Раздался звонок.
Школьники разошлись по местам и вытянулись по стойке “смирно”, когда в кабинет вошла учительница, женщина сорока пяти лет.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте. Садитесь.
Дети устроились за партами.
– У нас в классе сегодня новенькая…
– Мы ее знаем! Это Ведьма!
Школьница зааплодировали в ладоши.
Я смущенно улыбнулась.
– Анастасия, встаньте.
Я встала.
– Добро пожаловать в нашу школу.
Я кивнула, вынужденно улыбаясь.
– Пусть она расскажет, откуда у нее волшебные способности! – выкрикнул один из учеников.
– Да-да! – поддержали его остальные.
Я растерялась:
– Я сама не знаю…
– Так не бывает, – хмыкнула Дарья, сложившая на столе руки словно примерная ученица.
– Я действительно не знаю! – повысила я голос. – Я уже родилась, будучи, как вы меня все зовете, ведьмой. И ни разу за свою жизнь я не интересовалась, откуда эти силы у меня. Моя жизнь слишком тяжелая, я детдомовская, и несколько лет провела среди таких же сирот, как и я. Сейчас я нахожусь в приемной семье. – Я наткнулась на пристальный взгляд Лены. – Надеюсь, вас больше ничего не интересует, так как я сильно устала, потратила большую часть энергии на возвращение цветка к жизни, ибо ваши дети за ним никак не ухаживают.
Школьники обиженно насупились и замолчали.
– Хорошо. Садись, Анастасия. А теперь приступаем к уроку.
– Зря ты так, – шепнула мне Даша, когда я села обратно, – они же не виноваты, что растут лентяями.
– “Они”? А ты?
– Я очень трудолюбивая ученица. – Дарья отбросила косу назад. – У меня одни пятерки по всем предметам. Поэтому, – тут она тяжело вздохнула, – со мной никто не дружит.
– А как же твое “Ленусик”? Прикидываешься? – я прищурилась.
– Мы с ней были очень дружны, пока она с тобой не познакомилась, – фыркнула девочка. – А теперь дай мне поучиться, – она наклонилась над тетрадью и принялась что-то записывать.
Я хмыкнула и замолчала.
14 мая 1985 года. Вечер
– Нелли Петровна пожаловалась, что ты весь день сидела и ничего не делала, – когда мы с Леной вышли из школы, прямиком направились к ней домой. – Она расскажет все моей маме. Какой скандал будет, страшно представить.
– Прости. – Я развела руками. – Понимаешь, я так сильно хочу здесь остаться, но я совершенно ничего не знаю о вашей жизни.
– А что, у тебя дома все так плохо?
– Плохо не то слово, – я занервничала и опустила взгляд себе под ноги.
– Жених?
– Надоел, сил нет! Я потому сюда и сбежала.
– Я ничего против не имею, но вот мама будет недовольна, особенно, когда Нелли Петровна ей все расскажет. Ладно, пойдем домой. – Лена кивнула в сторону шестнадцатиэтажки. – Я очень сильно проголодалась и устала.
Я лишь пожала плечами и пошла следом за подругой. Мы зашли внутрь, Лена нажала на кнопку вызова лифта и, отойдя в сторонку, наградила меня дружелюбной, слегка усталой, улыбкой. Ее глаза по-прежнему оставались грустными – видимо, встреча с парнем выбила девушку из привычной колеи.
Лифт приехал вовремя.
Я первая вошла внутрь.
В нос ударил невыносимый запах плесени.
Обернувшись, заметила надпись за своей спиной:
ОН ДОЖИДАЕТСЯ ТЕБЯ НАВЕРХУ
Гербовая шестнадцатиэтажка
Кабина закачалась, грозясь упасть в пропасть. Я вцепилась пальцами в поручни и, собрав остатки смелости, выскочила из лифта. Тот заскрипел и едва не рухнул вниз, оставаясь висеть в невесомости.
Под ногами хрустели стекло, пыль и мелкие камни. Неподалеку располагалась лестница, ведущая наверх. С улицы через разбитые окна потянуло легкой прохладой, и я невольно поежилась, одетая в школьное с передником платье. Выход из подъезда оказался забаррикадирован – поперек фойе лежали старые прогнившие рамы, а мусоропровод был забит плитками с трогательными узорчиками.
