спрятавшись в своей ракушке. Надеюсь, время всё расставит на свои места.
Губы Аниты всё такие же мягкие, а поцелуй сладок как мёд, пусть это звучит пошло.
— Прощай!
В комнате ещё долго витал запах духов этой прекрасной женщины, который постепенно сменялся ароматом вина. Она думает, мне не больно? Или я не просчитывал ситуацию перебраться в Европу, снимать здесь популярные и туповатые фильмы, наслаждаясь комфортом и любовью прекрасной женщины? Лёша Мещерский тоже не железный. Но своей женской чуйкой Анита угадала про одиночество и цель. Если изначально я просто хотел снять хорошее кино, то теперь считаю обязанностью помочь своему народу. И объяснить я этого не могу никому. Самое страшное, что она права насчёт абсолютного одиночества. Ещё она не в курсе про послезнание, которое начало давить на меня почти сразу после появления в этом мире. Видеть, как твоя страна приближается к катастрофе, которая унесёт жизни миллионов людей — просто чудовищное испытание.
* * *
Всё-таки Серёга хорош! Он действительно талантливый художник, который к тому же умеет грамотно переосмыслить любую идею, и принести в неё что-то своё. Хочу заметить, что я искренне рад за бывшего друга и был не прав в своей первоначальной оценке. Да и, судя по количеству картин, последнее время он пахал как проклятый. Не удивлюсь, если контора ему помогла, и часть работ писали другие художники. А может, Самсон просто делал наброски, и по ним уже дописывались картины.
Сегодня прямо какое-то дежавю. Опять павильон «Paris expo Porte de Versailles», только полностью посвящённый выставке советской экспозиции. Но главная звезда здесь, безусловно, Сергей Самсонов.
Часам к одиннадцати за мной заехал довольный и до отвращения свежий Франческо. Я в это время хмуро пил кофе, борясь с лёгким похмельем. Только плевать на алкоголь. Прозорливая Анита разбередила мою душу. Мысли то и дело возвращались к вчерашнему разговору, а далее уже вставал вопрос ребром. Правильно ли я всё делаю и не послать ли всех к чертям собачьим? Хотел разбавить кофе коньяком, но решил, что это будет перебор. Думаю, это верное решение, так как на выставке хватало журналистов и представителей СССР. Не хватало ещё, чтобы какой-нибудь очередной моралист настучал дома, что Мещерский шарахается пьяным по Парижам.
Внимательно рассматриваю очередную картину и убеждаюсь, что был прав в своих предположениях. Это не совсем стиль Самсона. Франческо же в полном восторге и на каждое произведение реагирует словом — «белиссимо!». Вдруг сзади раздаётся знакомый голос.
— Я слышал, что ты в Париже. И знал, что не пропустишь столь знаковое событие.
Оборачиваюсь и вижу довольное лицо Рабина. Крепко жму его руку и сразу обращаю внимание на произошедшие с Оскаром изменения. Строго деловой стиль, так бы я охарактеризовал его нынешний вид. Нет больше аляповатых рубашек, шейных платков или джинсов. Стильный костюм, узкие туфли и платок в цвет галстука, выглядывающий из кармана пиджака. Так и должен выглядеть успешный человек, продающий предметы искусства, кем и является сейчас Рабин.
— Этот стиль живописи называется…
— Двойная экспозиция, которая уже применялась в фотографии, но не получила широкого распространения, — перебиваю удивлённого собеседника, — Часто это случалось из-за накладок, когда фотограф забывал перемотать плёнку. Но вот какому-то художнику пришла в голову мысль изобразить это на холсте.
— Всё-таки это ты! — усмехнулся Оскар, — А я всё понять не могу, чего Сергей так нервничает, когда слышит твоё имя. Вчера мне вообще с трудом удалось его успокоить, когда он узнал, что ты в Париже.
— Как думаешь, картины будут продаваться?
— Это мягко сказано! — администратор сразу преобразился и буквально расцвёл, — В последнее время наметился ощутимый спад интереса к советской живописи. Отдельные произведения, вроде инсталляций Зверева и подобных вещей, пользуются постоянным спросом. На удивление, очень хорошо покупают наши агитационные плакаты, особенно из мастерской Самсонова. Но хватает неудачных, с коммерческой точки зрения, выставок. И здесь вдруг такое! Публика в восторге! Ты не знаешь, что здесь творилось на второй и третий день! От прессы тоже не протолкнуться.
— Надеюсь, ты теперь понимаешь, что вас просто использовали? Сейчас можно проанализировать реальный и искусственный интерес к советской культуре. Все эти угнетаемые борцы с системой, чьи книги печатаются на Западе огромными тиражами, а картины покупают лучшие галереи Лондона и Нью-Йорка — просто пешки. Нужны именно оппозиционеры и разрушители. Те, кто ввиду природной глупости или запредельного честолюбия, готов на всё ради славы, денег или ложных идеалов. Не хочу говорить про времена репрессий, но сейчас у нас совершенно иная страна и жизнь. На Западе мёдом не намазано, и гораздо тяжелее пробиться наверх. И ты, наверное, понял, что все ваши картины и тиражи, выкупались разведками и аффилированными с ними организациями. Кому нужны лишние конкуренты, если это действительно не уникумы вроде Зверева или великого Сергея Самсонова? — киваю на художника, делающего вид, что не смотрит в нашу сторону.
Рабин — мужик умный и спорить не стал. Я вообще рад за него. Человек нашёл себя в этой жизни и наверняка является объектом зависти многих коллег. Вскоре подобное предстоит и мне, если соглашусь. А куда мне деваться?
Франческо с Оскаром между тем затеяли спор над одной из картин. Выглядело это забавно и привлекало внимание посетителей. Невысокий и пухлый итальянец против элегантного и бритоголового советского товарища. С учётом того, что общались они на жуткой смеси русского, итальянского и английского, то получилась сцена, достойная кино.
— Мсьё Мещерский, — я даже не заметил, как ко мне подошла симпатичная девица, — Жаклин Савар из «Elle», вы должны меня помнить — мы встречались на показе мод.
А ничего так, милашка! Достаточно высокая шатенка с серыми глазами, длинные прямые волосы и обильно усыпанное веснушками лицо. Немного крупноватые черты лица скрашивала обворожительная улыбка. Джинсы и безразмерный свитер ничуть не скрывают аппетитные формы. Я даже начал чувствовать, как ко мне возвращается хорошее настроение. Мелькнула мысль — может, клин клином вышибают? Но нагло флиртовать с девушкой я не стал.
— Ваш журнал освещает моду, — козыряю своими знаниями о французской прессе, — Что привлекло вас на выставку живописи?
Смотрю, как к нам подтянулось несколько коллег Жаклин, а ещё не выдержал Самсон. На меня он старался не смотреть, что было сложно. Его переводчица, весьма смазливая девица, быстро затараторила по-русски, переводя мои слова.
— Но ведь это бесподобно! — вроде искренне восхитилась француженка, — Думаю, наши читательницы тоже будут в полном восторге от картин мсьё Самсоноффа.
— У меня примерно такие же ощущения! Просто восторг и гордость! Видите, насколько Советский Союз богат талантами! — лицемерно улыбаюсь, глядя
