Гор кивнул и, держа на весу тяжелый «Харбор», первым вошел внутрь, Хайл скользнул следом. Первое время все тихо было, а потом послышались рубленые очереди «Харбора», иногда прерываемые стрекотней винтовки Хайла.
Командир включил рацию и вызвал ребят на связь.
– Что там у вас такое? Почему стрельба без предупреждения?
– Все нормально сэр, – из наушника раздался грубоватый бас Гора, – тут орков целое кладбище в подвале, падальщиков разгоняем. Сэр, тут не только воины, а еще женщины и дети. Вход был перекрыт, они словно пытались спрятаться. А потом тут кто-то бойню учинил. Почти ни одного целого тела.
– Зачем в подвал-то спустились? – удивился командир, – мы сюда не жить пришли, а переночевать. Наверху чисто?
– Относительно, там еще два или три тела. У них тут вроде храма что-то было сверху. Кости какие-то… Хрень, в общем.
– Ладно, это не наше дело, я завожу людей.
– Встречаем, – после этих слов Гор прервал связь.
Командир махнул рукой и первым зашел внутрь. КПП был очень даже большим помещением, разделенным на восемь или десять комнат. Завод, наверное, имел большое значение, потому что здесь вполне можно было некоторое время автономно существовать. Об этом говорила двойная дверь, причем вторая была с бойницей и на серьезных креплениях, ныне почти рассыпавшихся. Орки здесь навели свои порядки, выкинув кровати и прочие предметы мебели, разломав несколько стенок и намалевав повсюду свои символы и какие-то ритуальные знаки. Пол был расчерчен кругами и знаками, а в самом центре стоял грубый железный прут, погнутый в двух местах, сверху донизу облепленный черепами. Рядом с шестом лежало тело орка в ритуальных одеяниях, сломанное пополам и все изгрызенное. Чуть поодаль валялся падальщик, застреленный Хайлом.
– Убрать трупы и можно располагаться, – велел командир, – А где эти двое?
– Мы здесь! – Гор с Хайлом вышли из-за поворота, держа оружие за плечами.
– Отлично. Где подвал?
– Там, – Гор указал себе за спину.
– Вот сейчас ноги в руки и забаррикадируйте его. Кан, помоги им.
Втроем солдаты снова скрылись, загремев какими-то обломками, стаскиваемыми ко входу в подвал. Командир же не давал остальным покоя, пока не проверили периметр, убрали все тела, валявшиеся в комнате, устроили несколько сторожевых точек и расставили часовых. Только после этого он объявил привал.
Собрав весь мусор, который мог гореть, солдаты быстро собрали небольшой костер, над которым повесили котелок, набив его остатками консервов. Тушенку есть гораздо приятнее, когда она согретая. Все, свободные от постов, собрались вокруг весело пляшущего огня, греясь и каждый думая о чем-то своем. Через некоторое время вернулись посланные баррикадировать подвал солдаты, присоединившись к общему кругу.
– Что ж, пора решать, что делать дальше, – первым выразил общую мысль командир отряда, – нам надо либо дальше идти вперед, либо сдаться и попытаться вернутся. У кого какие мнения?
Демократические порядки вообще редкость в армии, а уж такой вольный разговор с солдатами, причем предложение обсудить будущее операции с командиром на равных, с таким солдаты еще не сталкивались. Хотя, в подобном случае, когда командир отличался от своих подчиненный только тем, что носил погоны другой формы, когда общая напасть грозила всем без разницы, кто какого звания, тогда можно было и спрашивать общее мнение. Это только со стороны кажется, что решения командира всегда правильны и непреклонны, на самом деле это такие же люди, просто поставленные выше рядовых солдат для большей координации действий. И они могли точно так же ошибаться, беря на себя больше ответственности.
И вот сейчас командир эту ответственность с себя снимал, давая возможность солдатам решать самим. Потому что неправильное решение, принятое в одиночку, наверняка стало бы гибельным для отряда. И каждый это понимал.
– Я считаю, стоит вернуться, – первым подал голос Гор, – назад дорогу мы знаем, а вот вперед у нас даже ориентиров нет. Вернемся, подготовимся лучше и снова выйдем. А так только погибнем зря и пользы делу не принесем.
– Сдаться предлагаешь? – возмутился один из автоматчиков, – Чего нам надо? Патроны есть, еда есть, а все остальное и так найдем. Если натолкнемся на людей, то и дорогу узнаем.
– А если не натолкнемся? – спросил кто-то еще, – Уже сколько идем, а кроме тварей и трупов ничего не видели. Света в конце тоннеля тоже не заметно. Я за то, чтобы вернутся.
Очень скоро мнения отряда разделились. Примерно половина отряда была за то, чтобы после перерыва двинуться вперед, не взирая ни на что. Это были в основном молодые ребята, гордые и не желавшие сдаваться, считавшие любые препятствия созданными только для того, чтобы их преодолевать. Остальные же были за то, что более разумным будет вернуться, получить подкрепления, пополнить припасы и только после этого начать вторую попытку. За это в том числе были самые опытные ветераны армии, которых в отряде, к сожалению, было очень мало. Они знали, когда следует отступить, а когда пытаться идти напролом.
Снова дилемма. Все равно командиру брать последнее слово. И в любом случае почти половина отряда будет недовольна этим решением. А разлад в отряде – иногда хуже, чем пустая обойма в момент нападения мутантов.
– В общем, предлагаю так, – решился, наконец, командир, – предлагаю альтернативу. Еще двадцать часов идем вперед, если никого не встретим, разворачиваемся и возвращаемся домой. Все согласны?
Согласны были не все, но все же большую часть отряда такое решение устроило, угодив и первым, и вторым. Решив, таким образом, вопрос, командир отправил людей на боковую. Уставшие и измотанные, солдаты, насытившись похлебкой с костра, быстро уснули.
Только самому ему не спалось. Может, чутье, а может просто расшалившиеся нервы не давали покоя усталому телу. Казалось, что вот сейчас должно произойти что-то непоправимое и очень плохое. Ворочаясь с боку на бок, он пытался заснуть, но в результате устал только еще больше. Не выдержав, он решил отказаться от бесплодных попыток и встать. Скатав спальный мешок и подвесив его к рюкзаку, пошел проверить посты, тем более, что скоро смена и придется будить людей.
Часовой у двери бодрствовал и доложил, что все тихо, только крысы несколько раз пробегали. Второй часовой находился у баррикады, перекрывшей проход в подвал. У него тоже все было в порядке. Кто-то там шуршал время от времени, но казалось, что это падальщики вернулись к своему занятию. Третий часовой был у единственного не до конца заложенного окна, выходившего во внутренний двор завода. К нему командир подошел уже с полегчавшим сердцем, почти убедившись, что все его страхи оказались напрасными.
