Высказывание о русских танках. Заслуживают уважения, но в своей массе — устаревшие типы. По численности танков русские сильнее всех в мире, но они имеют лишь небольшое количество новых танков-колоссов весом в 45–50 тонн с длинноствольной 105-мм пушкой.
Русская авиация велика по количеству, но большинство самолетов устаревших типов, и лишь незначительное число — современные машины.
Проблема русской территории. Хотя расстояния в России и большие, но они не больше тех расстояний, с которыми уже справились германские вооруженные силы. Бескрайние просторы делают необходимой концентрацию сил на решающих участках. Массированное использование авиации и танков на решающих направлениях. Авиация не сможет одновременно обработать этот гигантский район. Поэтому использовать ее нужно в тесной связи с операциями сухопутных войск Русские не выдержат массированного удара танков и авиации.
Никаких иллюзий по отношению к союзникам! Финны будут храбро сражаться, но их мало, и они еще не оправились от поражения зимой 1939/40 г. От них можно лишь ожидать, что они атакуют Ханко и лишат русский флот возможности отхода в район Прибалтики.
От румын вообще ничего нельзя ожидать. Возможно, они будут в состоянии лишь обороняться под прикрытием реки, да и то лишь там, где противник не пожелав атаковать. Судьба крупных германских соединений не может быть поставлена в зависимость от стойкости румын.
Венгры ненадежны, так как не имеют никаких причин для выступления против России. Венгры не посвящены в наши планы. Словаки — славяне, их можно использовать лишь для охраны тыла. Итальянские, французские, испанские и британские войска прибудут лишь после начала войны.
Борьба двух идеологий. Уничтожающий приговор большевизму не означает социального преступления. Коммунизм — огромная опасность для существования национал-социализма в будущем. Речь идет о войне на уничтожение. Мы ведем борьбу не для того, чтобы законсервировать своего противника. Безжалостное уничтожение большевистских комиссаров и всей коммунистической интеллигенции.
Будущая картина политической карты России. Северная Россия отойдет к Финляндии. Протектораты в Прибалтике, на Украине, в Белоруссии. Прибалтийские государства отойдут к нам со своим местным самоуправлением. Русины будут нас приветствовать. Украина — неизвестно, донские казаки — неизвестно. В Великороссии необходимо применить жесточайший террор. Специалисты по идеологии считают русский народ недостаточно прочным. После ликвидации активистов он расслоится. Кавказские племена легко примут новый порядок, если не вмешиваться в их архаичные обычаи (кровная месть, многоженство, право ношения холодного оружия). Кавказ будет позже отдан Турции (при условии его использования нами).
Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке жестокость — благо для будущего.
18.00. Генерал Паулюс: Организационные основы перестройки сухопутных войск для решения задач, стоящих перед Германией после операции «Барбаросса».
19.00–19.30. Продолжительные споры о трудностях, которые возникнут в ходе окружения русских в районе Белостока. При этом решено, что начало наступления Переносится с 3.30 на 3.00 10 июня.
Начиная с 5 июня, на рубеже Западной Двины и Днепра сосредотачивались выдвигаемые из внутренних округов 6 общевойсковых армий третьего стратегического эшелона. Оперативные объединения первого эшелона стягивались поближе к границе, занимая оборону в зоне укрепленных районов. Скрытными ночными маршами шли на запад корпуса вторых эшелонов приграничных округов. Все 10 противотанковых артбригад и 12 механизированных корпусов Красной Армии, дислоцированные в приграничных округах, перемещались вдоль фронта, занимая позиции на путях вероятного продвижения немецких войск. В округа срочно, под предлогом лагерных сборов и тактических учений, отзывались из отпусков командиры и политработники. Из запаса были негласно призваны для пополнения частей 200 тысяч приписного состава. Еще полмиллиона запасных пополнили кадрированные дивизии в Сибири, Поволжье, Средней Азии, на Кавказе, Урале и Дальнем Востоке.
Всего у границы развернулась на 400-километровую глубину четырехмиллионная армия при 15 тысячах танков и 12 тысячах самолетов. Выполнение директивы должно было увеличить эту группировку до четырех с половиной миллионов, а глубину развертывания — уменьшить до 200 км. Однако для такой концентрации оборонительных сил требовалось не менее 10–12 дней, а враг мог ударить в любой момент. Кремль попытался оттянуть неизбежное дипломатическими методами.
7 июня ТАСС распространило написанное лично Сталиным заявление, в котором говорилось: «Советское правительство получает из различных источников сведения о сосредоточении против СССР крупных контингентов германских войск. Определенные силы в некоторых странах, давно мечтающие спровоцировать новую войну между великими русским и немецким народ открыто говорят о неизбежности такой войны уже в самое ближайшее время… По данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германское пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, и происходящие в последнее время переброски германских войск в восточные и северо-восточные районы Германии связаны, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям…»
Для советских людей, которые получали информацию лишь из официальной прессы, это заявление прозвучало, как взрыв бомбы. ТАСС, по существу, сообщил, что Германия стянула на советскую границу огромную армию, а СССР, в свою очередь, проводит ограниченную мобилизацию. Оговорки: дескать, запасных призывают для участия в летних маневрах, никого не могли обмануть — за четверть века советские люди прекрасно научились читать истину между строк лукавых деклараций.
На следующий день, 8 июня, из приграничных гарнизонов были эвакуированы семьи военнослужащих, а органы НКВД и НКГБ начали массовые аресты неблагонадежных элементов на территориях, присоединенных к СССР за последние три года. Над Белостоком, Шауляем, Котовском и Винницей зенитные части сбили самолеты-шпионы.
Берлинские дипломаты на заявление ТАСС не ответили, что позволило кремлевским вождям сделать вывод: война неизбежна. Между тем Гитлер, с присущим ему оптимизмом, прокомментировал этот демарш: «Сталин струсил и готов отдать все без боя. Но его уже ничто не спасет. Через два месяца я приму у него капитуляцию. На развалинах Кремля!»
