- Почему вы до сих пор еще там? - раздраженно произнес привыкший отдавать команды властный голос. - И как насчет бумаг? Нашли какие-нибудь накладные или квитанции, в которых говорится о недавней транспортировке груза?
- Шеф, мы выемку бумаг сделали сразу, - присоединился к разговору второй человек с передатчиком, которого его напарник назвал Ильдаром. Он сидел за компьютером Алексис и изучал содержимое ее файлов. - Просто большинство документов оказалось на китайском, и когда Горан их увидел, он разорался и велел нам вернуться на квартиру и поискать получше.
- А где сейчас Горан? - Зоран сделал над собой усилие, чтобы самому не разораться на гребаных недоумков.
- На шухере остался, - ответил первый наемник. - Девчонка вернется с минуты на минуту, и он ее "выключит", если что. А то еще крик поднимет.
Ответ Зорана был кратким и означал, что группа должна была немедленно покинуть помещение. Горан Джинджич, двоюродный брат и боевой товарищ Зорана Младковича, был его же главной головной болью. В боях с боснийцами Горана контузило, и с тех пор его поступки редко отличались логикой и здравым смыслом. Зоран это знал, но не мог оставить родственника без куска хлеба - у того в Сербии была большая семья. Кроме того, с 95-го года Джинджич с Младковичем числились в международном розыске, и Зоран был уверен, что пока неадекватный братец пребывает под его присмотром, оба находятся в относительной безопасности.
Горан стоял в коридоре и смотрел в окно, когда оба его подельника, как ошпаренные, выскочили из квартиры и бросились к лестнице.
- Горан, валим! - позвал его наемник в камуфляжных штанах. - Зоран приказал.
- Я на лифте поеду, - ухмыльнулся серб, - что я - дурак ноги бить?
Когда шаги его напарников уже почти затихли в глубине 22-этажного лестничного колодца, Горан зашел за угол, лениво прислонился к стене и стал ждать.
Алексис почувствовала, что что-то было не так, едва только вышла из лифта. Она точно помнила, как запирала замок, когда уходила из дома два часа назад, а сейчас дверь в квартиру была приоткрыта на несколько сантиметров. Она в нерешительности остановилась посередине коридора, и когда двери лифта закрылись, услышала у себя за спиной хриплый мужской голос, который с акцентом - почти таким же, как у Василия - произнес по-английски:
- Давай, проходи, не стесняйся. Сейчас я с тебя, недотрога, всю спесь вытрясу.
Девушка испуганно обернулась - широкоплечий высокий детина с лицом, будто побитым оспой - то были следы въевшегося в кожу пороха от контузившего его взрыва - буквально пожирал ее маленькими, глубоко посаженными черными глазами и подталкивал к открытой двери. Путь к лифту был отрезан, да у нее и не было времени, чтобы нажать кнопку дождаться, пока откроются двери и умудриться заскочить туда без него. Оставалась боковая лестница, но нельзя было, чтобы он догадался о ее намерениях.
- Хочешь меня трахуть? - она сделала над собой усилие и не стала отводить взгляд. Он ухмыльнулся и подошел ближе, уже протягивая руку, чтобы дотронуться до нее. В этот момент Алексис попыталась ударить его коленом между ног, как когда-то учила инструктор на курсах по самообороне, обязательных для сотрудников корпорации, направляемых на работу в третий мир. Однако в Китае безопасности европейской девушки ничто не угрожало, если, конечно, она сама не лезла на рожон, так что постепенно все полученные навыки позабылись. Он успел поставить блок прежде, чем ее колено достигло цели.
Острая боль от удара на мгновение пронзила все ее тело и вызвала резкий выброс адреналина, который позволил ей каким-то чудом вывернуться из его готовых сомкнуться вокруг нее рук. Она рванулась к выходу на лестницу, но он успел ухватить ее за волосы. Серебряная заколка не выдержала и расстегнулась, оцарапав ей щеку. Внезапно Алексис почувствовала, как его хватка ослабла, а рука просто скользнула по ее еще не успевшим высохнуть после душа волосам. Она тут же воспользовалась этим - выскочила на лестницу и бросилась вниз, перепрыгивая через три ступеньки.
- Сука! - крикнул он ей вслед, но догонять не стал. Заколка, оцарапав ее, острым концом застежки впилась ему в руку. Он с ненавистью вытащил ее и отбросил в сторону, принявшись ожесточенно отсасывать кровь из раны. - Сука! - выругался он еще и раз и сплюнул кровь на мраморный натертый до блеска пол, а потом нажал кнопку лифта.
На одном дыхании Алексис пролетела спуск в 16 этажей и оказалась в пустом в этот утренний час вестибюле. Консьержа не было на месте, и она решила, что безопаснее ей будет на улице, где маньяк вряд ли посмеет снова на нее напасть.
