ей плащ и сразу потащил всех за стол.
Коса у медички теперь уже была распущена. Волосы струились каскадом по изящной спине. Пахло духами и чем-то еще, приятным.
— Друзья! — воскликнул друг, разливая по бокалам напиток, который, судя по густому запаху и этикетке, оказался не коньяком вовсе, а настоящим шотландским виски. Товар крайне дефицитный. Можно сказать, штучный, — позвольте, скажу тост! Давайте выпьем за мою дочь — Юлию Антоновну. Пусть растет здоровенькой, и желаю ей обеспеченных родителей! Ура!
Второй тост Быков тоже взял на себя. Разошелся. Ему можно — не каждый день дочери родятся. В этот раз он предложил выпить за отличников, которые давали в школе списывать.
— Это же святые люди! — Потрясал кулаком Быков, — Вот Катюха, например! Да если бы не она, то я в девятый класс бы не попал, а пошел в ПТУ, и трудился бы сейчас в смене со своими архаровцами, как в упряжке, а так человеком стал! Инженер — это вам не хухры-мухры! Друзья! А давайте обнимемся! Катька, дай я тебя поцелую!
Быков полез обниматься. Сначала он по-брежневски поцеловал меня а потом девушку. Косичкина с улыбкой подставила щеку.
Быков чмокнул ее, сгреб нас в кучу, как наседка цыплят, прижал к себе и выдохнул:
— Ребята, как же я вас всех люблю! А вы чего не целуетесь⁈ Будто не родные совсем.
Он бесцеремонно подвинул наши головы друг к другу. Я глазом моргнуть не успел, как сладкие губы Кати прильнули к моим. Буквально на секунду.
А потом они вместе с Антоном что-то живо обсуждали, хохотали. Тоха схватился за гитару, объявив, что научился играть. Перебирая дребезжащие струны, он завыл:
— А ты опять сегодня не пришла, а я так ждал, надеялся и верил, что зазвонят опять колокола, колокола, и ты войдешь в распахнутые двери.
В Советском Союзе песню «Колокола» не исполняли с экранов ТВ и сцен больших концертных залов. Зато её пели в студенческих компаниях, на домашних праздниках и во дворах. Исполняли — кто как хотел, меняя слова и добавляя что-то от себя.
— Быков! — хохотала Катя. — Лучше заткнись!
— Вам что это, не нравится? — состряпал Антон плаксивые глаза.
— Нравиться, — слукавила Катя. — Только песня слишком грустная. Не на похоронах же мы.
— А давайте-ка я вам лучше «Восьмиклассницу» спою! А?
— Убери гитару, давай лучше сыграем во что-нибудь.
— Во что? — развел руками Антон. — Лото у меня нет. Домино тоже.
— В фанты, — хитро прищурилась Катя. — На желания…
— Так нас всего трое? Или, может, соседа с женой позвать?
— Не надо никаких соседей, — Катя мотнула головой так, что волосы разметались по плечам. — Я знаю такой вариант, где и три игрока достаточно…
* * *
В гостиницу от Тохи я вернулся далеко за полночь. Пошатываясь, на цыпочках прошел в комнату, разделся, но зацепил стул. Тот с грохотом упал на пол. Черт! Проникнуть бесшумно не получилось.
— Я не сплю, — промурлыкала Света из темноты. — Можешь не красться.
Нырнул к ней под одеяло. Обнял.
— Почему не спишь? Уже поздно.
— Тебя ждала, — она прижалась ко мне. — Как посидели?
— Нормально, — отмахнулся я.
— Быков сказал, что с вами одноклассница какая-то была?
— Когда успел? — искренне поразился я.
Вроде бы, до эпохи мессенджеров еще далеко, ничего себе, вести носятся — со скоростью света.
— Так была или нет? — мягко настаивала Света.
— Да, Катька. Антон в нее в школе влюблен был, а сегодня, веришь, встретили ее возле роддома.
— Симпатичная? — Света гладила мою грудь, и на секунду ее коготки впились в кожу.
— Да обычная, — соврал я. — Где ты видела красивых хирургов?
Я чувствовал себя как царь горы или рыцарь на коне. После последнего разговора с Олегом мне окончательно полегчало — теперь все красные ленточки останутся в прошлом. И любимая женщина тоже от меня никуда не денется — не позволю.
Я провел по ее мягким волосам и потянулся к ней с поцелуем.
— Она хирург? — сначала все-таки уточнила та.
— Ага.
— Ясно, — успокоилась Света.
Я поцеловал ее в губы и в нежное плечико, притянул к себе поближе и устроился поудобнее — страшно хотелось спать.
Но поспать нам не дали.
В дверь кто-то постучал.
— Бляха! — я встал и натянул штаны. — Быков, зараза, скорее всего! Это он приперся, больше некому. Он все рвался догуливать, не хватило ему. Я ведь еле спать его уложил, думал, уснул, а он сюда приперся.
— Как — спать уложил? — снова насторожилась Света. — А одноклассница с тобой там в квартире осталась?
— Да не-е… — снова отмахнулся я. — Она раньше уехала, ей завтра на смену.
Света хотела еще что-то спросить, но я уже щелкнул замком и распахнул дверь.
На пороге стоял заспанный Погодин. Он тер один глаз, а вторым таращился на меня.
— Андрюха, ты извини, что так поздно, нас Горохов собирает у себя в номере. Сбор через пять минут.
— Что за срочность? — буркнул я.
— О, ты че, пил? — уловил «аромат» Погодин.
— Немного…
— А меня что не позвал?
— Я с одноклассниками был, там своя компашка, понимаешь?
— А, ну ладно…
— Так что случилось-то?
— Понятия не имею. Что-то важное, раз ночью поднимают.
— Опять труп без рук и ног?
— Да не знаю я… Одевайтесь, я пошел Каткова будить.
— Так он же с тобой в номере… Что сразу не разбудил?
— Пробовал, не получилось… Вот пойду по второму разу. Он же только на будильник реагирует. Его, что ли, завести?
Погодин грустно потопал к своей двери.
— Удачи… — кивнул я ему в спину и захлопнул дверь, чтобы привести себя в надлежащий вид.
Похоже, что приключения продолжаются… Но я не расстроился. Выспимся когда-нибудь потом, а сейчас стране снова срочно требовались наши светлые головы…
КОНЕЦ 10-го тома.
