А потом мы откатали первое отделение концерта на пять с двумя плюсами. Кэтрин, всё- таки, достала барабаны Бонго и наши испанские песни разбудили американскую публику. На репетиции я с Серёгой вспомнил мою «Хоп Хей». Поэтому на испанской волне мы её и исполнили до кучи. Она тоже была принята зрителями очень хорошо, хоть и пел я её по-русски. Значит, в Лос-Анджелесе и других городах мы будем её иногда исполнять. А завершили мы первую часть концерта, уже любимой всеми американцами, «L.A. Calling». Публика была в восторге, мы тоже.
— Классно вы выступили, — сказала Наташа, встретив нас в очередной раз за кулисами. — Мы с Ди следили за зрителями. Они ловили каждое слово, каждый звук.
— Я тоже в полном восторге, — воскликнула Ди. — Здесь звук совсем другой, более тёплый и глубокий.
— Вот и я подумал о том, что мы с удовольствием здесь ещё раз выступим, — сказал я и посмотрел на Женьку. — Сможешь организовать?
— Попробую, — ответила она.
В гримёрке Серега уже не стеснялся моих двух подруг и мы все вчетвером сидели с голым торсом и отдыхали. Рубашка у меня была мокрая, да и платья у девчонок тоже. Мы направили на себя напольные вентиляторы, поэтому сидели и балдели.
Но кайф нам, как всегда, обломали. Раздался стук в дверь. Если это опять агенты USSS, я их точно урою. Нам всем четверым пришлось срочно одеться и я разрешил войти. Ого, так это же наш посол в Штатах Анатолий Фёдорович Добрынин собственной персоной. А с ним, судя по лицу, шифровальщик из посольства.
— Здравствуйте, Андрей Юрьевич, — поздоровался посол. — И всем остальным добрый вечер. Это Пал Палыч, наш сотрудник.
— И вам добрый, Анатолий Фёдорович. — ответил я, пожав руки обоим. — Наше выступление смотрели?
— Да, весьма впечатлён. Я слышал, что вы сегодня после концерта встречаетесь с Картером?
— Как вы видите, он сам ко мне прилетел на встречу. Облажались его люди по полной и ему за них придётся отвечать.
— Я в курсе, что он на прошлой неделе нажал ядерную кнопку и вы решили этот вопрос.
— Тем самым объявив войну нам. Потом ему дали еще раз по башке и он теперь очень хочет с нами дружить. Но его всё время подставляют.
— Да, мы это знаем. Вы хотите, я так понимаю, поставить вопрос ребром?
— Конечно. Ядерных ракет у него нет, с авиаций и подлодками тоже швах. Поэтому вопрос стоит конкретно: а нужен ли нам такой президент?
— И у вас есть неопровержимые доказательства?
— Ануннаки передали мне всю информацию и я её перевёл в наш видеоформат. Теперь всё записано на видеокассете.
— Теперь понятно. Есть ещё один вопрос. Сегодня мы получили шифрограмму из Москвы от товарища Брежнева. Вот она.
Наш «молчи-молчи» протянул мне запечатанный конверт, где был вложен листок с текстом: «Андрей, в районе советской антарктической станции «Мирный» наши полярники наблюдали воздушный бой между твоими «летающими тарелками» и чужими. По описанию, «чужие» выглядят крупнее и имеют другой цвет. Твои загнали «чужих» куда-то вглубь льдов ближе к полюсу, повисели и затем улетели. Брежнев».
Да, моя гипотеза полностью подтверждается. «Тёмные» атланты существуют и всё никак не успокоятся. Только вот если американцы узнают о том, что у наших ануннаков есть враги, у которых тоже есть ЛА, то они попытаются их найти первыми. Любая утечка информации об этом может поставить под удар всю мою игру. Значит, необходимо скрыть любые сведения об этом происшествии. Брежнев это тоже понимает и тех полярников в ближайшие сутки эвакуируют на Большую землю.
А что с этими двумя делать? «Молчи-молчи» — это шифровальщик из ведомства моего отца. Но я их обоих просканировал и они сами понимают, что стали секретоносителями высшей категории. Значит, надо чистить им мозги.
— К сожалению, Анатолий Фёдорович и Пал Палыч, — обратился я к ним, — у вас нет допуска к этой сверхсекретной информации. Я вынужден эти сведения удалить из вашей памяти.
