодя в арку двора. Там еще гараж у Суркова. Выйдя во двор, остановился и обернулся.
Они догоняли меня трусцой. Пол института, скорее всего, наблюдали картину моего позорного бегства.
— И куда это ты так торопишься, Андреев, — заговорил Миша Снежин, протягивая руку к моему лицу. То ли стукнуть собрался, то ли взять за грудки. Я огляделся, вокруг никого. Отлично. Взял его руку, слегка довернул, и придал ему ускорение рывком. Уходя с линии его движения, подставил пятку, и он растянулся во весь рост. Не отвлекаясь, я завершил разворот, саданув той же ногой Букрееву по, э-э-э, хрустальным колокольчикам. Он согнулся и упал вправо, однообразно и тоненько скуля на одной ноте. Я развернулся, контролируя обоих. Но что там контролировать? Букреев выключен минимум на пять минут. Да и потом… А Снежин успел только перевернуться на спину. Придурок. Нет бы, вскочить, и разорвать дистанцию. Ну, нет так нет. Пробил ему в табло. Зря. Он дернулся, и у него будет мегасиняк под глазом. Тьфу.
— У меня всего два вопроса, Душина, — раздался голос за спиной. Я развернулся, стараясь оказаться спиной к стене. Но тут же расслабился. Прислонившись плечом к арке двора стоял Сурков.
— Спрашивай, хуле.
— Вопрос первый — почему так долго возился? — он оторвался от стены, обошел так и скулящего Букреева, и взял за воротник Снежина. Оттащил его к стене и посадил. Похлопал по щекам. Тот вроде бы моргнул.
— Сурков — это просто студенты.
— Скажите пожалуйста, какие мы гуманисты! Вот этот, — он кивнул на Букреева, тебя одним ударом в землю вобьет.
— Не вбил же, — я достал сигареты и закурил.
— Тогда вопрос второй. Как её зовут?
Но тут Снежин наконец-то пришел в себя. И с ненавистью уставился на меня:
— Тебе пиздец, Андреев, — прошипел он. — Ты теперь сядешь.
— Надо же, сколько чувств-с! — Серега присел перед Снежиным. — Ты, придурок, смотри на меня!
Он слегка съездил ему по скуле.
— Ты меня знаешь?
— Нет, но и ты тоже сядешь!
— Как есть дурак! — посетовал мне Сурков, и опять повернулся к Снежину. — Слушай сюда, дебил. Как только Андреева вызовут в ментовку по твоему заявлению, в тот же день тебе сломают ноги. Если заявление будет не отозвано — тебе будут ломать пальцы на руках. По одному. Может быть, это буду я, которого ты не знаешь. Но скорее всего это будут люди, которых ты даже не увидишь. У Андреева много друзей. Ты понял, козел? Или тебе для острастки что-то сломать? — он схватил его за палец.
Голос у Суркова при этом был невыносимо противный. Лязгающий и внушающий ужас. Научили, понимаешь.
— Я понял, отпусти! — заорал Снежин.
— Я тебя предупредил. Пошли, Дух.
Когда мы вышли из арки обратно на канал, я спохватился.
— А ты-то что здесь делаешь?
— Мы же договорились в Трест за справками поехать! Ну я и стою, возле машины, у парадной. Жду, когда ты с занятий придешь. Потом смотрю, ты трепетной ленью убегаешь от двух негодяев, явно задумавших недоброе. И не уводи разговор в сторону! Я требую знакомства с девушками если не всего института, то хотя бы твоего потока. На первый взгляд, страшных у тебя здесь нет.
— Ну уж нет, Сурков! — мы дошли до его Волги, и устроились в машине. — Два козла в одном огороде не уживутся! Да и вообще, звони Ленке, пусть на выходные приезжает. И Светку привозит.
— Ленка вернулась к мужу!
— Съешь лимон!
— Поклёп! Я вне себя от горя! — он завёл, и тронулся.
— Не грусти. Хочешь, я попрошу ее познакомить меня с этим её мужем? Попрошусь и он возьмёт нас к себе на траулер, на рыбалку. Наловим угрей.
— Он сделает из нас наживку.
— Наживку?
— Ты не задумывался, Дух, об истоках производственных рекордов рыбаков? Вернувшись с берега на борт, рыбаки приносят труп любовника жены! Кладут в невод и забрасывают. Обратно вытаскивают полный невод рыбы и никаких улик! Эта технология отрабатывалась веками!
— То-то в последнее время в магазинах только рыба.
— Вопрос не в этом. Вопрос в том, что я ещё жив, а у ее мужа — рыболовецкие рекорды!
— Как?! Она тебе изменяла не только с мужем? Но, может быть, она так отводила от тебя угрозу? Господи, Сурков! В опасные игры играешь!
— Я и хотел сменить образ жизни. Познакомился с женой летчика-международника. Все крайне пристойно и изредка. Авиация, это не рыба какая-то. Но нет, звонит Дух, и девушка, которую я едва убедил, что страдаю от одиночества узнает, что есть какая-то Ленка!
— Как понимаю, обидней всего что и Ленки уже нет.
— Так когда у вас дискотека в институте?
Глава 39
Поход в ОВИР меня
