В девять часов эскадра выступила в направлении Архангельска, и уже в двенадцать часов оказалась в пределах досягаемости острова Мудьюгского. Встали на якорь, так как прозвучал пушечный выстрел.
Командор вызвал лейтенанта и попросил спрятать лоцмана и толмача, чтобы таможенники их не могли найти.
— Вполне возможно, что нас примут за англичан, — добавил он. — Хотя, будьте готовы и при первой возможности попытайтесь обезоружить русских.
— Имя у тебя Афанасий, — проговорил таможенник Федор, — как у архиепископа. Видимо сам господь бог на твоей стороне. Сколько помню тебя всегда смел ты и храбр. Не убоишься злодейских ворогов? Афанасий Иванович Крыков посмотрел на стрельца и улыбнулся.
— А чего мне их боятся. Люди, как люди. Такие же смертные, как и мы. И на каждого ворога найдется пуля или на худой конец сабля. Так что только пусть попробуют явиться к нам. Затем поручик вытащил из ножен саблю.
— Вот она наша заступница. Дверь скрипнула, и в избу вошел караульный.
— На горизонте семь кораблей, — доложил он.
— Ну, вот, — молвил Крыков, — дождались.
— Вороги? — спросил Федор.
— Вполне возможно. — Проговорил поручик, поднимаясь с лавки. Застегнул кафтан на все пуговицы, надел темно-серую шапку, и молвил, — Пора.
Вслед за караульным вышли из дома. Тут же сбежались таможенники, которые до этого мирно отдыхали на лице. Крыков рассказал о сложившейся ситуаций, пояснил, что, скорее всего корабли это воровские, а посему они могут и не вернуться. Приказал Федору да караульному Фролу остаться на острове.
Затем повелел дать пушечный залп, что служил сигналом к тому, чтобы парусники встали на якорь, для таможенного досмотра. Когда над главным фрегатом взвился сигнальный флаг «Просим лоцмана».
— Лоцмана просят, — выругался поручик, плюнул на землю и молвил, — а ну, братцы давайте столкнем карбас на воду.
Карбас шел быстро, и вскоре приблизился к кораблям. Русское знамя развивалось на ветру. Громыхал барабан. Чувствовалось, что идет таможня.
— Чьи корабли? — прокричал Крыков, когда барабан смолк.
Высунувшийся с кармы офицер посмотрел на поручика и ответил на ломаном русском:
— Английские торговые, идем к городу для торговли… нужен пропуск.
— Требуем досмотра, — прокричал Афанасий Иванович.
И вскоре поручик и пятнадцать солдат уже стояли на борту шнявы. У парадного трапа их встречали капитан Вахтмайстер. Он вежливо извинился, и попросил последовать Крыкова в каюту, где по его словам лежал простуженный шкипер.
Афанасий Петрович кивнул. Он рукою в перчатке придерживал саблю у бедра, с половиной своих солдат и с капралом направился к трапу, ведущему в кают-компанию. Перед ним знаменосец нес русский флаг, сзади два барабанщика мелко выбивали дробь. Там он застал капитана Лиллекруне (что выдавал себя за шкипера) сидевшего за столом. Крыков резким повелительным голосом сказал:
— Его царского величества войск таможенной стражи поручик Крыков с солдатами для производства законного таможенного досмотра и опроса постатейного явился. В виду флага государства российского наперво всего прошу встать… Барабанщики коротко выбили сигнал. Офицер встал. Подошел к Афанасию Петровичу.
— Вот и хорошо, — молвил поручик, — тогда начнем. Не есть ли вы иноземные воинские люди?
— No.
— Не имеется ли у вас на борту пушек, пищалей, мушкетов более чем надлежит для защиты от морского пирату?
— No.
— Не имеется ли больных с прилипчивыми болезнями?
— No
— Хорошо, — молвил таможенник. — На вопросы вы ответили, теперь мы должны осмотреть корабль.
Да вот только желания это делать у Крыкова уже не было. Он уже понял, что это и были те самые шведы. Разглядел Афанасий Петрович на палубе замаскированные пушки. Правда, там их было немного, но они были. Вон и глаза у обоих негоциантов бегающие.
— Может вина? — поинтересовался толмач, — Пусть ваши люди осматривают судно, а мы пока вина выпьем.
— На службе не пью, — проговорил Афанасий, именно так когда-то несколько недель назад проговорил вновь прибывший сержант Золотарев. И вдруг понял, что фраза сейчас как никогда оказалась уместна.
— Ваше право, — проговорил офицер.
Они вышли на палубу. И тут произошло то, что с одной стороны Крыков ожидал, а с другой, как и предсказывал Андрей Золотарев. капитан Вахтмайстер дал сигнал своим людям рукой. Афанасий Петрович успел, выхватит саблю.
— Братцы шведы это! — прокричал он.
Но было уже поздно, почти все его люди уже были обезоружены. А неприятное лезвие шпаги шведского офицера смотрело в его сторону.
— Бросайте ваше оружие поручик, — проговорил Лиллекруне. — Я бы не советовал вам сопротивляться.
Его слова пролетели в пустоту, Афанасий сделал выпад и удачно. На щеке шведа проступила кровь. Тот поднес руку к ране и потрогал.
— Вы поступили опрометчиво поручик, — прорычал Лиллекруне.
Крыков стал делать выпад саблей, стараясь рубить шпагу шведа. Лиллекруне медленно отступал и терял силы, неистовый напор поручика выматывал его. Афанасий Петрович словно не замечал, что оружие шведа уже не раз впивалась в его тело, что кровь заливает глаза, что плечо немеет. Он твердо шел вперед не для того, чтобы ранить врага, а для того, чтобы убить, и гнал офицера по палубе до тех пор, пока не прижал спиною к септорам люка и не вонзил свою саблю в его сердце.
Лиллекруне закричал, его руки в желтых перчатках с раструбами судорожным усилием попытались вырвать саблю из груди, но сил уже не было, свое оружие выдернул сам Крыков. Швед рухнул на смоляные доски палубы. Его шпага откатилась прямо под ноги поручика, тот нагнулся и поднял ее. Сломал о колено, выбросил за борт.
Какой-то матрос попытался кинуться на него с копьем, но Крыков успел выхватить пистолет и выстрелить. Тот пошатнулся и упал.
— Devil[47], — вскричал Вахтмайстер и, выхватив шпагу, бросился на таможенника. «Дурак, — подумал Афанасий Иванович, — али нет?»
Капитан не собирался его убивать, он нанес несколько выпадов, которые были успешно отражены, затем увернулся от сабли поручика. Крыков готов был уже перейти в атаку, когда ноги сами собой подкосились, и он упал на палубу.
— Bra gjort[48], — молвил капитан, обращаясь к моряку, чей удар прикладом русского ружья, отнятого у пленных, оказался, как раз вовремя. — Связать пленных, отвести в трюм.
Матрос склонился над телом поручика. Связал веревкой руки. Повернул на спину. Второй матрос зачерпнул ведро воды за бортом, и плеснул в лицо Крыкова. Тот пришел в себя.
