Когда флот Гисандра отплыл из гавани Фрикса, в случае морского боя он мог рассчитывать лишь на половину своих триер. Остальные, оставшись без морпехов, были, по сути, превращены в транспортные корабли и нагружены добычей.
— Ничего, — размышлял вслух Тарас, планируя новое нападение, — если пленник не соврал, а я думаю, что он сказал мне перед смертью всю правду, то вся грозная морская сила Ставроса, пять триер, стоит себе спокойно где-то на привязи у пирса и никакого сопротивления нам не окажет. Мудрый Гиперкид совершил глупость, не использовав их для нападения. Конечно, хорошо бы их захватить. Но, если не выйдет, то придется сжечь.
Еще раз глянув в карту, которую взял с собой, Тарас подумал, что напасть на Ставрос так же неожиданно не удастся. Во-первых, туда наверняка уже добрался кто-нибудь из беглецов, уцелевших в недавних боях. Но даже если на мгновение предположить, что его обитатели живут себе по-прежнему мирной жизнью и ни о чем не подозревают, то против Тараса работало расположение города. Ставрос, судя по всему, как и Афины, имел вынесенную к побережью гавань, а сам же находился на возвышенности. Похоже, в горах. То есть, даже захватив гавань, следовало высадиться на берег и добираться до основной базы Гиперкида еще несколько километров. Так что, если его передовому отряду не повезет захватить город с наскока, — а Тарас в это совсем не верил, — то бой будет тяжелый. Но Гисандр не унывал. В своих силах он не сомневался. Какой бы ни был этот город, он собирался взять его без посторонней помощи.
На сей раз переход должен был занять больше времени, и к Ставросу спартанская эскадра должна была подойти уже затемно. Они плыли весь день, к обеду повстречав на своем пути несколько рыбачьих лодок. Но, судя по тому, что они тут же скрылись в небольшом заливе слева по курсу, где Тарас заметил приютившееся на скалах селение, местные рыбаки не столько ловили рыбу, сколько следили за морем. А значит, и о его флоте были уже наслышаны.
— Ну что же, — кивнул он, придя к такому выводу, — значит, быть штурму. Уверен, нас уже ждут. Бриант, готовь баллисты.
Глава восемнадцатая
Город Одиссея
Когда солнце уже готово было скрыться за горами, они наконец прибыли на место. Обогнув мыс, Тарас заметил у подножия каменистого холма небольшую гавань, а в ней ровно пять остроносых триер, не считая притулившихся вокруг них рыбачьих лодок. На вершине того же холма, дальний склон которого порос лесом, Тарас разглядел средних размеров город, обнесенный крепостной стеной. От гавани к воротам города вилась хорошо различимая дорога, по которой лениво тащились несколько возов с тюками или амфорами.
— Вот он, город Одиссея, — невольно улыбнулся Тарас, — где его двадцать лет ожидала верная Пенелопа. Но нас здесь, похоже, не ждут. Никаких боев нет. Неужели мой авангард так задержался в пути.
Не сбавляя скорости, караван устремился прямиком в гавань, ничем не защищенную с моря. Солдаты и артиллеристы изготовились к бою. Бросив взгляд вправо и чуть назад, Тарас увидел невдалеке за проливом, в вечернем мареве Кефаллению, жители которой, хоть и превосходили числом обитателей Итаки, не рисковали соваться сюда без особой надобности, зная дурной нрав местных пиратов. Тарас их не осуждал. Особенно сейчас. До спокойной и безмятежной жизни здесь было очень далеко.
Каждый ритмичный взмах весел приближал Тараса и его воинов к цели. Триеры, словно хищные рыбы, вспарывали своими таранами темные в этот час воды моря. До гавани оставалось немногим более пятисот метров, уже была видна суматоха на берегу, а Тарас все выжидал, размышляя. Он еще не решил уничтожать триеры противника или захватывать. В случае сопротивления он готов был на это пойти, но его пока не было. А если просто поджечь пирс, то и корабли могли случайно сгореть, — зачем же добру пропадать. Тарас, едва укомплектовавший на Итаке свои силы, в нетерпении уже мысленно заглядывал вдаль и мечтал увеличить свой флот за счет захваченных кораблей Гиперкида. Увидев их поначалу без движения, он уже надеялся на легкую добычу. И потому, заметив, что в последний момент от причала отошли две триеры, устремившиеся им навстречу, с большим сожалением отдал приказ атаковать противника.
— Илларий, мы идем на таран, — приказал Тарас своему капитану, — пора проверить на прочность наш «Тайгет».
Грек кивнул и убежал отдавать приказания.
А Тарас наблюдал со своего места за тем, как моряки Гиперкида всего на двух триерах вознамерились атаковать его караван. Они явно запоздали с выходом, от противника их отделяло не более двухсот метров, но в смелости им нельзя было отказать. Остальные триеры эскадры Ставроса по-прежнему оставались на берегу и выглядели безжизненными. «Может быть, на них просто нет команд, — догадался Тарас, поглядывая то на них, то на приближавшиеся корабли противника, — а эти-то просто камикадзе. Вдвоем против десятка кораблей. Крейсер „Варяг“ какой-то в местном исполнении. Не иначе город действительно слабо защищен, и они хотят оттянуть время нашего нападения даже ценой своей гибели. Похвально, только не поможет. И где же этот Иолай шляется? Давно должен был прибыть сюда».
Между тем моряки Ставроса показали свою невероятную прыть и умение. По всему было видно, что это не новобранцы, как многие у Тараса, а опытные вояки. Заложив лихой маневр и увернувшись от тарана «Тайгета», первая вражеская триера проскочила в глубину строя. Не прошло и минуты, как она сама протаранила шедший следом корабль, ударив его в самую середину борта. Доски с треском проломились, и «подраненная» триера из спартанской эскадры, накренившись, повисла на таране вражеского судна. Моряки Ставроса попытались отгрести назад, чтобы расцепиться, но не успели. Разъяренные пираты из команды поврежденного судна, перепрыгивая через поломанные ограждения, хлынули на палубу атаковавшего их корабля. Их встретили солдаты Ставроса, выстроившись поперек палубы. Началась жестокая драка, вопли и стоны которой разносились над водой.
Вторая триера Ставроса так же молниеносно заложила вираж, ушла от атакующего корабля и сама нанесла удар по другой триере, протаранив ее возле кормы. От неожиданного столкновения многие морпехи полетели за борт, но в остальном ситуация повторилась. Обозленные неудачей моряков, пехотинцы принялись восстанавливать «доброе имя» пиратов Ватхия на службе у Спарты.
— Твою мать, — не выдержал Тарас, выругавшись на незнакомом для капитана языке, когда на его глазах состоялось подряд два тарана, — за одну атаку потерял два корабля. Только бы эти олухи баллисты не утопили.
