― Какие тут возражения,― ответил старший,― когда один псих с револьвером, а другой с винтовкой.
Парни в пальто поплелись в сторону, где был вход на склад. Школьники последовали за ними. Пару десятков шагов Кимитакэ просто затылком чувствовал дуло армейского ружья ― а потом его отпустило.
― Зря ты ему поддался,― заметил Кимитакэ,― Даже если бы он меня застрелил, ты бы успел перестрелять всех троих. И соевый соус был бы твой.
― А ты так торопишься умереть?― осведомился Юкио.― Если будешь так торопиться, заберёшь с собой мало врагов.
― Я хотел проверить один…― на этом месте Кимитакэ понял, что слово “пророчество” не очень подходит полному адмиралу:― Военный прогноз. Ну и смерти не положено боятся. Особенно ученику нашей школы и особенно во время войны.
― Неуместно тратить жизнь на две бутылки соевого соуса.
― Неуместно тянуть с подвигом. Если человека, особенно юношу, казнят по ошибке ― это, конечно, трагедия. А если по ошибке держат в камере смертников полвека, а потом выпускают после пересмотра дела ― это уже не трагедия, а просто издевательство над человеком получилось.
― А если юношу казнят не по ошибке ― а за дело?
― Тогда это уже триумф!
Юкио задумался и сказал:
― Вот именно. Я тоже так думаю.
На рынке царила зловещая тишина, и Кимитакэ ясно слышал шаги каждого из их небольшой компании. А потом рупор на столбе заговорил снова:
― Для примера возьмем распространение в обществе легкомысленной идеологии. Капиталисты заботятся только о своих интересах, не обращая внимания на общественную жизнь; политики часто забывают общее положение страны, увлекаясь интересами своих партий; служащие и учащиеся забывают свой долг, предаваясь увеселениям и утехам.
Словом, можно сказать, что всюду имеется легкомысленное течение, эгоизм, исключающий бодрость, честь и идеал. Кто может не беспокоиться о будущности государства, думая о дальнейших результатах такого положения? Да ведь этот вопрос не только будущего. Ведь признаки бедствия вырисовываются уже теперь.
В действительности ведь имеется крупный печальный факт изоляции Японии в ее международном положении, — и японский народ должен знать, что, до тех пор пока он не оставит свое равнодушие, Япония будет постоянно подвержена этому положению изоляции.
Настоящее затруднительное положение не может быть ликвидировано до тех пор, пока японский народ не будет воодушевлен желанием реализовать с максимальной решимостью свой великий идеал мирового значения. Без этого воодушевления невозможно ни коренное разрешение манчжуро-монгольского вопроса, ни континентальной политики.
Все это подтверждается такими историческими фактами, которые имели место, начиная с эры Мейдзи, как японо-китайская, японо-русская и японо-германская войны, торжественно проводившиеся под этим великим идеалом. Позиция Японии тогда была признана всем миром. На этой основе создалось величие Японского государства, выросла и увеличилась его сила. Если бы эти войны проводились Японией на основе эгоистичных интересов, если бы они носили разбойничий, грабительский характер, тогда по всей вероятности Япония была бы объектом упреков со стороны всех государств мира и в конце кондов попала бы в затруднительное положение, граничащее с безвыходным. Германия во время последней европейской войны является живым доказательством этому.
С самого начала истории превосходство Японии заключалось в том, что зло и несправедливость никогда не руководили ее действиями, никогда не заменяли высокой нравственности ее поступков.
Теперь однако есть основание для беспокойства, так как среди народа имеется группа людей, численно хотя и незначительная, но которая, будучи захвачена иностранной радикальной идеологией и следуя теории марксизма, иногда забывает честь Японии, ее цели и свой долг. Есть также люди, которые ведут себя к гибели, предаваясь лени и покою при отсутствии идеалов и сознательности.
При наличии такого положения манчжурский инцидент является для Японии случаем, данным богом. Надо признать, что бог забил во все колокола, чтобы тем самым разбудить японский народ.
Мы никоим образом не придерживаемся пессимистического взгляда в отношении современного затруднительного положения. Мы твердо верим в то, что настоящее международное положение быстро улучшится для Японии, если японский народ возродится из великой души Японского государства и покажет себя как японский народ. При этом условии скоро придет время, когда весь мир радостно встретит «императорскую нравственность»…
Снаружи склад был не очень большим, высотой в два с половиной этажа, но внутри он был открытым до самой крыши и потому казался огромным. Пахло дёгтем и спиртом, и повсюду стояли ящики, решётки, какие-то перегородки, сколоченные из фанерных щитов.
По этому хлипкому лабиринту они и пошли. По пути им попадались до целые батареи бидонов с керосином, то ящики из-под яблок.
Возле одной, ничем не примечательной решётки, дежурили ещё двое, в таких же пальто. Один просто засунул руки в карманы, а другой был с армейской винтовкой наперевес.
(Интересно, как армейское оружие попадает в такие руки? Особенно сейчас, в разгар войны…)
Тот, что был с винтовкой, сделал знак глазами и Юкио без лишних разговоров отдел револьвер. Решётка отодвинулась и они оказались перед тем, кто был здесь главным.
Главный восседал за столом и напоминал сумоиста, ушедшего на покой после травмы лодыжки. Здоровенный и бесформенный, с выбритыми висками и коротким ежиком от макушки до затылка, он кое-как втиснулся в серый костюм, причём из-под рубашки на шее виднелись зелёные края татуировок.
В остальном закуток напоминал кабинет типового служащего. Стол у окна, кресло, телефон и много бумаг. Только духота была жуткая, где-то неподалёку что-то грохотало, а на тонких стенах висели какие-то таблицы и карты. И ещё пахло спиртом.
Запах шёл от водружённого на закопченный примус глиняного чайник в три уровня. На каждом уровне было по носику и их них капало в три