— Но я же член ЦК, — ответил посол взволнованно. — Так вы и с памятью так можете?
— Это тоже сверхсекретная информация.
И я за две секунды блокировал все сведения по «летающим тарелкам» из их сознания и подсознания. Блок не сможет снять никто, кроме меня. Это им никак мешать не будет. Только при упоминании о «летающих тарелках» они будут испытывать непонятное для себя беспокойство.
— Значит, Андрей Юрьевич, вы хотите дожать Картера по ряду вопросов? — продолжил посол, совершенно забыв, что мы только что говорили о шифрограмме из Москвы, которую я, предусмотрительно, убрал в карман.
— Да, буду, — ответил я. — И я полностью уверен, что президент пойдёт на значительные уступки.
— Тогда мы пойдём. Хочется досмотреть ваше выступление.
Мы попрощались и я вышел из импровизированной переговорной, так удобно здесь устроенной.
А мои уже были готовы ко второму отделению. Я быстро переоделся в рыцарские доспехи и мы отправились на сцену. Мы с девчонками решили, после антракта, начать наше выступление с «Holdig Out For The Hero». Солнышко любила эту песню, а Маша поработает бэк-вокалисткой.
Американцам нравятся театрализованные представления, особенно на тему средневековья. Вот мы и решили им потрафить. Публика в зале была довольна. Жалко, что видеопроектора нет, но и так хорошо получилось. Пока мы переодевались с помощью Наташи, Ди и Женьки, Серега играл на синтезаторе проигрыш этой песни, а Маша подпевала. Мы это ещё в Москве попробовали сделать и у них неплохо получилось.
И это их с Серёгой совместное выступление натолкнуло меня на мысль записать песню шведской группы Army of lovers под названием «Crusified». В ней припев был очень эффектным, который исполняла солистка Ла Камилла. А вот мужская партия была проста до примитива. Там солист просто произносит слова речитативом. Серёга это сможет сделать без проблем. А потом, когда мы с Солнышком переоденемся, то подключимся к исполнению и будет всё просто супер.
Так, я отвлёкся. Мне на сцену пора. Мой выход. Я пою рок-балладу «One Life One Soul», а потом «Barcelona», только без Монсеррат Кабалье. Затем девчонки исполнили «Beatiful Life» и после них я спел другие рок-баллады. Даже «Only You» и «Don't Cry» пошли на ура.
А под конец мы решили оставить французские песни. И как вишенка на торте — моя «Belle», но без фанатизма. Так, средненько, чтобы жену президента потом от меня не отрывали. Этого оказалось достаточно, чтобы на пять минут влюбить в меня всю женскую половину зала, а потом отпустить в приятной истоме. Зал аплодировал стоя. Это означало, что мы произвели не только хорошее впечатление, но и покорили публику. Значит, моя тактика с заменой песен полностью оправдала себя. А вот завтра мы поменяем сегодняшние на те, которые не исполняли.
Цветов было не море, но достаточно, чтобы прибегнуть к помощи технических работников театра. Ну не оставлять же цветы на сцене. Так что мы все были с охапками, а также семеро наших добровольных помощников. Хорошо, что гримерка была большая, так что цветы все удалось разместить и они никому не мешали. Часть мы раздали помощникам, ну а остальное надо будет забрать с собой.
Я быстро переоделся, привёл себя в порядок и отправился на встречу с президентом. Такие встречи готовятся по полгода, а у нас всё спонтанно, чистый экспромт. Глава американского государства просто отменил все свои сегодняшние встречи и примчался сюда. В левой руке я держал видеокассету, которая очень дорого могла обойтись Америке.
Возле кабинета Кэтрин стояли четыре охранника, остальные контролировали внутренние коридоры здания. По инструкции они меня должны были обыскать. Но опять оказаться валяющимися на полу они не хотели, поэтому молча пропустили внутрь. Получается, я заставил ждать меня самого президента США.
Когда я вошёл, Картер нервно вышагивал по довольно большому кабинету.
— Добрый вечер, лорд Эндрю, — поздоровался он первым, да и титул мой не забыл упомянуть. — Концерт просто великолепный. Моя жена в полном восторге.
— И вам добрый вечер, мистер президент, — сказал я, пожимая руку. — Благодарю за комплимент.