Так что, другого выбора не оказалось, как подняться выше и отыскать выход на других этажах.
По коже побежали мурашки, когда, поднимаясь на второй этаж, подо мною пол начал раскачиваться, будто началось землетрясение. Вцепилась руками в прогнившие деревянные перила и уже осторожно ступила на лестничный проем, на площадке которого по обе стороны расположились заброшенные хозяевами квартиры.
Пришлось обойти старые потрепанные мародерами и временем стулья, чтобы подняться на следующий этаж и обнаружить, что лестница оборвалась, а вместо нее – настежь распахнутый балкончик. Я прошлась по нему, наступая на осколки стекла и представляя, как они врезаются в ступни, и внезапно остановилась, зацепившись взглядом за внутренний двор. Большое ветвистое дерево, на котором уже появились первые зеленые листочки. С другой стороны своими пустующими окнами на меня смотрел соседний дом – брат-близнец шестнадцатиэтажки.
Я обернулась, услышав странные звуки, доносящиеся из одной из пустующих квартир. Дверь стояла настежь открытая. Меня буравили любопытство и одновременно страх, ведь непонятно, что творилось за гниющими от проливных дождей стенами. В нос ударил запах мужского парфюма.
Чей-то незнакомый силуэт исчез за трехстворчатым шкафом.
– Я жду… – тихий шепоток принес ветер из открытого окна, рамы которого полностью отсутствовали.
Я вошла внутрь, пытаясь увидеть человека, тень которого исчезла подобно наваждению. Маленькая комнатка напоминала спальню в игрушечном домике – даже кровать неплохо сохранилась, несмотря на тот факт, что хозяева покинули квартиру много лет назад.
Дверь тихонько заскрипела. Я инстинктивно обернулась. По коже побежали мурашки, а внутри все сжалось – будто сердце сжимала огромная когтистая лапа.
До моих ушей донеслось равномерное тяжелое дыхание, постепенно переходящее в стоны. Почему-то на ум пришли кадры из порнофильма – нечто подобное мне приходилось лицезреть, пребывая в приемной семье. Дети не такие уж и святые, какими их видели собственные родители: закрывая комнату на замок, они прятались под плотным одеялом и включали порнушку на маленьком телевизоре, которого у меня, кстати, никогда не было. Мне иногда приходилось бывать в компании сводных сестер и братьев. И подобное кино меня пугало.
Я поспешила покинуть странную комнату, напоминающую номер в борделе: слишком уж откровенные вздохи раздавались из пустых углов, в которых скопились пыль и грязь. Однако сделав пару шагов, наткнулась на еще одну квартиру.
И это оказалась квартира Лены.
Двери отсутствовали. Их кто-то заботливый снял с петель, и теперь они покоились на лестничном пролете. Книжные шкафы вытащены на середину квартиры – как только заходишь в прихожую, в глаза бросается зал, некогда заставленный мебелью. Но дивана уже не было, как кресел и складывающегося стола. Книги в беспорядке валялись под ногами. И лишь каким-то чудом уцелел маленький радиоприемник, снятый с гвоздей на кухонной стене.
– Все хорошо, все хорошо, все хорошо, все хорошо… – безостановочно твердил женский голос, рыдая навзрыд. – Все хорошо, все хорошо… О боже… Все хорошо, все хорошо… Я больше не могу, не могу, не могу!!
Сложно было узнать голос подруги, которая всегда казалась такой радостной и целеустремленной – в отличие от меня, любительницы плыть по течению. Но теперь Лена горько плакала, пытаясь успокоить саму себя. Хотя всего несколькими мгновениями ранее она тоже выглядела грустной и подавленной. И все из-за того парня в белой футболке и очках. Неужели его смерть так сильно ее заденет? Или сама авария? Короче, одни вопросы без ответов.
Я заметила валяющуюся на полу раскрытую книгу. Подняла ее, стряхнула со страниц мелкие кусочки земли. Несколько страниц отсутствовали. На обложке название стерто, а буквы со временем выцвели. Кажется, я видела ее на полке среди любимых Лениных книг.
