Алексис хотела что-то добавить, чтобы еще больше подогреть антиуйгурские настроения собравшихся, но шедший впереди "маньяк" развернулся и наотмашь ударил ее по лицу:
- Да заткнешься ты, наконец, шлюха китайская?!
Это было его ошибкой. Кольцо толпы начало быстро смыкаться вокруг них, а слово "уйгуры" зазвучало со всех сторон.
- Только без самоуправства! - крикнул в толпу офицер и принялся быстро отдавать приказы солдатам.
- Валим, Ильдар, валим! - заорал один "уйгур", и с силой потянул Алексис за собой. Второй вообще отпустил ее и стремглав бросился к припаркованной машине, крикнув на ходу своему подельнику:
- Бросай ее к чертям, Рустам, пока нас тут не прикончили!
Алексис почувствовала, что хватка Рустама ослабла, и попыталась вырвать у него свою руку. Это ей удалось, вот только сумочка осталась у "уйгура". Рустам с Ильдаром подхватили с двух сторон Горана, силой запихали его в машину, запрыгнули в нее сами и с ревом сорвались с места под улюлюканье толпы. Кто-то даже успел бросить им вслед пару дынь с лотка уличного торговца.
Пока внимание толпы было отвлечено преследованием "уйгуров", Алексис бегом спустилась в метро и села на первый поезд. В дополнение к ушибленному колену и саднящей царапине на щеке ее беспокоил правый глаз, который видел все хуже. У нее теперь не было зеркальца, и она поднялась, чтобы посмотреть на свое отражение в окне вагона. На нее смотрела испуганная девушка с растрепанными волосами, перепачканным кровью лицом и заплывшим правым глазом, под которым стремительно формировался лилово-красный кровоподтек.
И тут она почувствовала, как у нее что-то пульсирует в кармане джинсов. Вчера, выходя из клуба, в порыве злости она отключила телефон, а утром просто забыла про него. Вероятно, от удара или толчка коммуникатор автоматически включился и настроился на виброзвонок. Алексис взглянула на экран - 17 пропущенных вызовов: отец постоянно звонил ей в течение последнего часа.
Еще в метро Алексис по возможности привела себя в порядок - пригладила волосы, стерла кровь и, чтобы скрыть заплывший глаз, прикрыла его прядью волос. "Ну, вылитая мамочка", - невесело усмехнулась она своему отражению, имея ввиду слабость Лоры к ассиметричным стрижкам, частично блокирующим обзор. Но даже в таком виде она непроизвольно опустила голову, когда проходила сквозь помпезную вертящуюся дверь пятизвездочного отеля.
- Алексис!
Отец ждал ее в центре холла, и она еще никогда не видела его таким взволнованным. Он осторожно отодвинул прядь, прикрывавшую ее пострадавший глаз, и несколько секунд смотрел на нее, будто не веря своим глазам.
- Не надо, - она снова прикрыла глаз волосами, - не смотри на меня. Я ужасно выгляжу.
Она попыталась отвернуться, но он удержал ее, привлек к себе и очень осторожно, будто опасаясь что-то в ней сломать, обнял:
- Для меня ты всегда будешь самой красивой.
Алексис прижалась к нему, тихонько всхлипывая. Он гладил ее волосы и говорил ей, что теперь все будет хорошо, раз она с ним.
- Я потеряла твою заколку, - внезапно вспомнила она.
- Ничего страшного, - он обнял ее за плечи и повел к лифту, - я подарю тебе новую. Какую ты только попросишь, моя принцесса.
- Но то ведь была заколка бабушки, - всхлипнула девушка.
- То была всего лишь заколка, - утешил ее Рихард, - Главное, что ты снова со мной. Я бы никогда не простил себе, если бы с тобой что-то случилось. А тот, кто заставил тебя пройти через все это, очень скоро получит по заслугам, я обещаю.
13 июля 2009 года
Доки, морской порт
Шанхай, КНР
Ярко желтый и почти насквозь проржавевший от многолетней эксплуатации во влажном морском климате микроавтобус китайской сборки, в простонародье именуемый "меньбао" - "булочка" - остановился у входа в старое здание сухих доков шанхайского судоремонтного завода. После строительства нового порта в Пудуне, основные его мощности были перенесены ближе к морю и доки не использовались вот уже лет 20 - все это время в них обитали крысы, бездомные собаки и бомжи - все те, кого в коммунистическом Китае официально не существовало. Автобус погасил свою единственную уцелевшую фару, дверца со скрежетом отъехала в сторону, и из пыльного салона вышли два человека. Они немного сгибались под тяжестью ноши, по очертаниям напоминавшей человеческое тело.
Почуяв свободу, ноша принялась судорожно дергаться, и шедший первым носильщик, одетый в камуфляжную форму и тяжелые армейские ботинки, несколько раз поддал по ней кулаком. Та взвизгнула и принялась извиваться пуще прежнего.
