Мининой, несколько дней назад. Что я, по её мнению собрался к этой Лобковиц свататься. А я всего лишь принял приглашение на охоту, от соседа — барона!
— Сань, — сказал Неверов — а тебе не пришло в голову, что Минина изучила списки тамошнего дворянства? И нашла годных по возрасту?
Паша хихикнул и открыл рот. Но тут нас догнали Аракчеев со штабом. И случилось прощание. А потом мы снова тронулись и Берг сказал:
— Смирись, Орлов. Минина — это твой крест.
Глава 22
В Кракове выпал снег. Город стал совершенно сказочным, и я вспомнил, что скоро Рождество у католиков. Мы не торопясь въехали в город со стороны портала. Батарея, скрипя колесами, и позвякивая сбруей, поехала обратно в Глюхачики. Потому что пока держать её больше негде. Хотя, я рекомендовал Бергу утащить войско к себе в замок. Чтобы, когда туда приедет Грибова, устроить салют, почетный караул и другие торжественные мероприятия. Но соскочить с темы не удалось.
— У каждого в жизни свое предназначение! Ты, Орлов, просто создан, что бы злить Маринку.
— Поехали в отцовский ресторан. Съедим что ни будь. Да и выпьем. Мы с победой вернулись или как?
— Может куда попроще, Сань? — сказал Неверов — У Грюнвальдского моста недавно открылся трактир Тестова — мне там нравится.
— Неее. Мало того, что это недалеко от гвардейских казарм. Там еще наверняка и обожремся.
— Да нормально там кормят!
— А кто спорит? — не стал молчать я, радуясь соскочить все ж с темы Мининой — но рестораны, кроме всего прочего, бывают хорошие и отличные. И там и там кормят нормально.
— А в чем тогда разница? — заинтересовался Леха.
— Разница в послевкусии! Из одних ты выходишь — обожравшись. А из других, даже и съев вроде бы побольше, чем в первых — совершенно нормально себя чувствуя. Это, а не меню на сто страниц, определяет класс ресторана. Тем более что в по настоящему приличном ресторане меню — небольшое.
— Орлов, тебе просто лень куда то ехать. И ведь целую теорию придумал.
— Опровергни меня! Нечего сказать? Значит едем к нам!
После небольшой суматохи, вызванной нашим появлением, и сопутствующим движениями — дождаться конюха за лошадьми, снять верхнюю одежду, помыть руки и прочее, мы наконец то налили по рюмке очищенной. И выпили. К столу подали последовательно: Тартар с раковыми шейками. Крем-суп из цветной капусты с красной икрой. Мозги, запеченные по провансски и креветки в сметанном соусе, запеченные в яйце. И, наконец, гардиен по-провански, с рисом. Татен и кофе подавал уже Федор, камердинер отца. Алексей Александрович в собрании, Саша, нарочного к нему отправили.
Мы, как выяснилось, проголодались, За едой рассказал Бергу что взялся за создание самобеглых средств. Как и ожидалось, он загорелся. Но я сказал что приглашу его на испытания, ибо сейчас пока и говорить не о чем. А за кофе и коньяком они опять хотели взяться за меня, но я уже был готов.
— И когда же ты, Алексей Оттович, наконец определишься в отношении Елены Игоревны?
— А я разве не говорил? В ближайшее время мы объявим о намерении быть вместе. На суарэ, по этому поводу. Вы приглашены. О дате и времени сообщу дополнительно.
— И правильно! Давно пора избавить Ленку от беззаботной жизни!
— Поздравляю, Леха! — вставил Паша. — мне вот, что то не очень везет.
— Берг, спроси у Грибовой, нет ли на примете какой ни будь неуравновешенной истерички? А то Паша больно флегматичен.
— Я, Саня, и не думал, что ты что то хорошее скажешь. Я тебя знаю, ты то, даже если царевну — лягушку встретишь, первое что сделаешь, повезешь её во Францию. Вдруг они её съедят по ошибке? Вот у тебя радости то будет!
— Бгггг. Паша! Ты гений. Как ты точно понял всю суть этого Орлова!
— Ты был прав, Паш, зря я тебя от кабака Тестова отговорил. Хочется кому ни будь дать в морду. Не бить же Берга, правда? А там бы мы…
Но нашу ленивую и добродушную беседу прервали самым радикальным образом. Приехал флигель — адъютант Его Величества Дуров, с просьбой прибыть к монарху немедленно.
Так то, как только я вошел ресторан, я взял листок бумаги и написал Военному Министру. Мол так и так, милостивый государь Александр Иванович. Противник уничтожен. Вернулись в Краков. Поводов для беспокойства не вижу. Но, видимо, государю хочется подробностей. Причем сделано все несколько демонстративно. Насколько я, а не школьник, понимаю, мне выражено высочайшее расположение. Потому что могли прислать курьера, лакея, или еще кого. А тут целый флигель-адъютант, и монаршья карета. Когда я сказал парням собираться, Дуров пояснил, что зовут меня одного. Вот так и бывает в жизни, парни, работали вы, а хвалить будут меня. И это — справедливо, потому что вы взялись надо мной шутки шутить. И мгновенная расплата. Как знак свыше, не трогайте Орлова. Он почетный святой. Берг попросил меня не размахивать хвостом и не цокать копытами. А Паша как всегда буркнул, что памятник падшим женщинам не может быть святым. Уж кто бы говорил! Меня переодевали в четыре руки Федор и Игнатий. Управились быстро, и спустя всего минут двадцать меня проводили в личные покои Императора.
И первое, что я увидел в гостиной императорских покоев, была графиня Марина Минина. В полутемной гостиной, в свете уличных фонарей, она, стоящая у окна, показалась на мгновение изысканной картиной. Тонкий профиль, загадочно мерцающие глаза, волшебная шея, спокойно сложенные на подоле руки, хрупкая и невесомая. Совершенно магнетичная девушка. Но сообразил я это, только подойдя к ней. Хотя и не собирался. Наверное, три рюмки очищенной.
— Здравствуйте, графиня! — она обернулась, и просияла всем лицом. Вспыхнули глаза, губы брови…я в растерянности оглянулся. За спиной у меня стоял флигель-адъютант, князь Дуров. Понятно.
— Живой!
— А с чего мне помирать?
— Саш, тебя опять на подвиги потянуло?
— Какие подвиги, ты о чем? Ерунда какая.
— Не скромничай, весь дворец уже судачит про Дрезден!
— Всех моих подвигов там
