покажу. Есть отличный дом.
В общем, мы очень славно провели время. Несмотря, а может поэтому, я отправил гонца к Бергу, с требованием быть завтра с утра. Может, давайте я буду доклад императору писать? Я — командир! А он — приказывает, и подчиненные все исполняют, даже лучше чем я приказал.
Короче, проснулись мы все с больной головой. Нет, вопрос излечения — совершенно плевый. Но так посидеть мне еще не доводилось. Надавил звонок вызова прислуги. Вместо неё явился герр Хофман, дворецкий. И сообщил что меня ожидает в большой гостиной поручик лейб-гвардии Преображенского полка Неклюдов. И мне лучше не тянуть. Ибо оне сильно раздражены.
Совершенно не озабачиваясь, умылся, оделся в домашнее, и пошел в гостиную. Так, парадный мундир, сверкающие цацки и позументы. Черные усы. Где то я его видел. А! это он стоял вчера рядом с Мининой! И делал суровое лицо!
— Чем обязан? — поинтересовался я.
— Граф! Честь имею представиться, Петр Неклюдов.
— Очень приятно.
— А мне нет! Вы вчера недопустимо нагло разговаривали с графиней Мининой. Извольте извиниться!
— Перед графиней.
— Послушайте, поручик. Вы не забываетесь? Не стоит мне указывать что мне делать!
— Ну что ж. Тогда я вызываю вас на дуэль! Мои секунданты будут у вас через час.
И ушел. Господи! Ну откуда столько придурков?
Глава 23
Интерлюдия 2
Заметка в газете «Ведомости»:
«Краков в последние дни сотрясали панические слухи о близкой войне. Из уст в уста предавались ужасающие новости о падении Дрездена и неумолимом продвижении к столице орд захватчиков. Рассказывали о том, что в последней попытке спастись, монархия готовит генеральное сражение под Краковом. Стягивая для этого войска со всей Империи.
Поводом для слухов стала нота МИД Германского Союза, самонадеянно требующая передачи части земель Империи под германский протекторат.
Как пояснил нашему корреспонденту сотрудник МИД Российской Империи, разного рода ноты, которыми обмениваются правительства, — это обычная форма взаимоотношений государств. Делать какие либо выводы из самого факта — как минимум самонадеянно. А что касается ноты Германского Союза — на неё был дан развернутый и аргументированный ответ, полностью удовлетворивший обе стороны.
А ввоенном ведомстве нам рассказали, что корпус генерала Аракчеева проводил под Дрезденом плановые учения, обучаясь приемам использования новейших вооружений, регулярно поступающих в имперские полки. Постоянное обучение является обычной практикой всех имперских войск.
На вопрос о стягиваемых под Краков силах, военные чиновники разьяснили, что готовится торжественный парад Гвардии, в честь Дня Рождения Императора Александра Алексеевича.
Это безусловно приятная новость. Потому что на этой неделе начинается традиционная череда зимних балов. И блестящие офицеры Гвардии, ранее не бывавшие на этих балах в связи с отдаленностью мест службы, украсят их своим присутствием…»
* * *
В большом, но все же уютном, кабинете сидели трое. В камине горел огонь, мужчины расположились в креслах возле него. На столике стоял графин с чем то темным и крепким. За окном смеркалось.
— Ну и что скажете? — заговорил один из сидящих в креслах, пригубливая из бокала с широким дном — ваш хваленый артефакт совершенно не помог немцам. Как вы это объясните?
— Как любое оружие, применение артефакта безмагии требует отработки. — пожал плечами второй — собственно в зоне применения, артефакт более чем эффективен. Просто магические пушки стояли за зоной действия безмагии.
— И какие выводы?
— Уже готов новый прибор, обеспечивающий площадь покрытия сто на сто миль. Это, насколько я помню, минимум в три раза больше дальности действия пушек Берга. А каких то других факторов, способных повлиять на исход нашей акции, больше нет.
— Мне нравится ваша уверенность. Но я настаиваю на том, что бы вы все тщательно изучили и продумали. Что бы избежать неожиданностей. Можете идти. До встрече в Кракове.
Оставшись вдвоем, мужчины помолчали, потом опять заговорил первый.
— Барон, вы понимаете, что ваши шалости мне больше маскировать не удастся?
— Перестаньте. Насколько я понял, полиция не имеет даже намеков. А потом это уже не будет иметь никакого значения.
— Тем не менее, я приказываю вам пока воздержаться от каких либо проявлений своей натуры. Вы меня поняли? Потом — пожалуйста. Я не возражаю, что бы вы лично занялись младшим Орловым. Я даже с удовольствием поприсутствую.
— А вы то его за что так не любите?…
* * *
Первый выход в свет — это так волнующе! По традиции, в Российской Империи не устраивают балов дебютантов. Просто с восемнадцати лет юноши и девушки начинают выходить в свет самостоятельно. Марина Минина вертелась перед зеркалом в белом бальном платье. На своем первом балу девушка должна быть только в белом платье. Тоже традиция.
Бал, данный отцом в честь её восемнадцатилетия — это совсем не то, и выходом в свет не считается. Хотя бы потому, что восемнадцать ей исполнилось, когда она была в плену. Да и устроен он был наспех, и был скорее званым вечером с танцами, а не полноценным Балом, с присутствием Императора. Поэтому, в глазах света, традиционный зимний бал Мининых — это первое появление графини Мининой.
Валечка Ланская — сердечная подружка и соседка по парте в Лицее, сама — прехорошенькая блондинка, восхищенно вздохнула.
— Какая же ты красивая, Марин! Они просто рухнут к твоим ногам.
— Что им еще остается? — фыркнула Марина — они все нас с тобой — не достойны!
— А ты знаешь, что Сашка Орлов тоже дебютант?
— Конечно! Он сбежал в поход, когда ему еще не было восемнадцати, бирюк.
— Грибова выходит замуж за Берга, через неделю помоловка.
— Сиськи этой Грибовой оторвать. Помнишь, она разорялась? Орлов мой! Девы, не дай вам бог даже смотреть на него… А он про неё даже не вспомнил ни разу, за все время похода.
— Вот на него слетятся то, все наши лицейские! Да и московские…