- Лучше не бей его, Рустам, - пропыхтел худощавый наемник, несший заднюю часть тела, - он и так тяжелый, а когда крутится, я его вообще удержать не могу.
- Он у меня сейчас покрутится, - громко и с угрозой в голосе произнес Рустам по-английски. - Еще раз дернется - сразу на корм рыбам пойдет.
Из мешка раздался испуганный "ох", и ноша подозрительно обмякла.
Впереди со скрежетом распахнулась половинка ворот, ведущая в док, и в темноту четко впечатался прямоугольник желтого света.
- Чего там возитесь? - недовольно произнес властный голос откуда-то изнутри. - Тащите его сюда.
- Шеф, он, кажется, отключился, - Ильдар сосредоточенно смотрел на извлеченное из мешка тело, не подававшее признаков жизни.
- Может, сдох? - равнодушно поинтересовался сидевший у стены на корточках верзила с побитым черными оспинами лицом. Он лениво поднялся за ноги, подошел к заложнику, подцепил носком тяжелого ботинка его голову и хотел уже наподдать посильнее, как его остановил все тот же властный голос:
- Горан, а ну не смей! Фу!
Верзила равнодушно сплюнул, вернулся к стене и снова присел на корточки.
К уложенному на полу телу подошел черноволосый крепыш в камуфляже, склонился над ним и пару раз шлепнул по щекам.
- Где я? - слабым голосом произнес заложник и жалобно посмотрел на склонившегося над ним палача.
- Я отвечу на этот вопрос, если ты скажешь мне, где твои друзья? - произнес тот не терпящим возражений тоном.
- Друзья? - удивился заложник. - У меня нет друзей... Я один, совсем один.
- Не гони, козел, - возмутился доселе молчавший Рустам и встал рядом с черноволосым крепышом, который, похоже, был у них за главного. - А с кем ты всю последнюю неделю по клубам и ресторанам шатался?
Айк закрыл глаза и мучительно застонал. У него снова не было друзей, а те, кого он хотел считать ими, на поверку оказались опасными людьми, преступниками и убийцами. Эта страшная мысль первый раз пришла ему в голову еще в пятницу в клубе, когда они спьяну выболтали ему свои планы. От ужасного признания Айк так расстроился, что даже сделал несколько глотков спиртного, чего ему нельзя было делать ни в коем случае...
***
- Фу, какая гадость, - поморщился Блюм, когда первые капли спиртного достигли вкусовых рецепторов его языка. Через минуту отрава ударила ему в голову, и он почувствовал необычную легкость и свободу, каких еще никогда не ощущал. "Господи, оказывается, я добровольно лишал себя такого счастья", - он обвел темный прокуренный зал, наполненный звуками громкой музыки, совершенно новым взглядом. Никогда еще он не находился в таком уютном месте с такими понимающими людьми. И черт с ним, с этим Томом Крузом, которого они, кажется, собираются убить, потому что сейчас впервые в его жизни у него появилась подруга...
- Алексис, можно пригласить вас на танец? - собственный голос показался ему пением ангелов и он им даже заслушался, как вдруг она исчезла - упорхнула, словно видение. "Что я наделал, я испугал ее", - опечалился Айк, и ему стало невыносимо грустно. Внезапно его начали душить слезы, он схватил с соседнего стола чей-то пиджак и спрятал в нем лицо, краем сознания понимая, что пиджак с этикеткой Giorgio Armani принадлежал русскому, и что тот будет очень недоволен, когда узнает, что Айк в него плакал.
Эта мысль почему-то его разозлила: да кто такой этот щенок, что так нагло ведет себя с ним - калифорнийским адвокатом, магистром права и бывшим бойскаутом? Айк подскочил на ноги, больно ударившись коленями о поверхность тяжелого стола и не заметив, как за ним с грохотом упал стул. Впрочем, грохота не было слышно из-за музыки. Он бросил на пол дорогой пиджак русского и принялся с остервенением топтать его ногами, выкрикивая непристойности на китайском, а потом и вовсе начал прыгать на ненавистной тряпке. Теперь на него уже обращали внимание - кто-то испуганно отворачивался, а кто-то нахально ржал и показывал пальцем.
Это зрелище еще больше его взбесило. Айк попытался наброситься на обидчиков - группу китайских подростков, сидевших от него через проход. Но у него всегда была беда с координацией - он не заметил стола, и всей своей массой налетел на него. Звон стекла и ломающейся мебели перекрыл настойчивый ритм технопопа, китайские подростки бросились врассыпную с криками "Лаовай нажрался!", а на Айка набросились два официанта. Но куда было им, двум худосочным выходцам с юга, до сбросившего узду приличий и условностей, отравившего себя алкоголем и окончательно оскотиневшегося белого человека, лаовая. С ревом он увлек их за собой на пол и принялся душить - обоих, голыми руками. И, пожалуй, задушил бы... Но тут он услышал у себя в голове раздраженный мамочкин голос: "Ай-ай-ай, Айк плохой мальчик! Айк будет наказан!"
