приказал своему служке:
– Правь в Полоцк!
– Отче, что так? – вмешался Жадимир, весьма удивлённый поведением святых отцов.
– Что тебе, боярин, нужно! – начал грубить раскормленный, как на убой, диакон. – Молебен о даровании победы над супостатом провели, крестным знамением войско осенили! Что ещё, ратиться нам прикажешь?! То дело мирское!
– Правь! – повторил приказ протоиерей и вдруг неожиданно обратился к Жадимиру: – Я своими глазами узрел смоленскую пехоту! У всех есть доспехи! Передвигаются строем, да так слаженно, словно ромейцы в свои лучшие годы! Полоцкие лапотники смолянам не противник! – вынес резкое суждение протоиерей. – Спаси нас, Господи! – церковник снова мелко перекрестился. – Правь, что застрял!
Жадимир, заразившийся от церковников страхом и неуверенностью, скоро зашагал к своим воям. В голове у него билась мысль: «Неужели и вправду всё так и есть, и нас ждёт разгром?!» И тут он услышал удары грома, шум исходил от ратного поля. Загремело так часто и сильно, что казалось, воздух сотрясается даже здесь, в этом удалённом от сечи перелеске. Жадимир на последних метрах дистанции подбежал к своим воям, кучкующимся и жмущимся друг к другу.
– Боярин, что это? Адовы трубы? – испуганно округляя глаза, громко спросил один из его боевых отроков.
Дождавшись согласного кивка боярина, заговорил десятник Жадимира, отчего-то веселящийся:
– Во как громят! Ажно уши закладывает! – то ли попрекнул, то ли похвалил смолян.
Вместе с раскатами рукотворного грома на поляну среди общего гомона проникали отдельные, холодящие кровь крики боли. Жадимир поёжился.
– Сходи, посмотри, что там творится! – приказал он одному из своих людей. – Да поживее! – поторопил боярин, видя, с какой нерешительностью начал двигаться его гридень.
Тут к обозу выскочили несколько возниц, их сразу окружили «коллеги по цеху», подоспел и навостривший уши боярин.
– Там всё в адовом серном дыме, почти ничего не видно! – живо описывал, размахивая руками, рыжебородый мужик. – А грохот! Оглохнуть можно!
– Наши-то как, сошлись со смолянами? – спросил оказавшийся рядом с Жадимиром десятник.
– Видели, что стрелами наших сильно закидывают! Смоленские пешцы сплошь с луками и колчанами! А тут и их трубы зарокотали! Бронзовые трубы начали палить по коннице разрывными ядрами – сразу дымом всё поле и заволокло! Малые железные трубы смолян молчали, я так мыслю, хотели поближе подпустить наших! А как мы сюда побегли, вроде и малые трубы бить начали!
– Чего побегли-то?
– Утекать надо, боярин! Чую, разделают нас под орех!
Жадимир хотел было возмутиться, но тут расслышал надвигающийся на рощу, всё возрастающий шум, издаваемый сотнями конских копыт. К обозу накатывала собственная драпающая конница, её бешеный поток в мгновение ока захлестнул всю рощу, наполнив её криками и конским ржанием. Ни у кого из дружинников даже не возникло мысли остановиться и попробовать занять оборону, укрывшись обозом, все неслись под защиту стен Полоцка. Жадимир быстро сориентировался и присоединился к потоку убегающих, но хватило его лишь на полсотни метров: конь боярина оступился, и Жадимир кулем свалился на землю, на несколько минут потеряв сознание. Привет в себя его внезапно нахлынувший и наполнивший всю рощу шум от нового потока охваченных паническим ужасом пешцев. У многих из них в телах торчали стрелы, другие просто кровоточили по неизвестным, на первый взгляд, причинам. А вдали уже появилась шедшая в намёт вражеская конница.
Пошатнувшись от внезапного головокружения, Жадимир встал и, превозмогая слабость, побежал вместе со всеми. Справа послышался стук копыт, и в тот же миг из бегущего рядом с Жадимиром пешца во все стороны брызнуло кровью, а его голова, отделившись от тела, отлетела в сторону. Опахнув Жадимира потоком пахнущего кровью воздуха, смерть пронеслась дальше, швырнув на прощание из-под копыт куски дёрна. Перепуганный только что случившимся Жадимир свернул, взяв правее, и побежал, сам не понимая, куда и зачем. Он бездумно перепрыгивал через тела убитых, катающихся по земле и кричащих от боли раненых, через разбросанный повсюду обозный скарб. Затяжной бег понемногу привёл Жадимира в чувство. Вот он заприметил вражеского всадника, быстро догоняющего пешего и рубящего того с ходу. Жадимир припал к земле, чтобы смоленский дружинник его не заметил. План боярина сработал, всадник наметил себе новую жертву, занося меч, устремившись к улепётывающему без оглядки молодому белобрысому парню.
Глянув на поле, пересекающее его дорогу к Полоцку, он сразу передумал туда бежать, там повсюду конные беспощадно рубили пешцев. Жадимир выбрал другое направление, к виднеющейся вдали желтеющей полоске осеннего леса. Он не был одинок, в том же направлении устремились очень многие. Но не прошло и минуты, как со всех сторон раздались отчаянные, полные боли крики – на беглецов обрушился смертоносный дождь из стрел. Одна из них пригвоздила Жадимира к земле, прошив насквозь ступню. Боярина до того сильно охватило чувство безнадёги, что он почти и не ощущал острую боль в ноге.
И всё же любопытство взяло своё, Жадимир посмотрел туда, откуда на их головы обрушился удар лучников. Он увидел рассыпавшееся длинной цепью пешее войско смоленских крестоносцев. Они по-хозяйски шли по полю, деловито добивая тяжелораненых и связывая руки сдающимся в плен. Из раструба одного из смоленских бойцов раздавался громкий и какой-то металлический голос, призывающий сдаваться. Повторялась одна и та же фраза:
– Садитесь на землю! Поднимайте руки вверх! Сдавайтесь!
Горько усмехнувшись, боярин подумал, что его и так стрела уже усадила на землю. Преодолевая боль, Жадимир переломил древко стрелы, высвободил кровоточащую ногу, снял сапог и перевязал ступню портянкой.
Когда он закончил перевязку, в десятке шагов от него обнаружились бодро вышагивающие разреженные шеренги смолян.
– Подымай руки, сучок! – донёсся до него чей-то грубый окрик.
Боярин молча потянул свои руки к хмурому осеннему небу и почти сразу почувствовал, как их туго стянула верёвка.
– Ранен в ногу, сам не доковыляет! – Над Жадимиром разговаривали двое смоленских ратников, приотставших от своих войсковых шеренг.
– Счас мы его вон к той группе полоняников определим!
Жадимир посмотрел в том направлении, куда указывал смолянин, и наткнулся взглядом на безвольно бредущих полочан со связанными руками в количестве, наверное, до полусотни и под охраной всего трёх пешцев.
– Товарищ звеньевой! – громко прокричал один из пленителей Жадимира. – У нас тут раненный в ногу, выдели ему пару своих полоняников, пускай его доведут до лагеря!
Звеньевой выцепил из толпы пару здоровых человек, разрезав им верёвки на руках, и указал на боярина. С боярина быстро сняли все тяжёлые доспехи, подхватив Жадимира с двух сторон под руки, приподняли его и, прыгающего на одной ноге, повели в толпу полоняников, сразу тронувшуюся в путь.
«Вот я и отвоевался!» – с грустью подумал боярин, неуклюже припрыгивая.
Бежавшие с поля боя