Она выскочила из подъезда - в это раннее субботнее утро на улице тоже никого не было. У обочины стояла бордовая "Сантана" с тонированными стеклами, из-за чего Алексис не поняла, были ли в ней люди. Не сбавляя темпа, она пробежала мимо машины в направлении остановки и успела заскочить в уже отходивший автобус. В нем тоже было пусто, и единственные пассажирки - две китайские пенсионерки - прервали громкую беседу и неодобрительно посмотрели на нее. Алексис бессильно опустилась на ближайшее кресло и только сейчас поняла, чем вызвала осуждение бабушек. Волосы растрепались на бегу, а из царапины, оставленной застежкой ее любимой заколки, тонкой струйкой текла кровь. Каким-то чудом сумочка все еще держалась у нее на плече - Алексис достала зеркальце и платок, чтобы остановить кровь, и внезапно замерла, больно прикусив губу, чтобы не закричать. В зеркале отразилась бордовая "Сантана", которую она уже видела у подъезда. Машина двигалась прямо за автобусом, не собираясь ни обгонять его, ни сворачивать в сторону, и Алексис поняла, что ее злоключения еще далеки от завершения.
"Надо добраться до метро, там маньяк не посмеет напасть", - говорил внутренний голос, но Алексис уже не была уверена, что подверглась банальному нападению сексуального агрессора. Дверь в квартиру была открыта, и значит, это было ограбление. Даже в социалистическом Китае с его низким уровнем преступности такое периодически случалось, но обычно китайские "урки" предпочитали не связываться с иностранцами, а если и шли на дело, то действовали аккуратнее и не бросали дверь в квартиру открытой. В ее же случае нападавшим был европеец, что было делом и вовсе неслыханным, и Алексис уже совсем не знала, что думать. Она еще раз осторожно посмотрела в зеркало - "Сантана" в нем больше не отражалась.
Возле входа в метро люди были, но не в том количестве, на которое рассчитывала Алексис. Обычно ее раздражал человеческий муравейник в многомиллионном Шанхае, сейчас же она молила Бога, чтобы он согнал к станции как можно больше китайцев. Алексис уже направилась к входу, как вдруг опять услышала у себя за спиной:
- Не спеши, красавица.
Это снова был он, но теперь уже не один - его сопровождали два человека, по виду азиаты, но не китайцы, один из них был одет в камуфляжную форму. "Похожи на уйгуров", - машинально констатировала Алексис. Они подошли к ней с двух сторон, и прежде, чем она смогла что-то сообразить, ухватили под руки и повели в направлении припаркованной метрах в 50 впереди "Сантаны". "Маньяк" шел впереди, покручивая на пальце брелок с ключами зажигания, правая рука у него была перевязана окровавленной тряпицей.
Алексис попыталась вырваться и тут же почувствовала, как в бок ей уперся какой-то предмет, похожий на дуло пистолета. "Если вас взяли в заложники, ни в коем случае не сопротивляйтесь, не защищайте свои ценные вещи и не пытайтесь вступать в прения с захватчиками", - она снова вспомнила слова инструктора по выживанию в третьем мире, - "в такой ситуации нет ничего важнее вашей жизни, которую вы должны сохранить".
Алексис в отчаянии принялась оборачиваться по сторонам - китайцев вокруг было много, но они спешили по своим делам, и им не было никакого дела, что трое европейцев насильно увозят куда-то свою соотечественницу. "В Сан-Франциско тоже мало кто обратил бы внимание на китайскую разборку", - с горечью подумала она. - "Разве только полиция..." Последняя мысль заставила ее еще раз оглянуться по сторонам. Полицейских, как назло, нигде не было видно, зато она нашла в толпе знакомый грязно-зеленый цвет формы военнослужащих Народно-освободительной армии Китая. С десяток солдат под командованием молодого лейтенанта направлялись к входу на станцию метро.
Алексис подождала, пока траектории движения их групп сблизятся на максимально возможное расстояние, а когда это произошло, мысленно попросила: "Господи, сделай так, чтобы меня поняли" и крикнула, обращаясь к лейтенанту по-китайски:
- Помогите мне! Я американка! Это уйгурские террористы, они хотят взять меня в заложники и спровоцировать международный скандал! Это уйгуры, уйгурские сепаратисты! Они ненавидят Китай!
Первой реакцией, отразившейся на лице молодого офицера, был испуг, из чего она сообразила, что он ее понял, в отличие от половины солдат, которые с природным китайским любопытством принялись бесцеремонно разглядывать ее, приоткрыв от удивления рты. Такой же примерно была и реакция прохожих - часть из них просто пялилась, другая, вжав головы в плечи, пробегала мимо. Однако даже при таком результате был в нем и положительный момент: любопытствующие останавливались, и своей массой принялись формировать вокруг них и солдат живое кольцо. "Уйгуры, уйгуры!", - четко расслышала Алексис в толпе. В отличие от прежних времен, нынешний уйгурский мятеж освещался во всех китайских новостях и вызывал праведный гнев титульной нации.
